Огненный дождь - Денис Субботин

-Где мы? – глухим от ярости голосом, спросил он.

-В лесу! На дороге… - ответил базиликанец. В голосе, когда отвечал, так и плескалось ничем не прикрытое торжество победителя. – Дорога эта ведёт в Дарию… Когда-то вела! Правда, по ней лет десять никто не ездил. Так ведь не всегда получается ездить через Чернолесье! И разбойники здесь прежде хозяйничали… Не то, что теперь!

-А теперь что? – резко спросил Трегуб. – Ты понимаешь, что – мертвец, если не выведешь нас отсюда?

-Я уже многие месяцы – мертвец! – просто ответил проводник. – С тех пор, как вы взяли Малый Кирифор. Моя жена и моя дочка, они там у брата гостили… Теперь вы заплатите мне за это…

-Как? – усмехнулся Яросвет. – Нас – куда больше, да и дорога назад, пусть плохая – есть! Развернёмся, да поедем обратно…

-Уже не поедете! – голос базиликанца возвысился до небес. – Я, Макарий Гонта, умру, но умрёте и вы! Славные акриты окружили вас, а про заслон можете позабыть. Там наверняка все мертвы… Убейте их, братья! Во имя Пречистой Розы – убейте!

Почти одновременно родяне услышали страшный скрип десятков натягиваемых тетив, а из-за густой и приятно зелёной на фоне снега лиственницы на дорогу выступил молодой воин в дорогой лорике сквамале – такая стоила на вес золота, соответственно, и носили её только очень хорошие или очень богатые воины. Чаще, правда, второе… Поверх лорики, нараспах, была накинута гардарская лёгкая шубейка. Тоже признак достатка – мех в Базилике дорог.

-Я – трибун Цестий! – звонким голосом представился базиликанец. – Под моей рукой – двенадцатая банда акритарии. Она здесь вся и вам не выбраться ни за что. Сдавайтесь, или умрите! По мне, так всё равно…

-Тогда, ты уж прости, трибун, мы предпочтём умереть! – вежливо сказал Ярослав, обменявшись быстрым взглядом с Трегубом. – Вперёд!!!

Дикий рык варвара застал акритов врасплох лишь на краткий первый миг. Краткий, но за это время почти вся сотня медведей и половина туров – самые сообразительные из тех, кто не имел раньше дела с Ярославом – оказались вне седел и атаковали прямо сквозь бурелом и снежные сугробы. Остальным, правда, пришлось туго – акриты мгновенно наполнили воздух стрелами и пращными ядрами. Столь густо наполнили, что укрыться от этого дождя не было никакой возможности… С криками вылетели из седел раненные, беззвучно повалились убитые… Заржали раненные кони – таких оказалось ужасно много и Ярослав, уходя от неловкого по малости места удара акрита, подумал что с разглядой, похоже, покончено. Безлошадные, они далеко не уйдут…

Эти мысли он благополучно отложил до конца боя. Тем более он вдруг завязался яростный и упорный – дружинников было куда больше и они были лучше защищены, но акритам в лесной тесноте и не требовалось носить на себе много брони, а на длину булатного меча к ним ещё надо было подойти – умелые воины, в большинстве своём происходившие из этих мест, они так маскировались, что иногда воины обнаруживали их лишь тогда, когда короткий базиликанский гладий вонзался, проламывая кольца брони, в спину или в бок. Впрочем, если всё же доходило до рукопашной, тут уже каждый дружинник стоил троих – резал акритов без жалости и сожаления. Вот только добираться приходилось сквозь буреломы, к тому же ещё и усиленные. Не разбежишься, не попрыгаешь, как по камням в горах… А пока перелезаешь через обрушенное дерево, пока выскребаешься из его оказавшейся гнилой сердцевины, самый поганый базиликанский стрелок сумеет воткнуть в тебя две-три стрелы. Умелый – всю полдюжину, что ему, как умелому, положено держать в воздухе одновременно…

-Слава! – заорал Ярослав, с ужасом увидев, что его железные дружинники – дрогнули. – Слава Роду!

-Слава! – ответили ему нестройные голоса. Слишком мало, оставалось только надеяться – остальные не услышали. Или не смогли ответить, занятые боем.

Зато на выкрик Ярослава среагировали базиликанцы. Три стрелы – две выше, одна левее, прошли от его головы в опасном расстоянии. Самая дальняя звонко воткнулась в заиндевевшую ветвь всего в полупяди. Срезала её, кстати, подчистую. Ярослав ответил броском сулицы – единственной, у него бывшей. Кажется, попал, ибо густые ветви шиповника в двадцати шагах, куда вошла сулица, зашуршали. А может, ему так только показалось…

Всё же он пошёл туда. Быстрым, скользящим шагом – правда, скользящий шаг получался не всегда, иногда тяжёлый дружинник проваливался в сугроб. Настороженный и к обнажённой секире, в лесу не слишком пригодной, добавивший длинный, в локоть длиной клинок засапожного ножа…

Он всё же попал. Очень удачно, насквозь, пропоров базиликанскую спину. Акрит, поражённый сотником, уже умер, но перед смертью успел подмять под себя дружинника. Невысокий, толстый… Ярослав облился холодным потом и поспешно откатил труп с тела друга. Ну да, точно – Яросвет. Бледный, но живой и даже вполне осмысленно глядевший на Ярослава.

-Живой? – выдохнул сотник, наклоняясь. – Уф… Ты что, не мог его прибить?!

-Не мог! – медленно ответил Яросвет, рывком дёргая Ярослава на себя и откидывая в сугроб. Страшно взвизгнула сталь, над самой головой застонал человек… Ярослав быстро перекатился, выставляя перед собой нож и секиру. Уже незачем. Акрит, попытавшийся ударить его в спину, валился набок с распоротым животом. Яросвет, даже когда не в себе, промахиваться разучился ещё в детстве…

-Пошли, что ли! – выдохнул Яросвет, поднимаясь и отряхивая снег с задницы. – Кто ещё акритам задницы надерёт, ежели не мы!..

8.

Сражение, а вернее – столкновение, не могло продолжаться слишком долго. Силы обеих сторон были примерно равны и довольно невелики. По две сотни воинов – это не войска. К тому же ни акриты, ни дружинники от боя не уклонились и под сенью голых ветвей завязалась ожесточённая резня.

Дружинники, лучше вооружённые и, что уж скрывать, лучше обученные, имели бы преимущество где-то в другом месте. В чистом поле, при штурме или обороне крепости. В лесу, где снег – рыхл и провалиться в него по самую развилку – дело одного мгновения, более слабо вооружённые, но и более лёгкие акриты имели несомненное преимущество. В дружинников со всех сторон – из-за сугробов, из-за кустов и деревьев летели стрелы и свинцовые «жёлуди». Из них же хорошо, если четверть прихватила с собой сулицы. Добыть из тулов луки и стрелы, натянуть тетивы не догадался почти никто. Да и времени не было, всё слишком быстро произошло. За то теперь и расплачивались… Впрочем, не всегда. Получив в упор первый залп и потеряв зараз почти два десятка, родяне озверели и расстояние до стрелков – по глубокому, на локоть покрывавшему землю снегу промчались раньше, чем акриты успели их выбить. Дальше туго пришлось уже легкодоспешным базиликанцам, их просто вырезали. В другом месте – там Трегуб собрал вокруг себя несколько десятков туров, дружинники сумели выбить акритов за сооружённую ими баррикаду и уже сами порядком проредили их ряды. Пока стрелы не кончились… Тогда акриты пошли в атаку и Трегубу пришлось орать в голос, наводя порядок в расстроившихся рядах своих воинов. Правда, когда атаку акритов – самую яростную за весь бой – удалось отбить, оказалось что она дорого им обошлась. На снегу и на поваленных в беспорядке деревьях осталось чернеть около тридцати тел. Гардары Трегуба потеряли двенадцать убитыми, но многие – увы – были ранены.