Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

Хейг поднял вопрос о возможности создания международных сил по поддержанию мира или временной администрации. Тэтчер не пожелала тратить время на обсуждение этих идей. «Слишком все это неясно. Ал», — отрезала она. Ее последнее слово: «Перестаньте толковать об американской беспристрастности и скажите хунте, чтобы она вывела войска. Только после того, как это произойдет, мы будем готовы разговаривать о будущем островов». Хейг вернулся в свой номер-люкс в фешенебельной «Клариджес» и швырнул пиджак на стул. «Принесите-ка поскорей чего-нибудь выпить, — сказал он, оттягивая мокрую от пота рубашку, прилипшую к коже. — Чертовски упрямая леди!» {14} Он телеграфировал Рейгану, что переубедить Тэтчер невозможно и что она «закусила удила». Больше всего делегацию США поразила сила ее убежденности. Она занимала более жесткую позицию, чем любой другой член ее военного кабинета. Она не поддавалась уговорам. Она была движущей силой.

Проведя еще пять часов в беседах с Тэтчер, Хейг поднялся на борт самолета военно-воздушных сил США и вылетел в Аргентину. По пути он пролетел со скоростью 505 миль в час и на высоте 30000 футов над английской эскадрой в составе сорока пяти кораблей, которая на скорости 18 узлов шла к месту назначения. Встреченный в Буэнос-Айресе 15-тысячной толпой аргентинцев, размахивающих флагами, он проследовал прямо к Каса-Росада, президентскому дворцу и штаб-квартире Гальтьери. Встреча оказалась сущей катастрофой. «Если англичане хотят прийти, пускай приходят. Мы с ними сразимся», — объявил Гальтьери. Вместе с тем Аргентина, которая традиционно поддерживала с Англией теплые отношения, была ошеломлена этим ярым ура-патриотизмом англичан, на котором умело играла Тэтчер. Министр иностранных дел Никанор Коста Мендес, похоже, был озадачен глубиной этого чувства: «Реакция англичан так нелепа, так непомерна».

Аргентинцы не хотели переговоров с Хейгом, да к тому же он точно и не знал, кто в Аргентине имеет полномочия вести их. Англия охотно дала ему шанс попытаться выработать дипломатическое решение, которое позволило бы избежать людских потерь — или потери британского суверенитета над островами. Тэтчер хорошо знала: если она отвергнет попытку дипломатического посредничества, мировое общественное мнение не пощадит Англию. Что до самого Хейга, то Тэтчер и военный кабинет были о нем невысокого мнения. Премьер-министр никогда не питала к Хейгу доверия и считала, что челночной дипломатией он занимается в основном из личных амбиций. Как сказал один из ближайших ее помощников, «она была уверена, что он вполне способен нанести удар в спину, заключив с аргентинцами сомнительную сделку ради собственной славы» {15}. Кроме того, министры военного кабинета нашли, что американский государственный секретарь неясно выражает свои мысли. Главное же, они не думали, что у него есть мысли, которые можно было бы выразить ясно. Каким образом Хейг создал себе репутацию и ухитрился стать государственным секретарем, было выше понимания Тэтчер и ее советников. «Хейг был совершенно некомпетентен», — заметил другой помощник премьер-министра {16}.

Как бы то ни было, Тэтчер знала, что ей придется иметь с ним дело, и вскоре Соединенные Штаты начали оказывать более существенные услуги. Остров Вознесения, одинокий клочок вулканической суши, затерявшийся в Южной Атлантике, принадлежал Англии, но аэродром на острове арендовали Соединенные Штаты, содержавшие там секретную базу для слежения за советскими спутниками. Вашингтон без лишнего шума возвратил Англии контроль над аэродромом. Соединенные Штаты заправили — и продолжали заправлять — горючим топливные баки военно-морского флота и военно-воздушных сил Великобритании. У Соединенных Штатов не имелось хороших разведывательных спутников над Южной Атлантикой; большинство американских спутников нацелены на Северное полушарие и осуществляют наблюдение за советскими маневрами. Англии пришлось довольствоваться просмотром фотографий, сделанных со спутника погоды «Ландсет», но качество изображения оставляло желать лучшего. На нечетких снимках не были видны ни суда, ни самолеты. Это подчеркивало тот печальный факт, что Англия не имела сколько-нибудь ясного представления о том, в какую она впутывалась переделку. Особенно обескураживало отсутствие у Лондона надежных разведывательных данных о передвижении аргентинских кораблей. «У нас ни черта не было, — говорил впоследствии начальник штаба обороны лорд Луин. — Я сказал своим разведчикам: "Ради бога, пошлите туда кого-нибудь из Парагвая — пусть он заглянет через стену верфи и отправит нам открытку"» {17}.

Когда английские десантники и морские пехотинцы высадились на скалистом берегу острова Южная Георгия, Тэтчер объявила эту новость всей стране. «Радуйтесь, радуйтесь!» — воскликнула она. На следующий день ее приветствовали в парламенте криками одобрения. Высадка, сказала она, «никоим образом не ослабляет решимости правительства сделать все возможное для достижения решения путем переговоров». Это было сказано неискренне. Она вовсе не стремилась достичь решения путем переговоров. Ведь подобный исход дела потребовал бы совместного суверенитета над островами, создания сил по поддержанию мира, управления под флагами обеих стран. «Получился бы ужасный кавардак», — заметил Уайтлоу {18}. и Тэтчер знала это не хуже него. О переговорах она и не помышляла. Более того, теперь, когда первые английские отряды высадились на берег, тон премьер-министра стал более воинственным. Сравнив фолклендскую стратегию со своим отказом три месяца тому назад разрешить взлет угнанного реактивного самолета из аэропорта Станстед, она заявила: «Только так и можно пресечь воздушное пиратство. Подобным же образом помешать захватчику добиться успеха — значит пресечь дальнейшие захваты и на деле выступить в защиту международного права против анархии». Она последовательно вела свою линию; она проявляла твердость, и, когда Лондон перешел в контрнаступление, страна поддержала ее. Теперь ее политику одобряло уже 76 процентов опрошенных.

Английский бомбардировщик с дельтовидным крылом «Вулкан», взлетевший с аэродрома на острове Вознесения, внезапно атаковал Порт-Стэнли и сбросил на него двадцать одну полутонную бомбу. Следом Порт-Стэнли атаковали «харриеры» — поднявшиеся с авианосцев реактивные истребители с вертикальным взлетом; они разворотили и изрыли воронками 4000-футовую взлетно-посадочную полосу, которую аргентинцы использовали для доставки припасов. Тэтчер была полна решимости закончить этот конфликт к середине июня — сроку, до которого оставалось меньше двух месяцев. Ведь потом, как предупреждал командующий эскадрой Вудворт, ситуация начнет ухудшаться. Кораблям потребуется ремонт, для чего им придется проделать обратный путь до Гибралтара. Наступит зима, задуют пронзительные ветры из Антарктики, и это поставит под угрозу жизни тысяч солдат на судах, раскачиваемых штормовой волной. Эти соображения больше всего тревожили ее, когда парламентское единство начало давать первые трещины. Лидер оппозиции Майкл Фут призвал премьер-министра воздержаться от дальнейших военных действий и передать дело на разрешение Организации Объединенных Наций посредством переговоров. Она ответила отказом: раз Аргентина не выполнила положений резолюции 502 Совета Безопасности ООН о выводе войск, то какой же в этом смысл? Сослалась она и на погодные условия: «Я должна позаботиться об интересах наших парней, которые находятся на тех военных кораблях».