Отмороженный - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот именно! – подумал он. Именно за мной. Вполне возможный вариант. Идет человек, и вдруг на глазах всех – упал. И тут как тут «скорая», как рояль в кустах. Подбежали, пощупали пульс, загрузили в машину… Зеваки и спросить ничего не успели. И разглядеть, кстати говоря, отчего человек вдруг свалился как подкошенный. Как от сердечного приступа.
А в голове – дырка. Или на шее. А выстрела никто не слыхал, поскольку произведен он был издалека и с глушителем.
Павел с ожесточением хватал детали – ствол, затвор, прицел, щелкал замками, а она следила за ним, прижав ладонь ко рту, но не переставая жевать.
– Ты куда? – только и спросила.
– Сиди здесь! – строго приказал он. – И не высовывайся… И перестань жевать в конце концов. Ты же прима!
Он завернул собранную винтовку в синюю махровую тряпку, сунув в ствол заготовленный бамбуковый прут с леской. Получилось удилище. Как если бы отвозил удочки на дачу до следующего лета. Положил в карман джинсов пару патронов. Подумав, добавил еще.
– Ты хочешь этих врачей убить? – по-детски спросила она.
– За что? – спросил он, подняв голову. – Врачей я не убиваю.
Она вышла за ним на лестничную клетку. Он стоял возле лифта. Слышно было, как снизу поднимается кабина. И остановилась на их этаже, хотя он ее еще не вызвал. Алла прижалась спиной к косяку, прикрыв по привычке рот рукой.
– Паша… – чуть слышно сказала она.
Он оглянулся.
– Все будет нормально! – сказал.
В это время из лифта вышла молодая мамаша с ребенком.
– Вы будете заходить? – спросила она Павла, придерживая дверь.
– А, да, спасибо, – сказал он, входя в кабину.
Алле показалось, что у него поднялось настроение.
– Мам, а это у дяди удочка? – спросил мальчик. – А где он будет ловить?
Алла несколько удивилась, увидев, что кабина с Павлом стала подниматься вверх… Когда она скрылась за верхней лестничной площадкой, ею овладело неимоверное желание увидеть все самой. Она теперь не сомневалась, что «скорая» приехала не просто так. И Павел наверняка все правильно делает. И насчет Валерика Суркова оказался прав. Почему этот пацан не пошел за ней? Почему остался там, где стоял? Плохо кончит этот мальчик…
Она дождалась лифта, освободившегося после Павла, и спустилась вниз. Потом побежала к другому подъезду, мельком взглянув на Валерика. И там, в другом подъезде, снова села в лифт, чтобы подняться на самый верх.
На последнем этаже из окна уже была видна эта «скорая». Непонятно, зачем Паше надо было лезть куда-то наверх совсем не там… Возможно, он решил забраться на чердак? Или на крышу?…
На крыше Павел ползком добрался до самого края возле водостока и посмотрел вниз. Точно, стоит возле подъезда соседнего дома «скорая», возле нее шофер сидит на лавочке, читает газету. Молодой фельдшер разговаривает с юной медсестрой. Идиллия! На которую никто не обращает внимания, кроме тех, кто знает, сколько уже они тут стоят. Место, вообще говоря, подходящее. Получив команду, можно быстро подъехать к месту, где человеку внезапно стало нехорошо. И загрузить в машину. А там – Московская область большая. Найдут по весне скелет. Впрочем, это пока все фантазии. Хотя похоже на правду. Если связать длительное пребывание на одном месте этого сынка гримерши со столь же длительным пребыванием совсем рядом бригады «скорой помощи». А в это время кто-нибудь на мостовой корчится, истекая кровью, сбитый машиной…
Павел приподнялся на локти, повел прицелом по соседним крышам. Если там его подстерегают, то будут смотреть вниз, ожидая сигнала.
Кто им его подаст? Наверное, все тот же мальчик, бедный влюбленный. А больше, похоже, некому. И тут же заведут мотор «скорой».
Неплохо придумано, честно говоря. Во всяком случае, в нем погиб настоящий киллер. Мог бы зарабатывать… Однако кто это там прячется?
Да нет, какой-то пацан лезет сам не зная куда… Под прицел снайперской винтовки. Что он там забыл? Но лучше поставим вопрос по-другому. Кто его оттуда шуганул? Вот парнишка побежал, хватаясь за вентиляционные трубы и оглядываясь назад. Потом пригнулся, стал пробираться на карачках к чердачному окну.
Павел резко повел прицелом назад, туда, куда оглядывался пацан.
Что– то там сверкнуло. Ну да, он неправильно выбрал позицию… Тот, если он есть, наблюдает не за подъездом. Когда ему подадут знак, он будет ждать выхода объекта на мостовую со двора. Все правильно. Пока все правильно.
Человеку станет плохо именно на тротуаре, куда удобно вовремя подать машину. Значит, снайпер должен хорошо видеть воздыхателя Аллы, не зря тот надел по такому случаю броскую куртку. И тот подаст знак…
Павел осторожно переполз на другое место, спрятался за вентиляционную трубу. Так и есть. Вот он, весь в черном, винтовка, рация, все при нем… Кстати, винтовка-то краденая. Вон они, засечки… А что он собирается изречь, приложив рацию к губам? Наверное, чтобы приняли того парнишку, который его засек. А если тот живет где-то близко и ему не нужно спускаться во двор? Впрочем, сейчас им не до мальчишки. Они ждут появления его, Павла. Если это они. Если не ждут кого-то другого. В принципе все может быть. Даже то, что в этом же доме, в этом же подъезде проживает какой-нибудь крутой мен, которого велено убрать… Вот только присутствие бедного влюбленного отметает этот вариант. Но подумать о нем было обязательно. Вдруг замочишь не своего убийцу, а чужого? Потом ведь будешь ночи не спать! А винтовка, из которой хотят убить ее хозяина? Павел плотнее приложился к прикладу. Присмотрелся в прицел.
Крупные, грубые черты лица. Самое место среди наемных убийц. Он, Павел, не наемник. Это, конечно, тешит совесть и остатки нравственных принципов, если таковые еще остались.
Ему, Павлу, ведь тоже нет обратной дороги. Вон сколько уже нащелкал. За своих мальчишек, которые ему верили, когда он учил их убивать, чтобы самим выжить. Но кому это докажешь? Кто это будет выслушивать? Алла. Еще кто? Отец озабочен другим. Дачей и сохранением честного имени Тягуновых. Верно служили отечеству, исподтишка, из-за угла никого не убивали. Но не на дуэль же вызывать этих сволочей! Сегодня дуэли не приняты. А даже если бы были приняты? Сослались бы на свою загруженность государственными заботами. Или прислали вместо себя заместителя. Или попросили бы позвонить через недельку. Потом через две…
Выстрелить в упор? До следующего уже не доберешься. Не успеешь. Обложили себя телохранителями – не приблизишься. Только и остается – уподобиться тому, на соседней, через двор, крыше. А чем он, Павел, в эту минуту лучше его?
Окликнуть, устроить перестрелку через двор? Значит, сменить правила игры. А в любой игре только одно правило. Не забиваешь ты – забивают тебе. Не убиваешь ты – убивают тебя.
Павел задержал дыхание. Ну же, хоть посмотри мне в лицо! Ты ведь привык убивать безнаказанно. Ты полагаешь себя бессмертным…
И тот, на крыше, будто внял его просьбе, приподнял голову. Окинул скучающим взглядом окрестности. Отвлекся от ленивых предположений, куда поедет в следующий раз оттягиваться за счет фирмы, которая его наняла. Дурак ты! Только мы с тобой умеем это делать! Нам бы в паре работать – цены не было! Щелкать, как на счетах, тех, кто платит тебе гонорары. Наверняка слишком большие, чтобы оставить тебя в живых, когда придет время.
Скука на лице киллера сменилась растерянностью и застыла, как маска, когда на его лбу будто вспыхнул красный цветок… Он ткнулся носом в крышу, его руки судорожно подтянулись к голове и замерли. Между пальцев текла кровь. Немного крови. Но достаточно, чтобы ее заметить.
Павел быстро спустился с крыши. Аллы не было дома. Присев к столу, он стал быстро есть, буквально поглощать все, что она принесла. Когда она вошла и остановилась в дверях, прислонив голову к косяку, он сидел и ел. Она беззвучно заплакала. Сначала от радости, что он жив, что снова его видит. Потом от понимания, что все это временно – он скоро исчезнет. Она только что видела этих, со «скорой», которые никуда не торопились. И теперь смотрела на мужа, жадно, как когда-то после учений, поглощающего еду, и чувствовала, как они оба беззащитны в этом мире.
– Собирай вещи, – сказал он. – Будем уходить. Найди телефон Турецкого… Он у тебя с собой? И побыстрее. Пойдешь позади меня. Метрах в двадцати, не ближе. Словом, твой хахаль должен сначала увидеть меня и только потом тебя. Проследи за его поведением. Что смотришь? Все, говорю, мы отсюда съезжаем…
Павел быстро написал записку хозяину и оставил деньги. Из тех, что привезла ему Алла.
Она шла позади Павла, следя за Валериком. Тот сначала всполошился, когда мимо него почти бегом пробежал объект его наблюдения, потом сорвал с шеи ярко-оранжевое кашне, которое она ему когда-то подарила. Кому-то помахал им. И только потом встретился с ней взглядом.
Алла прошла мимо, не глядя на него, стоявшего возле грибка, и Валерик не осмелился ее окликнуть. Он только испуганно смотрел ей вслед, вжав голову в плечи. Вот-вот что-то случится… Его сейчас схватят, убьют или арестуют… Подробностей он не знал. И только одно он заметил: врачи «скорой» вскочили, заняли свои места в машине, потом взревел мотор, но машина так и осталась стоять на месте.