Мятеж на «Эльсиноре» - Джек Лондон

– Они толкуют о том, чтобы плыть на восток, – заявил мне мистер Пайк.

Мы в этот миг вцепились руками в перила кормы для того, чтобы не быть снесенными и не сломать себе шеи или же ребер.

– А мы пойдем на запад, и скажите это всякому, кто спросит вас об этом!

Это была ужасная, памятная ночь. Сон был совершенно немыслим – для меня, по крайней мере. Мы лишились также тепла. Что-то испортилось в нашей большой печи в кают-компании. Я думаю, что это произошло из-за нашей сумасшедшей скорости, из-за чего буфетчик был вынужден погасить огонь. Таким образом, мы испытываем те же неприятности, что и на баке, несмотря на то что сырость у нас еще не дает себя знать. В наших каютах зажгли керосиновые печки, но моя издавала такое зловоние, что я предпочел холод и погасил ее.

Плыть в крохотной портовой скорлупе, покрытой парусиной, – это наслаждение и возбуждение для тех, кто любит сильные ощущения. Но плыть, будучи к тому вынужденным, под всеми парусами на огромном судне вокруг мыса Горн – невероятно мучительно и ужасно. Великое Западное Течение, направляясь прямо в зубы восточному ветру, подняло такое страшное волнение, которое почти не поддается описанию. Двое матросов, сменяясь попарно каждые полчаса, работали у штурвала и, несмотря на холод, обливались потом значительно раньше, чем кончалась их получасовая смена.

Мистер Пайк принадлежит к древней породе людей. Его выносливость чудовищна. Вахта, снова вахта – все вахты он проводит на корме.

– Я вовсе не мечтал об этом, – сказал он мне в полночь, когда на нас неслись страшные порывы ветра и когда нам казалось, что наши легкие верхние реи и мачты, раздробленные в кусочки, унесутся вверх для того, чтобы тотчас же с треском свалиться на палубу. – Я полагал, что последнее плавание, которое еще может меня волновать, миновало. А вот оно и пожаловало. Вот оно и пожаловало!

– Господи! Господи! Я плавал третьим помощником на маленьком суденышке «Вампир» еще до того, как вы на свет Божий родились. Пятьдесят шесть человек при мачтах, и даже последний из них, Джек, – способный, настоящий моряк. Там были еще восемь юнг и боцманы, настоящие боцманы. Были и парусники, и плотники, и буфетчики, и пассажиры, теснившиеся на палубах. И нас – трое помощников – погонщиков и капитан Броун, «Маленькое Чудо Природы». Он и ста фунтов не весил, а как погонял нас – нас, троих помощников, которые научились у него, что значит погонять людей! С самого начала мы стали кувыркаться и опрокидываться. Первый же час выучки матросов погубил наши суставы. У меня суставы совсем раздроблены, я могу вам показать их. Не берусь вам описывать то, что там произошло. А ведь маленький «Вампир» был только на восемьсот тонн. «Эльсинора» свободно могла бы взять его на свою палубу. Но то был корабль, настоящий корабль, и тогда было время настоящих моряков…

Маргарет, если не считать того, что она вовсе не спит, не обращала внимания на нашу бешеную скорость, хотя мистер Меллер, со своей стороны, выражал некоторые опасения.

– Мистер Пайк сел на своего конька, – сообщил он мне по секрету. – Но это совершенно неправильно. Нельзя так гнать грузовое судно. Это вам не яхта, груженная балластом. Это тяжелое угольное судно. Я знаю, что такое гонка, но она подходит для судов, специально для того построенных. Наши мачты не выдержат этого. Говорю вам, мистер Патгёрст, откровенно, что это – преступление, это настоящее убийство – гнать «Эльсинору» с этим парусом. Вы сами можете увидеть его. Вон он там, самый большой парус. Если когда-нибудь, сэр, случится так, что он на две секунды удалится от штурвала и выйдет из ветра, то…

– Что же тогда? – спросил я или, вернее, прокричал, потому что все слова из-за порывов ветра нам приходилось кричать друг другу прямо в ухо.

Он пожал плечами, и все в нем красноречиво шептало непроизнесенное, безошибочное слово «конец».

В восемь часов утра мы с Маргарет с трудом поднялись на ют. Неукротимый, железный старик все еще был там. Он не покидал палубы всю ночь. Но глаза его были совершенно ясны, и он, казалось, чувствовал себя великолепно. Он потирал руки, приветственно улыбался нам и предался воспоминаниям:

– В пятьдесят первом году, мисс Уэст, «Летучее облако» при том же самом галсе прошло за двадцать четыре часа триста семьдесят четыре мили под брамселями. Вот это было плавание! В этот день мы побили рекорд, опередив все парусные суда и все пароходы.

– А какая наша средняя скорость, мистер Пайк? – спросила мисс Уэст в то время, как глаза ее были устремлены на главную палубу, следя за тем, как беспрерывно то один, то другой борт погружался в океан, причем не успевала еще волна скатиться с одной стороны, как на другую уже набегала новая.

– Хорошее число тринадцать – тринадцать узлов с пяти часов вечера вчерашнего дня! – с торжествующим видом ответил мистер Пайк. – А в шквалы она делает и все шестнадцать, что для «Эльсиноры» вполне достаточно.

– А если бы меня спросили, я сняла бы большой парус, – сказала с критическим видом Маргарет.

– Да и я так же, я так же поступил бы, мисс Уэст, – ответил он. – Если бы только мы не потеряли шесть недель около Горна.

Она подняла глаза кверху, и взор ее стал перебегать от стеньги к стеньге, к стальным стеньгам и деревянным бом-брамселям, которые при каждом порыве ветра сгибались, точно лук в руках невидимого стрелка.

– Удивительно хорошее дерево! – заметила она.

– Вот это вы правильно сказали, – согласился мистер Пайк. – Я никогда не поверил бы, что они выдержат такой натиск. Нет, вы только взгляните на них, только взгляните!..

Команда осталась без завтрака. Трижды заливало камбуз, и люди на баке вынуждены были довольствоваться морскими сухарями и холодной соленой кониной. А позже, готовя завтрак нам, буфетчик два раза обварился прежде, чем ему удалось сварить нам кофе на керосинке.

Днем мы увидели впереди небольшое судно, идущее в том же направлении, что и мы, под нижними марселями и одним верхним марселем. Его единственным румбом была фок-мачта.

– Возмутительный вид! Как только этот шкипер продвигается вперед! – заворчал мистер Пайк. – Не мешало бы ему быть благоразумнее и вспомнить Бога, владельцев судна, страховщиков и министерство торговли.

Наша скорость была невероятна, мы почти мгновенно догнали незнакомое судно и опередили его. Мистер Пайк походил на мальчишку, только что вырвавшегося из школы. Он изменил наш курс так, что мы обогнали судно на сто миль. Судно производило очень хорошее впечатление, но, благодаря нашей скорости, казалось, что оно стоит на месте. Мистер Пайк вскочил на перила и оскорбил находящихся на корме судна, показав им конец веревки в знак того, что предлагает взять их на буксир.