Формула счастья - Нина Ненова

Что же касается тех разноцветных зон, которые гипертрофированно развились у них на груди, то, очевидно, что они регулируют приток лучистой энергии в организм юсов. Но их предназначение этим не исчерпывается. Структура их многослойна: она приспособлена разлагать поглощаемый свет и путем трансформации толщины и плотности слоев, осуществляемой как рефлекторно, так и сознательно, пропускать наружу только выбранный цвет спектра, постоянно изменять его концентрацию, яркость и интенсивность. Можно почти категорически утверждать, что это — основной способ общения между юсами, которое, вероятно, выражается в строго дозированном направлении определенных цветовых импульсов к каким-то неизвестным нам их рецепторам. В качестве косвенного подтверждения этого необходимо подчеркнуть, что хотя и существует звуковой, разговорный юсианский язык, они пользуются им довольно редко, и он, видимо, имеет для них преимущественно дополнительный, вспомогательный характер.

Однако, есть основания предполагать, что упомянутые зоны, кроме регулирующей и коммуникативной функции выполняют и еще одну, особо важную — прямого энергетического обмена.

«Я бы назвал их специализированными органами прямой взаимопомощи между отдельными индивидами, несмотря на то, что знаю: едва ли найдется человек, который бы скептически не усмехнулся, услышав об этой столь чуждой нашему миру гипотезе. Зубы, ногти, рога, шипы — это — да, они необходимы в борьбе за выживание. Но органы для взаимопомощи? Звучит как некая сентиментальная ныдумка, не правда ли?»

Я, действительно, скептически улыбнулся там, перед экраном монитора. Даже и «органы взаимопомощи»… Если это правда, и если юсы были единственными обитателями своей планеты, они вообще не должны были бы знать, что такое агрессивность, а многие их действия вроде бы доказывают обратное. Но и сама мысль, что Чикс, например, является каким-то растением, каким бы высшим оно не было, или что он произошел от чего-то подобного, просто не укладывалась у меня в голове. Казалось мне абсурдной, нелепой. Смешной. И не знаю, почему, но уверен, что такой она казалась и Штейну, независимо от того, что он развил ее очень обстоятельно.

Как мы, так и юсы, естественно, тоже прошли все стадии эволюции — от элементарных микроорганизмов до существ, обладающих сложнейшей, детализированной телесной организацией, причем в их случае двигателем их развития была только планета с ее физическими, климатическими, сйсмическими и другими условиями, ее движениями, изменениями, катаклизмами, значительно отличающимися от земных и более интенсивными…

Голоса Рендела и Вернье прервали поток путаных впечатлений, в который вовлекли меня записки Штейна.

— Не позднее, чем через два дня, — говорил Рендел, и конусы повторяли отрывки его фраз-многократным «эхо»: два дня, два дня, дня, дня, дня…»

— А если какая-то ошибка? — отвечал Вернье… «какая-тоошибка? Ошибка? Ошибка?..»

Они удалялись и вскоре до моего слуха долетали толь» отдельные слова:

— …Я неуверен — «уверен»…

— … Всегда приходит, — «приходит…»

— … но перемены… — w Люди. Всего несколько часов назад мы подверглись самой ужасной агрессии, чудовищной атаке на наши души, на нашу человеческую сущность, а сейчас Рендел и Вернье по-. деловому разговаривают, Элия спит, Ларсен наверняка снова на своем полигоне, я же сижу и спрашиваю себя, каково настоящее телесное устройство негуманоидов. Как будто это сейчас имеет значение, и как будто я мог ответить на этот вопрос, который, в конечном счете, остался невыяс-. ценным и для Штейна, несмотря на то, что на Земле ему был обеспечен доступ ко всей имеющейся информации о юсах, и к голофильмам, которые они нам предоставили, и рапортам всех участников с нашей стороны в тех пресловутых смешанных экспедициях. «К сожалению, я не нашел ни одного бесспорного доказательства в подкрепление моих утверждений. У меня сложилось впечатление, что в отношении сведений, касающихся их анатомии, юсы проявляют вполне сознательную, доходящую до крайности сдержанность».

Идея о пентабиопланетарной системе была возведена юсами в культ, и в этом нет ничего странного. Разнообразие форм жизни, которое они открыли на соседних планетах, всегда было для них сокровенной прекрасной мечтой. «Мы даже представить себе не можем, насколько они были одиноки».

Одеста — «Иногда мне казалось, что он их не ненавидит».

Нет. Он не относился к ним с ненавистью. Наверное, потому, что он был человеком, неспособным испытывать такое чувство. И все же: «Есть много доводов против переселения, но я пока акцентируюсь только на одном из них — оно нам навязано.

Как я и предполагал, Штейн был против проекта Зунга, и именно это, должно быть, стало причиной его убийства. Я снова всмотрелся в его юсианское изображение. Он везде носил его с собой. «На память», — так он говорил. И вот оно действительно оказалось памятью. Нечто вроде эмоциональной фотографии вмигперед стартом…

Элия — «Он был неизвестен нам… и до конца остался таким».

На самом деле, у Штейна был друг на Эйрене. Очень близкий. Тот, кто и после смерти сжимал в руке его последнее изображение — память.

Ларсен — «Фаулер был моим другом».

Элия — «Фаулер был моим другом».

Вернье — «Фаулер был моим другом».

Да, вероятно, так и было. Но теснее всего был с ним связан другой, оставшийся почти неизвестным человек-Штейн. Единственный, с кем Фаулер разговаривал совсем редко, и к кому относился с чуждой его общительному ха- рактеру сдержанностью. Но почему? Эта кажущаяся дистанция между ними, наверное, была вызвана весьма серьезными соображениями.

Итак, вечером двадцать пятого числа прошлого месяца Рендел и Штейн едут на джипе до места, где в тот день юсы оставили очередную посылку с Земли. Берут оттуда только необходимый для их экспериментов экстрейнер, отвозят его в биосектор и после этого дают роботам указания, как и где его монтировать, а сами возвращаются в «Хижину». А на следующее утро, когда оба. снова оказываются в биосекторе, Штейн связывается с фаулером, чтобы передать ему какое-то совсем короткое сообщение. Потом он заходит в кабинет Рендела и через его компьютер дает ему полномочия рассекретить, «не откладывая», его банк в Сервере. И отправляет свою заявку о вдвойне засекреченной записи его содержания. Пешком возвращается на базу, берет микрочип и направляется к действующей юсианской базе. Таковы были до настоящего времени наиболее важные факты, а некоторые из них давали мне основания для двух следующих заключений. Во-первых, сам Фаулер не собирался посещать юсов, иначе Штейн не дал бы ему свое изображение на память — явно прощальный подарок, как не доверился бы Ренделу до такой степени, чтобы оставить свои исследования всецело в его власти, без надежного, хотя и конспиративного контроля со стороны своего единственного здесь друга. И во-вторых, направляясь на юсианскую базу, Штейн знал или, по крайней мере, допускал, что может не вернуться, его последние действия недвусмысленно говорят об этом. Но вновь и вновь возникает вопрос: почему? Что он собирался делать у юсов?