Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

На момент поступления первых сообщений о вторжении 60 процентов англичан полагали, что Фолкленды находятся у западного побережья Шотландии. Вся эта история казалась анекдотом. Когда сэр Энтони Парсонс, представитель Англии в Организации Объединенных Наций, пытался 1 апреля, накануне вторжения, убедить Совет Безопасности рассмотреть вопрос о нависшей угрозе нападения, члены Совета решили, что он разыгрывает их. «Некоторые даже подумали, что это первоапрельская шутка и что я их мистифицирую», — рассказывал Парсонс {1}. Чуть ли не во всем мире людей смешила перспектива баталии за овечье пастбище с пингвинами в духе комической оперы Гилберта и Салливана или ее киноверсии, где блистал бы Питер Селлерс, исполняя сразу две главные роли: страдающего диспепсией Джона Булля и разряженного диктатора Руритании {2}. Но скоро стало не до смеха: умирали солдаты и матросы, падали сбитые самолеты, тонули боевые корабли. Через два с половиной месяца около тысячи человек погибло, а политическое положение Маргарет Тэтчер в корне изменилось.

Не соверши Аргентина вторжения, Англия, возможно, отдала бы острова без единого выстрела. Буэнос-Айрес годами оказывал нажим на Лондон, добиваясь передачи островов. Вскоре после своего вступления в должность премьера, Тэтчер направила в Аргентину младшего министра кабинета Николаса Ридли обсудить создавшееся положение. По возвращении он доложил, что у правительства есть несколько вариантов дальнейших действий и в том числе: принять дорогостоящие меры по укреплению британской обороны, продолжать оттягивать решение, передать суверенитет Аргентине с соглашением об обратной передаче в аренду. По условиям соглашения Англия продолжала бы управлять островами от имени келперов, ярых националистов, которые остаются англичанами во всем, вплоть до пабов, кружек горького пива и акцента уроженцев графств, расположенных к юго-западу от Лондона. Ридли и его шеф, министр иностранных дел Каррингтон, отдавали предпочтение варианту с обратной арендой, но Тэтчер оскорбляла самая мысль о возможности уступки Британией суверенитета где бы то ни было. Поступиться частью национального наследия? Пока она премьер, этому не бывать!

За двухнедельный промежуток времени между прибытием «сборщиков металлолома» и широкомасштабным вторжением выяснилось, что назревает серьезный кризис. Из Лондона в Буэнос-Айрес и из Буэнос-Айреса в Лондон летели телеграммы, Тэтчер отправила в район конфликта атомную подводную лодку. Когда из перехваченных аргентинских телеграмм стало очевидно, что вот-вот произойдет вторжение, Тэтчер вызвала командующего военно-морским флотом сэра Генри Лича и спросила:

— Что можете вы сделать для нас, первый морской лорд?

— Я могу сформировать крупное боевое оперативное соединение в течение трех дней, — ответил он. Именно это она и хотела услышать. До того ей приходилось выслушивать лишь выражение сомнений от начальников сухопутных и военно-воздушных сил.

— Прекрасно, — сказала она. — Формируйте боевое соединение {3}.

Одновременно с этим Тэтчер согласилась обратиться к Соединенным Штатам с просьбой вмешаться и попытаться повлиять на аргентинскую хунту. Она заверила президента, что Англия не предпримет по собственной инициативе ничего, что могло бы способствовать дальнейшему обострению положения, — обещание ни к чему не обязывающее. Ведь аргентинский экспедиционный корпус через двадцать четыре часа готовился высадиться на островах, и Англия не могла помешать этому. Рейган позвонил Гальтьери — ему ответили, что генерала «нет на месте». Через два часа генерал подошел к телефону, и два руководителя пятьдесят минут беседовали через переводчиков. Ни до чего они не договорились. Гальтьери почти все время объяснял предысторию конфликта, что наскучило Рейгану. Президент предложил послать своего представителя для посредничества — кого выберет сам Гальтьери, вплоть до вице-президента Джорджа Буша. Аргентинский руководитель не ответил на это предложение. «Вы собираетесь прибегнуть к силе?» — спросил Рейган. Гальтьери заявил в ответ, что он сочтет себя свободным прибегнуть к любым имеющимся средствам, если Англия в тот же день не признает суверенитет Аргентины над островами {4}.

Рейган сказал, что в случае вторжения Тэтчер наверняка будет воевать. «Я должен получить от вас заверение, что высадки завтра не будет», — настаивал Рейган. Гальтьери промолчал, и Рейган повесил трубку. «Я ясно все растолковал, но, похоже, мои слова не были услышаны», — сказал президент государственному секретарю Александру Хейгу. Тот позвонил английскому послу сэру Николасу Хендерсону и пересказал ему подробности разговора и мрачную оценку Рейгана. В тот момент у посла был вице-президент, приглашенный на обед. По приходе Буш сказал, что, возможно, ему придется спешно отбыть в Аргентину. Закончив телефонный разговор с Хейгом, Хендерсон сказал Бушу: «Вам не придется лететь в Буэнос-Айрес, Гальтьери не пожелал с вами разговаривать» {5}.

Защита Фолклендских островов с расстояния в 8500 миль представляла для Лондона военную задачу неимоверной трудности. Не было, однако, никакого сомнения в том, что Англия нанесет ответный удар, если Аргентина решится на вторжение. Ведь без боя позволить хунте захватить острова значило бы показать, что Англия бессильна. Правительство бы не удержалось. Лидер либеральной партии Дэвид Стил отмечал: «После неудачных внешнеполитических авантюр премьер-министров заменяют». Инок Пауэлл предсказывал: «На следующей неделе или около того мы узнаем, из какого металла сделана «железная леди». Сама леди не хуже других разбиралась в обстановке. Если не принять мер, сказала она старшим министрам, «мое правительство падет». Они были того же мнения. «Все мы принимали в расчет настроение в стране. Мы должны были послать эскадру, — говорил впоследствии Уайтлоу. — Не отправь мы туда эскадру, нам как правительству не пережить бы уик-энда» {6}.

Англии трудно было рассчитывать на успех. Первая проблема состояла в том, чтобы добраться до театра военных действий и создать коммуникации длиной в треть земного шара. Ближайшая английская база находилась на острове Вознесения в 4000 милях к северу от Фолклендов. Она даже не имела дока для ремонта кораблей. Стихии тоже были не на стороне Англии. К концу июня на британский флот, осуществляющий блокаду, должна была со всей силой обрушиться зима Южного полушария со льдом и штормовым морем.

Длина аргентинских военных коммуникаций от баз на материке до Фолклендов составляла всего 600 миль, притом Аргентина обладала хорошо обученными военно-воздушными силами. Качество подготовки ее сухопутной армии и военно-морского флота вызывало больше сомнений, но если бы им удалось укрепиться, их оборону было бы трудно взломать. Английские вооруженные силы не проходили в предшествующие годы хорошей проверки в боевых условиях. Их последним звездным часом был период второй мировой войны. Но тогда, несмотря на всю их храбрость и доблесть, Англия несла ужасные потери.