Формула счастья - Нина Ненова

Итак, вечером двадцать пятого числа прошлого месяца Рендел и Штейн едут на джипе до места, где в тот день юсы оставили очередную посылку с Земли. Берут оттуда только необходимый для их экспериментов экстрейнер, отвозят его в биосектор и после этого дают роботам указания, как и где его монтировать, а сами возвращаются в «Хижину». А на следующее утро, когда оба. снова оказываются в биосекторе, Штейн связывается с фаулером, чтобы передать ему какое-то совсем короткое сообщение. Потом он заходит в кабинет Рендела и через его компьютер дает ему полномочия рассекретить, «не откладывая», его банк в Сервере. И отправляет свою заявку о вдвойне засекреченной записи его содержания. Пешком возвращается на базу, берет микрочип и направляется к действующей юсианской базе. Таковы были до настоящего времени наиболее важные факты, а некоторые из них давали мне основания для двух следующих заключений. Во-первых, сам Фаулер не собирался посещать юсов, иначе Штейн не дал бы ему свое изображение на память — явно прощальный подарок, как не доверился бы Ренделу до такой степени, чтобы оставить свои исследования всецело в его власти, без надежного, хотя и конспиративного контроля со стороны своего единственного здесь друга. И во-вторых, направляясь на юсианскую базу, Штейн знал или, по крайней мере, допускал, что может не вернуться, его последние действия недвусмысленно говорят об этом. Но вновь и вновь возникает вопрос: почему? Что он собирался делать у юсов?

Ларсен — «Его цель едва ли была безобидной, если он шел пешком и под прикрытием леса».

Реализация пентабиопланетарной системы сопровождалась небывалым подъемом во всех областях юсианской науки. В этот период юсы осваивают ряд новых состояний вещества. Они начинают извлекать колоссальную энергию из вакуума. Экспериментально доказывают способность любого материального объекта не только фиксировать, но и воспроизводить целые классы сведений в иерархической последовательности — то есть закладывают основы теории памяти материи. Открывают глубинные свойства неорганической материи и находят возможность избирательно усилить их путем биокатализа, разрушая таким образом существующий на молекулярном уровне барьер между живыми и неживыми структурами. Они делают и следующий шаг: «вносят» свойства живых организмов в неорганические объекты и таким образом преобразуют их в качественно новый вид. Создают и первые комбинированные автономно функционирующие системы.

«Живые иногда и почти», — сказал мне Чикс о чудных, не выносящих «разумного соприкосновения» стенах, и только сейчас я вроде бы понял смысл его слов, а в известной степени и сущность того «обыкновенного предмета», о котором твердил, что он — звездолет, «окруженный подчиненными ему материями и энергиями». Меня охватило глуповатое чувство облегчения: вот, по крайней мере, в этом отношении все эти вещи оказываются достаточно легко объяснимыми — юсы просто используют какие-то там биологические неорганические конструкции и все тут. Но как только я задумался о полностью непонятных для нас способах, благодаря которым они были созданы, и о тысячелетней пропасти, которая отделяла нас от них, и об их фантастическом «хрональ-ном управлении», описаном далее Штейном, голова у меня снова пошла кругом.

Рендел — «Если посмотреть на вещи с этой стороны, то не только Штейн, но и все человечество находится еще в самом начале. А может быть, еще и перед началом».

Я встал, вздохнув, и устало потер глаза. За окном быстро смеркалось. Над базой, как серые ладьи, носились облака, совсем обыкновенные, совсем как земные — они собирались в целые флотилии, кусочки неба между ними становились все меньше. На подоконнике затрепетали первые капельки воды. Начался дождь. И мне стало жаль, что здесь сейчас нет Элии, чтобы мы вместе послушали шепот этого кроткого, прозрачного дождя. Он придал всему какую-то тихую умиротворенность, даже конусы как будто смягчили свой зловещий облик. Растения, я пожал плечами с почти искренним пренебрежением. Растения…

Ноя уже знал, что они отнюдь не только растения.

Упомянутые выше новые открытия поставили перед юсами и новую грандиозную цель: объединить пять почти уже унифицированных в биологическом отношении планет на небиологическом, а позднее и на неорганическом уровне. И на многовековом пути, пройденном к осуществлению этой цели, они достигли того, о чем мы даже не мечтали.

Они овладели временем.

Начало этому было положено теорией о памяти материи. А точнее, когда они занялись выяснением, где и как материальные объекты сохраняют информацию, полученную ими в период их существования. Во-первых, было установлено, что при любом энергетическом процессе, будь то — химический, ядерный, биологический, — между объектами, которые в нем участвуют, возникает специфическая потенциальная связь. Во-вторых, эта связь сохраняется, даже если впоследствии объекты будут удалены друг от друга на огромные расстояния. И, в-третьих, что возникшая таким образом потенциальная связь при определенных условиях может активизироваться и вызывать мгновенное взаимодействие между этими объектами. И так как протекание мгновенных взаимодействий через пространство в принципе невозможно, напрашивается шокирующий вывод, что они реализуются вне его по неизвестным до сих пор «трассам» между компонентами, формирующими саму неоднородную пространственную структуру. Но если там нет пространства, значит, нет и никакой материи, хотя бы из-за» отсутствия места, где бы она располагалась. И тогда, что же служит проводником мгновенного взаимодействия?

Ответ может быть только один — время. А отсюда уже легко вытекает следующий вывод: по таким «трассам» из беспространственного, нематериального времени может проходить только само время. Или другими словами, мгновенные взаимодействия носят хрональный характер, и следовательно связи, которые их провоцируют, тоже хрональ-ны, порождены неким тотальным, сопутствующим всем энергетическим процессам обменом времени. «И так как время данного объекта означает продолжительность его существования, то, очевидно, что именно оно содержит в себе всю информацию об этом объекте, которая является ни чем иным, как «воспоминаниями о совершенных в прошлом процессах между ним и другими материальными объектами. «Воспоминаниями», совокупность которых называется памятью».

«Воспоминания», передаваемые по своеобразной эстафете от одного кусочка материи к другому… превращающиеся в часть его собственных «воспоминаний»… переходящие вместе с ними в следующий кусочек… и в предыдущий… и еще, и еще… Но несмотря на это остающиеся нетронутыми везде, где бы ни были… Эта воображаемая картина, или скорее невозможность ее вообразить, заставила меня выключить монитор и еще долго сидеть, бессмысленно уставясь в него. А когда мне пришла в голову мысль, что я сам в конце концов тоже кусочек материи и, значит, тоже участвую в этом невообразимом обмене «время-воспоминания», я был просто потрясен. Выходило, что я, сам того не сознавая, ношу в себе какую-то всеобъемлющую, не упускающую никакой самой незначительной подробности бытия энциклопедию, из которой я не могу прочесть ни строчки. И что все вокруг — двери, пол, потолок, стулья, светильники, моя одежда… воздух… — такие же энциклопедии, таинственные, немые, которые люди не могут прочитать. Но они широко открыты для тех, пришедших прямо из того времени негуманоидов. «Юсы научились читать «воспоминания» материи. Они нашли способы стирать те из них, которые им были не нужны, и превращать другие в стимуляторы новых процессов…»