Огненный дождь - Денис Субботин

-Это верно, твой-то, хоть и гнедой, чистый зверь! – владенец завистливо хмыкнул. – Откуда взял? Тысячный, поди! Не верю, что честно!

Ярослав, явно польщённый, скромно потупил глаза:

-Да как сказать… Особо гордиться не приходиться. Пять лет моему Лешаку, а взял, когда он стригунком ещё был. С тех пор и носит… Как взял, уж прости, не скажу! Сие великая тайна есть!

-Слышал я, - задумчиво протянул Трегуб. – Лет пять назад некие разбойники табуны, что подле Западного Клыка выпас имеют, пограбили! Ты случаем не разбойник?

Ярослав рассмеялся – с некоторым, как было замечено, напряжением.

-Нет, не разбойник! Всего лишь их вожака на меч взял. И полно об этом, Трегуб! Коня я честно взял!

-Так я разве хоть слово против говорю? – удивился Трегуб. – Честно! Конечно, честно… Только при князе Буйславе историю эту не рассказывай. Я-то смолчу, мне что… На всех княжеских жеребчиков из маанегов тавро с рождения ставят! Голова тура. На левой половине крупа, возле самого хвоста. Посмотрим, есть ли оно там?

-Отчего бы нет! – хмуро сказал Ярослав, останавливая коня и спешиваясь. – Давай, смотри!

Трегуб недоверчиво посмотрел на сотника, но тот спокойно стоял, прижав коню голову к груди. Тогда только он сам спешился и подошёл к крупу… Тавра не было. На левой половине крупа вообще ничего не было. Только маленький, с пядь длиной шрам у самого корня пышного тёмного хвоста. Странный шрам – не от меча, не от стрелы…

-Ранен был, бедняга! – сочувствующе пробормотал Трегуб, косо глянув на Ярослава. – Вылечили?

-Вылечили! – пожал плечами Ярослав. – Стрела-срезень по касательной прошла! У нас тоже хорошие коновалы!

-И умельцы, ведающие, как тавро сводить! – тихонько прошептал Трегуб.

Ярослав его слышать. Спорить, однако, не стал. Всё равно Трегуба не переубедить… Как и все туры, он полагает – только их кони добры. Остальные – лишь крестьянские лошадки, роли богатырских коней не достойные.

Сели. Пустили коней грунью вперёд. Сотни, тоже остановившиеся, пока вожи выясняли отношения, дали коням разойтись. Дорогу приморозило, копыта с шипами звонко ломали лёд… Легко и просто было идти вот так, не озаботившись охраной, не думая о будущем… Во-первых, думать и озабочиваться придётся через десять вёрст. Во-вторых, всё равно это головная боль для сотников. Им, простым воям, что ни прикажут – всё хорошо!

Так и шли, пока на горизонте не возник невысокий, даже приземистый деревянный острог с одинокой тонкой башенкой воротами. Мрачный для базиликанцев знак того, что их земля – под властью варваров с севера…

5. Ярослав и Брех. Острог на север от Дарии. 13 день месяца Бокогрея.

Гарнизон острога составляла сотня дружинников-лисов во главе со старым Ярославовым знакомым – сотником Брехом. Выжил, собака, в той дикой резне. Выжил, несмотря на то, что легче было умереть, нежели остаться живым. Теперь – возвысился. Если можно назвать возвышением, когда тебе дают в руки четыре деревянных стены, одинокую хлипкую башенку и четырнадцать сотен обормотов, думавших только о бабах и выпивке. Притом мечтающих о том, чтобы и того, и другого было побольше. И желательно – даром.

-…Вот так и живём! – вздыхая, вещал Брех, показывая заезжим сотникам своё хозяйство. – Днём, что видим – на пару поприщ вокруг, то – наша земля. Ночью – на расстояние видимости контролируем. Я попервости высылал ночные секреты. Два потеряв, утишился! Днём у меня по два копья отправляю! Чтобы все в бронях и при двойном запасе стрел… Так – ещё контролируем. Хотя… Мои охотники каждый день в лес ходят. Так вот, они говорят уже в том лесу видимо-невидимо следов от сапогов, весь снег утоптан. И каждый подкован гвоздями в форме трилистника[95]! Надо объяснять, что это значит?!

-Благодарствуем! – с достоинством возразил сотник Трегуб. – Сами, чай, не дурные! Думаешь, акриты что-то затевают? И что, трилистник так хорошо не снегу виден?

-Снег – мокрый, потому только и виден! А что до замыслов акритов – их не ведаю! – вздохнул Брех, останавливаясь у самой башенки и небрежно опираясь о стену. – Знаю только, что если базиликанское войско покажется здесь, упредить наших я не успею. Акриты, раз уж они роями вокруг меня, все дороги давно уже под контролем держат! И наших, что по ним ездят!

-Вона как! – пробормотал Ярослав. – Слышь, Трегуб? А мы, дурные, без разгляды ехали! Ещё и плотным строем…

-Чего ж они нас стрелами не того? Не перебили? Можно было порядком ряды проредить. Мы – конница, в лес всё одно не сунулись бы!

-А на кой им это? – вздохнул Ярослав. – Клянусь белым пером Рода, у них ещё и приказ есть: крупные отряды не трогать! Только одиночек. Чтобы, значит, ответных мер не вызвать. Представь, если на нас нападение будет. Да ещё – с потерями большими! Да наши государи всё войско на ноги поставят, лишь бы отомстить!

-Это верно… - вздохнул Трегуб. – А нам, если живы останемся, ещё и сами добавят!

-Не знаю, как наши, а князь Волод пока на это глаза прикрыл! – вздохнул вдруг Брех. – У него уже две разгляды пропали. Большие, вот как ваша! Вовсе без следа пропали! И – ничего. Пока что облаву не устраивает.

-А с другой стороны, могут и не осерчать! – почесав бритый затылок, вздохнул Ярослав. – Это ж надо в лес соваться. Неизвестный, чужой… Я бы не полез! Лучше две сотни потерять, чем половину войска!.. Эй, Брех! А от кого такие вести?

-А вы что, н ведаете? – озаботился сотник. – Три дня тому, как вестник проскакал! Сам-третий! Ещё грамоту вёз, князю Буйславу Владенскому! Хорошо шли подлецы! Родовичи-волки, кони у всех – чистые звери!

-Не дошли твои волки! – хмуро сказал вдруг Трегуб. – Я третьего дня вартовым старшим был. Не было никого у князя Буйслава! И на следующий день не было… Да и не стали бы они задерживаться где бы то ни было, раз всего двадцать вёрст до лагеря осталось! Даже шагом – три часа самое большее!

Помолчали угрюмо, жалея неизвестных соплеменников, павших наверняка глупо. Любая смерть глупа, а столь близко от завершения миссии – тем паче…

-Что мы всё о грустном, да о грустном! – внезапно встрепенулся, тщась вернуть прежнее незаботное настроение, воскликнул вдруг Брех. – В малой брусянице стол накрыли! Для нас, сотнков, да для избранных. Для остальных, раз уж так много – в большой накрывают. Ну, там ещё не скоро. А мы пока поговорим, сколь будет времени…

-Немного! – сурово напомнил Трегуб. – Нам ещё дальше ехать!

…Через два часа о том разговоре воспоминаний уже не осталось. Обнявшиеся Ярослав и Трегуб объяснялись друг другу в самых лучших чувствах, Брех одиного, а оттого ещё громче орал боевую песню дружинников любого рода. Что-то очень воинственное и в меру похабное. Про горящие вражьи веси, летящих от горизонта огнедышащих змеев и верность раз данной присяге… Что ж здесь похабного? Ну… припев. Припев обычно изменялся по мере того, как мозги заменялись выпитым и под конец, бывало не раз, дружинники шли в бой, вооружённые самым немыслимым оружием. Хватало, чтобы в песне врага разогнать одним могучим ударом… Жаль, такое только в песнях возможно!