Мятеж на «Эльсиноре» - Джек Лондон

– Ха! – говорит он мне о команде. – Я дал им почувствовать вкус настоящего, старинного плавания. Они уж никогда не забудут этого урока, по крайней мере, те, кому не придется привязать к ногам мешок угля и выбросить за борт прежде, чем мы войдем в порт.

– Вы хотите этим сказать, что еще предвидите у нас похороны? – спросил я.

Он повернулся ко мне и с минуту в упор смотрел прямо мне в глаза.

– Хм, – ответил он, поворачиваясь на каблуках. – Да настоящий-то ад у нас еще и не начинался!

Он все еще продолжал стоять на своем посту первого помощника, чередуясь с мистером Меллером, поскольку был твердо убежден, что на судне нет человека, достойного заменить второго помощника. Точно так же он сохранил за собой старое помещение. Возможно, он поступает так из чувства деликатности по отношению к Маргарет. Я узнал, что согласно узаконенному, старому обычаю старший помощник занимает помещение капитана в случае, если тот умирает. Таким образом, мистер Меллер по-прежнему обедает в большой задней каюте, но один после исчезновения плотника, и спит по-прежнему в средней рубке судна вместе с Нанси.

Глава XLII

Мистер Меллер был прав. Команда отказалась от гонки, когда «Эльсинора» достигла более благоприятной широты. Мистер Пайк был прав. Настоящий ад у нас еще не начинался. Но вот теперь он начинается, и матросы оказались за бортом, даже не удостоившись мешка угля в ногах. Однако не те из матросов, которые оказались обречены на это, вызвали вспышки мятежа. Это выпало на долю мистера Меллера. Или же, скорее, Дитмана Олансена, норвежца с веселыми глазами! А, может быть, во всем виноват Поссум. Как бы там ни было, этому способствовал инцидент, в котором все вышеупомянутые, включая и Поссума, сыграли соответствующие роли.

Но надо начать сначала. Уже две недели прошло с тех пор, как мы пересекли пятидесятую параллель, и мы теперь находились на той же широте, что и Сан-Франциско, или же для того, чтобы быть более точным, скажу, что мы были на столько же далеко от экватора к югу, как Сан-Франциско – к северу от него. Волнение началось вчера утром, вскоре после девяти часов, и Поссум начал цепь событий, которые достигли в настоящий момент максимума напряжения. Это была смена мистера Меллера, и он стоял на мостике, как раз у самой бизань-мачты, отдавая приказания Сёндри Байерсу, который с Артуром Диконом и мальтийским кокни был занят оснасткой наверху.

Постарайтесь представить себе картину создавшегося положения во всем его комизме. Мистер Пайк с термометром в руках возвращался по мостику после того, как измерил температуру угля в переднем трюме. В это время Дитман Олансен вертелся около крюйс-марса и стал подниматься наверх с несколькими свертками веревок на плече. Случилось как-то, что к концу веревки был прикреплен довольно большой блок весом около десяти фунтов. Поссум, пользуясь полной свободой, играл вокруг курятника на крыше средней рубки. Цыплята, еще не оперившиеся, но очень подвижные, радовались теплой погоде и поклевывали зерна и овсяную крупу, которые буфетчик только что насыпал в их корыто. Брезент, покрывавший курятник, вот уже несколько дней как был снят.

А теперь будьте внимательны. Я нахожусь на краю кормы, прислонился к борту и слежу за Дитманом Олансеном, который раскачивается около марса со своей довольно тяжелой ношей. Мистер Пайк как раз только что прошел мимо мистера Меллера. Поссум из-за бурной погоды, которая стояла последнее время, и брезентовой покрышки не видел кур в течение многих недель, а теперь узнал их и стал обнюхивать своим острым носом. Клюв наседки, достаточно, хотя и несколько по-иному острый, ударяет по носу Поссума, который в такой же мере, как и остер, чувствителен к боли.

Теперь, когда я снова думаю об этом, я могу смело сказать, что эта наседка и положила начало мятежу. Команда, крепко управляемая и раздраженная мистером Пайком, была готова к взрыву, а Поссум и курица дали им повод.

Поссум отскочил от курятника и пронзительно взвизгнул. Это привлекло внимание Дитмана Олансена. Он остановился на мгновение и вытянул шею для того, чтобы посмотреть, в чем дело, и в этот миг, когда он отвлекся, тяжелый блок с веревками, который он нес на плече, сорвался… Оба помощника отскочили в сторону, дабы не попасть под удар. Веревка, прикрепленная к блоку и развернувшаяся на лету, обвилась вокруг него, как черная змея, и хотя блок упал на некотором расстоянии от мистера Меллера, конец веревки сорвал с него фуражку.

Мистер Пайк, собравшийся было отругать Дитмана Олансена, вдруг увидел ужасный рубец на голове мистера Меллера. Этот рубец сейчас могли увидеть все, но увидели его только я и мистер Пайк. Редкие волосы на маковке второго помощника никоим образом не могли скрыть рубец. Он начинался почти незаметно под более густыми волосами возле ушей и был открыт напоказ на всей верхней части головы.

Поток ругательств, направленный на Дитмана Олансена, застрял в горле мистера Пайка. Сейчас, в данный момент, он был способен только на то, чтобы, как окаменелый, смотреть на огромный шрам, с обеих сторон слегка прикрытый каймой седых волос. Он был как во сне, в состоянии транса, и его громадные руки, инстинктивно разжимаясь и сжимаясь в кулаки, вытягивались вперед в то время, как он смотрел на эту безошибочную улику, которая, по его словам, рано или поздно должна была указать ему подлинного убийцу капитана Соммерса. И в этот момент я вспомнил его слова, что когда-нибудь он вонзит свои пальцы в эту улику.

Медленно, словно во сне, тихо подвигаясь вперед, вытянув вперед правую руку, похожую сейчас на коготь, загнув пальцы, столь же похожие на когти, он приближался ко второму помощнику с явным намерением всунуть пальцы в страшную трещину, разодрать ее и прекратить жизнь мозга там внизу, где она пульсировала под тонкой оболочкой кожи.

Второй помощник попятился назад вдоль мостика, и мистер Пайк, казалось, отчасти пришел в себя. Его протянутая вперед рука опустилась, и он остановился.

– Я знаю, кто вы! – сказал он странным, дрожащим голосом, в котором соединились годы и страсть. – Восемнадцать лет назад вы потеряли мачты около Ла-Платы на «Кире Томпсон». Судно пошло ко дну, а вы попали на единственную лодку, которая спаслась. Одиннадцать лет тому назад на «Язоне Гаррисоне» в Сан-Франциско капитан Соммерс был убит своим вторым помощником, тем самым, который спасся с «Кира Томпсона». Этому второму помощнику когда-то расколол череп помешавшийся кок. Ваш череп расколот. Второго помощника знали Сидней Вальтгэм. И, если вы – не Сидней Вальтгэм…

В этот миг мистер Меллер или, вернее, Сидней Вальтгэм сделал, несмотря на свои пятьдесят лет, то, что мог бы сделать только моряк. Он боком перелез через перила мостика, поймал болтающийся взад и вперед привод крюйс-стеньги и легко опустился на крышку люка номер третий. Но он не остановился там. Он побежал по люку и через дверь своей каюты проник в среднюю рубку палубы.