Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений - Диана Гэблдон

Он коснулся моих волос, отвел их с глаз. По моей щеке покатилась слеза, он подобрал ее на палец.

– Это не так, – сказала я и протянула руку в темноту. Этот жест включал все: армии, стоящие сейчас на поле брани, Стюартов, голодающих людей в лесу, готовое разразиться побоище. – Вот что я сделала с тобой.

Он улыбнулся, очень нежно, и приложил ладонь к моей щеке, согревая ее.

– Да? А что я сделал с тобой, англичаночка? Вырвал тебя из родных мест, вверг в нищету и изгнание, заставил идти по полям сражений, рисковал твоей жизнью. Ты не укоряешь меня за это?

– Ты же знаешь, что нет.

Он улыбнулся.

– Вот и я не укоряю тебя, моя англичаночка.

Улыбка сбежала с его лица, когда он взглянул вверх, на вершину холма. Камни были не видны, но я физически ощущала угрозу, исходившую от них.

– Я не пойду, Джейми, – упрямо повторила я. – Я останусь с тобой.

– Нет. – Он говорил спокойно, но голос его был твердым, не терпящим возражений. – Я должен вернуться, Клэр.

– Нет, Джейми! – Я порывисто схватила его руку. – Джейми, теперь они уже нашли Дугала! Уилли наверняка кому-нибудь рассказал.

– Да, вероятно.

Джейми погладил меня по руке. Он принял решение, пока мы скакали сюда. Покорность судьбе и горькая решимость – вот что я прочитала на его лице. Была в нем еще печаль и тоска, но сейчас они отступили: у него не было времени горевать.

– Мы можем попытаться убежать во Францию, – сказала я. – Джейми, мы должны это сделать!

Я говорила, но чувствовала: его ничто не заставит изменить решение.

– Нет, – снова тихо повторил он, повернулся и поднял руку, указывая на темнеющую долину и окутанные тенями холмы. – Поднялась вся страна, англичаночка. Порты закрыты. В течение последних трех месяцев О’Брайен пытался привести корабль, чтобы спасти принца – отправить его во Францию, Дугал говорил мне… раньше.

Лицо его передернулось, брови сошлись в неожиданном приступе печали. Но он взял себя в руки и продолжал говорить – твердо, уверенно:

– За Карлом Стюартом охотятся только англичане. За мной будут охотиться и англичане, и кланы. Я – дважды предатель, бунтовщик и убийца. Клэр… – Он замолчал, потер рукой затылок и мягко сказал: – Клэр, я покойник.

Слезы замерзали у меня на щеках, оставляя ледяные дорожки, прожигающие кожу.

– Нет, – снова повторила я, но ответа не последовало.

– Ты знаешь, мне трудно остаться незамеченным, – попытался пошутить он, проведя рукой по своим рыжим кудрям. – Мне кажется, Рыжему Джейми далеко не уйти. Но ты… – Он коснулся моего рта, прослеживая пальцем линию губ. – Тебя я могу спасти – и спасу. Это самое главное. Но потом я вернусь обратно – к своим людям.

– Людям из Лаллиброха? Но как?

Джейми нахмурился, рассеянно поглаживая рукоять кинжала.

– Думаю, мне удастся их увести. На болоте сейчас полная неразбериха, люди и лошади мечутся туда-сюда, приказы отдаются и отменяются; битва – дело очень непростое. И даже если к тому времени станет известно… что я сделал, – продолжал он с некоторой заминкой, – на виду у англичан и в преддверии битвы никто меня не остановит. Да, я могу это сделать.

Его голос окреп, кулаки сжались, подчеркивая решимость.

– Они пойдут за мной, не задавая вопросов. Бог им поможет. Мурта соберет всех, а я уведу их с поля боя. Если кто-нибудь попытается остановить меня, я скажу, что имею право сам вести своих людей в бой; даже молодой Саймон не откажет мне в этом.

Джейми глубоко вздохнул, брови его снова сошлись – он представил себе сцену завтрашней битвы.

– Я уведу их оттуда в безопасное место. Поле достаточно велико, и если кто и обратит на нас внимание, то подумает, что мы меняем позицию. Я выведу их из болот на дорогу, ведущую в Лаллиброх.

Он замолчал, словно о дальнейшем просто не хотел думать.

– А потом? – спросила я, не желая слышать ответ, но не в силах промолчать.

– А потом я вернусь в Куллоден, – вздохнув, сказал он и невесело улыбнулся. – Я не боюсь смерти, англичаночка. – Его рот болезненно искривился. – Во всяком случае, не очень боюсь. Но некоторые моменты этой процедуры…

Он невольно вздрогнул, все еще продолжая улыбаться.

– Сомневаюсь, что я удостоюсь услуг настоящего профессионала, хотя мне кажется, и месье Форе, и мне это показалось бы несколько… неловким. Видишь ли, полагается, чтобы сердце мне вырезал тот, с кем я делил вино.

Отчаяние овладело мной, я обняла его и крепко к нему прижалась.

– Все в порядке, – прошептал он, зарывшись в мои волосы. – Все будет нормально, англичаночка. Пуля мушкета. Ну, может быть, сабля. Все закончится быстро.

Я знала, что это ложь. Я видела достаточно ран, полученных в битвах, и не раз видела смерть воинов. Правдой здесь было только то, что лучше такая смерть, чем петля палача. Ужас, который поселился во мне с того момента, как мы оставили поместье Сандрингема, поднялся высокой волной, угрожая накрыть с головой. В ушах стоял звон, горло сжало так, что я не могла дышать. А потом все страхи покинули меня. Я не могла оставить его, и не оставлю.

– Джейми, – сказала я, уткнувшись лицом в складки пледа, – я иду с тобой.

Он откачнулся назад, во все глаза глядя на меня.

– Черта с два! – отозвался он.

– Да, я иду, – ответила я и почувствовала глубокое спокойствие. Во мне не осталось ни тени сомнения. – Из моей накидки я сделаю килт. В армии полно молоденьких мальчиков, я сойду за одного из них. Ты же сказал, что там жуткая неразбериха, никто и не заметит.

– Нет! – отрубил он. – Нет, Клэр!

Челюсти его были крепко сжаты, в глазах застыло выражение гнева и ужаса.

– Если ты не боишься, я тоже не боюсь, – сказала я, тоже крепко сжав зубы. – Это… произойдет быстро. Ты сам сказал.

Несмотря на всю мою решимость, у меня начал дрожать подбородок.

– Джейми, я не смогу… черт возьми, я не смогу жить без тебя!

Он безмолвно открыл рот, закрыл его, потряс головой. Свет на вершинах гор догорал, заливая облака ровным красным сиянием. Джейми притянул меня к себе.

– Ты думаешь, я не знаю? – тихо спросил он. – Мне сейчас куда легче, чем тебе. Потому что, если ты чувствуешь ко мне то же, что я к тебе, значит, я прошу тебя вырвать свое сердце и жить без него.

Он погладил мои волосы, огрубевшие костяшки пальцев запутались в растрепавшихся прядях.

– Но ты должна выстоять, моя любимая, моя храбрая львица. Ты должна.

– Почему? – спросила я, слегка отстранившись, чтобы лучше видеть его лицо. – Когда ты увел меня с суда над ведьмами в Крэйнсмуире, ты сказал, что погиб бы со мною, пошел бы со мной на плаху, если бы дело дошло до этого!

Он взял мои руки в свои, голубые глаза смотрели на меня.

– Да, я бы сделал это, – сказал он, – но ведь я не носил твоего ребенка.

Я вся похолодела. Это от холодного ветра, убеждала я себя. Холод заставил меня задохнуться.

– Ты не знаешь наверняка, – наконец произнесла я. – Прошло слишком мало времени.

Он фыркнул, в глазах появились смешинки.

– Англичаночка, я ведь еще и фермер! С тех пор как ты пустила меня в свою постель, у тебя ни разу ни на один день не было задержки. А сейчас уже идет сорок шестой день.

– Ты негодяй! – в ярости закричала я. – Ты считал! В разгар жестокой войны ты считал!

– А ты нет?

– Я? Нет!

Я слишком боялась поверить в возможность того, о чем так долго молилась. Теперь это свершилось, но, увы, слишком поздно.

– Кроме того, – сказала я, продолжая отрицать такую возможность, – это совершенно ничего не значит. Так часто случается и при недоедании.

Он поднял бровь и осторожно положил большую ладонь мне на грудь.

– Да, ты сильно похудела, но, несмотря на это, у тебя полные груди, а соски стали цвета черного винограда. Ты забываешь, что я видел их до этого. У меня нет никаких сомнений, и у тебя тоже.

Я старалась побороть приступ тошноты, вызванный, по-видимому, страхом и голодом, но вдруг почувствовала небольшую тяжесть в матке. Я кусала губы, но тошнота снова подступила к горлу.

Джейми отпустил мои руки и встал надо мной, уперев руки в бока, – застывший силуэт на фоне темнеющего неба.

– Клэр, – спокойно сказал он, – завтра я умру. Ребенок… это все, что останется от меня – навеки. Я прошу тебя, Клэр, я тебя умоляю, спаси его.

Я молчала, все плыло у меня перед глазами, и в этот момент я почувствовала, как дрогнуло мое сердце. Это был слабый, чистый звук, с каким ломается стебель цветка.

Я склонилась к Джейми; ветер печально шумел в ушах.

– Хорошо, – прошептала я. – Я уйду.

Свет почти померк. Он подошел ко мне сзади и прижал к себе, глядя через мое плечо вниз, на долину. Там зажглись сторожевые огни – маленькие яркие точки, разбросанные вдали. Мы долго молчали. Сумерки продолжали сгущаться. Я не слышала ничего, кроме ровного дыхания Джейми, каждый вздох казался мне драгоценным.

– Я тебя найду, – шепнул он мне на ухо. – Обещаю тебе. Если мне придется провести двести лет в чистилище, двести лет без тебя – это и будет мое наказание, которое я заслужил за все свои преступления, потому что мне приходилось лгать и убивать, воровать, предавать и нарушать клятву. Но есть одна вещь, которую я положу на другую чашу весов. Когда я предстану перед Богом, я скажу ему то, что перевесит все остальное.