Мятеж - Ханна Мэтьюсон

Его взяли в плен.

Они провели его через бальный зал и на глазах у гуляк вывели за двери.

– Это из-за моих танцев? Я знаю, что это не моя сильная сторона, но неужели все было так плохо?

Никто не ответил, но держащий его за запястье мужчина потянул, и Олливан ахнул. На каменном полу позади него образовалась дорожка из капель крови.

Они отвели его в соседнюю комнату; что-то вроде зала заседаний, судя по длинному столу в центре. Здесь было много инфорсеров, а спиной к ним стоял Джупитус. Он смотрел в зеркальную поверхность окна и черную ночь за ним.

Олливан увидел свое отражение в стекле – подозрительно спокойное и расслабленное – вместе с другой фигурой, стоявшей возле двери позади него. Заходя, он его не заметил, но теперь повернулся и встретился с ним взглядом.

Джаспер. Он прислонился к стене, держа руки в карманах. На его лице застыла маска жалкого ликования.

Его поймали в ловушку, и Олливан инстинктивно прокрутил в голове способы, с помощью которых мог бы выбраться. Можно оглушить инфорсера, вытащить шип и переместиться. Это заняло бы всего мгновение – он мог бы произнести заклинание и отшвырнуть руку почти одним движением, но это грозило сильным кровотечением, а транспортировка требовала спокойствия, которого он сейчас не чувствовал. Как и хорошо направленное оглушающее заклинание, если уж на то пошло.

Он мог бы создать отвлекающий маневр – направить заклинание в другое место, выиграть достаточно времени, чтобы одержать верх над своим похитителем, и использовать его в качестве заложника, чтобы выбраться из комнаты. Однако за спиной у него стоял Джаспер, а у двери – Элоди и еще один инфорсер. Олливан был окружен со всех сторон, его гамбит не сработал бы.

Он мог пойти ва-банк, обрушить на всех них потолок, а сам нырнуть под крышку стола. Но это могло быть смертельно…

Что же тогда? Он заставил свои кулаки разжаться, и магия в его животе успокоилась. Он мог сделать лишь одно – попробовать все объяснить. Других вариантов не было.

Джупитус повернулся и наблюдал за ним с небрежным интересом. Олливану не хотелось верить, что старик мог видеть каждую мысль, промелькнувшую на его лице – он совсем его не знал, – и все же тихое веселье говорило о том, что он, по крайней мере, знал то, что знал и Олливан: Джупитус победил.

– Где сейчас этот Гайсман, Олливан? – спокойно спросил он, ожидая, что ему подчинятся.

– Кто такой Гайсман?

Джупитус кивнул.

– Позволь мне рассказать тебе, что должно произойти. Мои люди отведут тебя вниз, и ты тихо пойдешь с ними. У тебя будет немного времени. Ты обнаружишь, что клетка – это замечательное пространство для размышлений. Проведи там столько времени, сколько нужно. Когда ты будешь готов, то пошлешь за мной, и я приду. Затем ты расскажешь мне правду с самого начала, включая то, где ты спрятал эту мерзость, как именно ты ее создал и как ее можно уничтожить. Ты понимаешь меня, Олливан?

Олливан искал нужные слова, чтобы разрядить обстановку, но не нашел ни одного. Это было невозможно. Все мысли были поглощены паникой.

– Оно никогда не должно было пробудиться. Кассия…

– Ах да. Ты вовлек в это еще и мою внучку. Какую роль она сыграла? Нужно ли сделать с ней то же, что и с тобой?

Итак, Джаспер не все рассказал о роли Кассии, и теперь Джупитус проверял его. Что вообще собирался сказать Олливан? Что вина лежит на ней? Что все это было несчастным случаем? Помогло бы это ему самому?

– Она не играла никакой роли, – сказал он, бросив вызывающий взгляд на Джаспера. – Если Хоукс сказал тебе обратное, то это ложь.

Тогда Джупитус посмотрел на Джаспера, и что-то промелькнуло между ними. Со своего места в центре комнаты Олливан не смог понять, что именно.

– Одна вещь, которую я не могу взять в толк, – размышлял Джупитус, – это то, как ты мог сотворить что-то настолько… ужасное.

Он подошел вплотную, так что Олливан был вынужден встать с ним лицом к лицу или уклониться. Он выбрал первое.

– Что-то, что забирает магию из магического. Ты принес в этот мир новое зло.

Удар дедовского кулака застал его врасплох, он резко повернул голову так, что сквозь слезящиеся глаза увидел, как Джаспер поднес руку ко рту, чтобы скрыть свой восторг. Олливан слизнул кровь с десен и сплюнул в его сторону, позволив себе на секунду почувствовать удовлетворение, потому что Джаспер с отвращением отшатнулся.

Тогда дед схватил его за волосы и повернул к себе лицом.

– Есть только одно наказание, подходящее для тебя, – выплюнул Джупитус, его лицо было в нескольких дюймах от лица Олливана. В его светлых глазах было ликование, такое же, как тогда, когда он резал своих врагов. Олливан вспомнил, как в десять лет впервые наблюдал ту радость, что накрывала деда, когда тот резал человека на куски.

– Прежде чем уничтожить Гайсмана, ты переживешь то же, что все его жертвы. Я заберу твою магию, несчастный ты щенок.

– Нет.

Олливан попытался воздержаться от следующего слова, но потерпел неудачу.

– Пожалуйста.

Крик. На одно, но долгое мгновение Олливану показалось, что крик исходит из его сердца. Но затем к нему присоединились второй крик и третий.

Они доносились из бального зала. Гостей охватывала паника.

Джупитус бросил его на пол как раз в тот момент, когда лампы начали мигать.

Глава 30

Воздух. Кассии нужен был воздух.

Она протиснулась сквозь толпу и вернулась на террасу, где судорожно вдохнула прохладный воздух, прислонившись к каменной урне на углу балюстрады. Музыка и разговоры сразу за дверями, казалось, были за милю от нее.

Изгонят ли они ее? Конечно нет, когда она расскажет всю историю. Да, технически она пробудила какую-то злую, многовековую магию, потому что приняла неверное решение, будучи в том месте, в котором она не должна была находиться, но все это было лишь несчастным случаем. Ее мать заставила бы Джупитуса понять это, даже если бы его поглотил гнев.

Заставила бы? У Кассии появился новый страх, который она хотела бы заново похоронить и никогда больше о нем не думать, но не могла. Что, если жертвы Вайолет так и не оправились, а лидеры других фракций потребуют, чтобы она заплатила за это своей жизнью? Как далеко зашел бы Джупитус, чтобы найти с ними компромисс? Что она вообще значила для него?

– Вот ты где.