Записки. Том II. Франция (1916–1921) - Федор Палицын

Но в деле войны не все то, что с житейской стороны кажется практичным, будет и лучшим решением.

Может быть, к концу сентября положение тыла германской армии на фронте от Северного моря до Метца было таково, что методичное отступление было неисполнимо, что время для этой операции было утрачено и что в дальнейшем оно должно было привести к катастрофе. Это возможно, но и из такого положения талантливый и решительный полководец находит выход.

Мне кажется, выдержи правительство с своими коренными реформами согласно требованиям Вильсона, правительство Германии стояло бы более твердо, но оно капитулировало вместе с Людендорфом, призналось в своей слабости и несостоятельности перед всем народом. Брожение, до сих пор сдерживаемое немецкой дисциплиной, стало проявляться все сильнее. Немцы приспособлялись, думая в уступке найти спасение, и в этом нашли гибель. Я виню Людендорфа. Он, по-видимому, так запутался в политике, что утратил качества начальника штаба, и в самую критическую минуту жизни государства своим заявлением или согласием на перемирие принес стране вред.

9-ХI-18

Германия получила второе предостережение от Вильсона. 7-го ноября Лансинг отправил через швейцарского министра в Вашингтон ноту, в которой указывает, что еще 20-го сентября Германия в своей ноте указала, что ей даны инструкции, чтобы охранить частную собственность и принять меры к лучшему отношению к местным жителям. Между тем в Бельгии немцы предупредили угольные предприятия, что все люди и лошади, работающие в шахтах, должны быть подняты, что все matières premières[77] общества должны быть переданы немцам и что угольные копи будут уничтожены.

Соединенные Штаты обращают на это внимание правительства и указывают, что если это будет сделано, то торжественные обещания немцев ne sont pas faites de bonne foi[78].

Уничтожение чужой собственности, грабеж прочно засели в эту войну у немцев, и эти начала ими распространялись и у их союзников. В прошлую турецкую войну (1877–1978) турки никогда не уничтожали свои жилища; в эту войну это было обычное явление и наносило ужасное страдание местному населению, ибо жители выгонялись в 20 градусный мороз и деревни сжигались.

И теперь, когда уже стало ясно, Германия не победительница и что ей придется за это отвечать, эта привычка к уничтожению проявляется повсюду. Что будет, если солдаты, воспитанные в таких началах, вернутся домой к себе? Будет то же, что и у нас. Они будут уничтожать свое, ибо вернувшись или перейдя на свою территорию, они принесут с собой ужасные привычки.

В Германии народное волнение распространяется, в Мюнхене объявлена республика. Пока это объявлено толпою, но оно может заразить и остальных.

Социал-демократическая партия в Рейхстаге выставила 5 пунктов, они не очень страшны, но в числе их пятый требует abdication de Guillaume II et la renonciation du Kronprinz[79].

В Праге объявлена республика. Немецкое побережье неспокойно, и там, по-видимому, хозяйничают матросы и рабочие.

10-XI-18

Император Вильгельм, как сообщают сегодня газеты, решил отречься от престола. Раньше он заявил, что такое отречение может привести к анархии и потому он не отречется. С конца сентября Германия катится по наклонной плоскости. Поражение и капитуляция Болгарии произвели панику в Берлине. Германия была еще сравнительно спокойна, но верхи ее потеряли уверенность и равновесие, и оно ярче всего выразилось в предложении Главной квартиры прекратить войну перемирием.

Германская армия испытывала неудачи, союзники ее от нее отпадали. Положение в общем делалось для Германии все более и более трудным, но армия ее была цела и, несмотря на отход под напором противника, дралась доблестно и признаков разложения не было, по крайней мере в сентябре, когда в Салониках французами нанесено было поражение.

Могла ли германская армия отойти на восток, и исполнить это методически, как операцию? Я думаю, что если только атаки Фоша в августе и первой половине сентября не перепутали немцам их группировку резервов, а с этим вместе и работу тыла, они эту операцию могли бы произвести. Я иду дальше. Они могли бы довести свои операции до защиты Рейна. Армия выиграла бы месяцы. С громадным подвижным составом, которым обладали немцы, и с недостатком такового у союзников борьба могла бы быть уравновешена.

Но Mut verloren, alles verloren[80]. Высшее военное управление предпочло прекращение военных действий, как будто оно не знало, на каких условиях такое прекращение могло состояться. И странно мне, когда вспоминаю все то, что писалось и проповедовалось большим Генеральным штабом до войны в его исследованиях, основанных на военной деятельности Фридриха II. В самые критические минуты король не унывал и боролся до последнего издыхания и в конце концов выходил с успехом.

Я продолжаю думать, что оборона Людендорфа, нежелание уступить ни шагу, быть может, неспособность его к маневру и, наконец, настойчивые и неустанные удары Фоша перепутали ему все карты, а когда он это увидел, было поздно. Выиграет войну тот, у кого нервы окажутся крепче, сказал в начале войны Гинденбург, когда к нему обратились с вопросом, на чей стороне будет победа.

И, базируясь на прошлое, мне кажется, не выпусти старик Гинденбург вожжи, он несколько иначе повел бы наступление в марте, а в случае неуспеха уклонился бы своевременно и от удара. <…>

11-XI-18

События в Германии текут своим чередом. Император и коронованные особы скрываются и бегут в чужие страны. В разных городах, как в Кельне, Мюнхене, Гамбурге создаются республики. Где моряки, там острее, и в Гамбурге, как пишут, что-то вроде террора, но в общем революционное движение идет по более или менее благородному руслу, ибо над всем царит возможность голода, если порядок жизни будет опрокинут бурными выходками.

Условия перемирия будут приняты, и они, хотя с опозданием прибудут сегодня во французскую Главную квартиру. Социалист Эберт{290} поставлен во главе как канцлер. Остальные сотрудники социалисты и не социалисты, люди серьезные и поведут страну, на сколько это возможно к успокоению и порядку. Но крайних элементов и мечтателей в Германии тоже не мало и с диагнозом надо быть осторожным.

Стране надо пережить условия перемирия, а потом и мира, а они будут тяжки и для самолюбия оскорбительны. Ллойд Джордж заявил 9-ХI-18: «Nous ne revendiquons un seul pouce de terre, qui soit veritablement allemand»[81].

Но Германия должна будет лишиться в смысле территории многого. Все это перенесли мы, когда Германия Брест-Литовским и последующими договорами кромсала Россию, как ей хотелось и как ей указывал Людендорф.