Мехлис. Тень вождя - Юрий Рубцов

Самостоятельным направлением в деятельности Льва Захаровича была работа по сокращению штатов административного аппарата министерств и ведомств, который к середине 1946 года по самым скромным подсчетам составлял более 9,5 млн человек. Беспрерывный рост численности управленцев представлял собой одно из наиболее зримых проявлений кризиса сталинской модели государства, выступая обратной стороной сокращенной до минимума сферы действия экономических законов и стимулов к качественному, производительному труду. Не случайно руководители всех уровней пытались решать проблемы с обеспечением оборудованием, сырьем, рабочей силой, учетом трудозатрат, фонда заработной платы, с экономией и обеспечением сохранности имеющихся материальных ценностей и т. п. за счет расширения круга управленцев, разного рода контролеров, счетных работников, снабженцев.

Высшее руководство страны было озабочено этим явлением, но в рамках им же установленного хозяйственного порядка могло прибегнуть лишь к административным рычагам. 13 августа 1946 года было принято постановление Совета Министров СССР «О запрещении расширения штатов административно-управленческого аппарата советских, государственных, хозяйственных, кооперативных и общественных организаций», которое вводило такой запрет уже с 15 августа.

В свою очередь Мехлис 19 августа дал указание министрам госконтроля союзных республик и главным контролерам провести широкую проверку на местах, как выполняется это постановление. Одновременно им были организованы проверки непосредственно в Москве, в центральных аппаратах министерств и ведомств. Они показали, что многие руководители, нарушая прямой запрет, сполна использовали в своих интересах единственный имевшийся в их распоряжении день 14 августа. Оформляя приказы задним числом, они зачислили на вакантные должности либо перевели с низкооплачиваемых должностей на более высокооплачиваемые немало людей случайных, неквалифицированных, своих родственников и т. п. В обзорной записке на имя заместителя председателя Совмина СССР H.A. Вознесенского было доложено о вскрытии грубых нарушений в 43 министерствах и на 60 предприятиях.[188]

Скрытое сопротивление встретили и попытки Совета Министров перейти от запрета расширять штаты к их сокращению. Как докладывал Мехлис Сталину 9 января 1947 года, в Министерстве Вооруженных Сил СССР штаты раздуты донельзя и превышали 30 тысяч человек, причем без учета сотрудников многочисленных НИИ, Центрального Дома Советской Армии, Краснознаменного ансамбля песни и пляски и других подобных структур. Это было особенно наглядно на фоне численности всех остальных министерств и ведомств страны, а также в сравнении с довоенной численностью центрального аппарата Наркомата обороны в 13,5 тысячи человек. Досталось от Мехлиса и его бывшим коллегам: он обратил особое внимание адресата на раздутость штатов политорганов.

Судя по всему, руководство МВС всячески оттягивало решение проблемы и не желало добровольно сбрасывать лишний жирок. По этому случаю предложения министра госконтроля носили радикальный характер: «Мне кажется, что центральный аппарат МВС… можно сократить в ближайшее время на 10 000 человек».[189] Заметим, что руководство военного ведомства в попытках сохранить прежние штаты не было оригинальным. Министру госконтроля пришлось столкнуться с массовым, хотя и незримым саботажем выполнения правительственных решений, и в других министерствах и ведомствах.

Как и до войны, в качестве весьма важной миссии Лев Захарович воспринимал (при одобрении и поощрении Сталиным) и исполнял функцию этакой дубинки вождя, обрушивавшейся на высшую управленческую элиту. Свою близость к хозяину он подчеркивал даже манерой поведения в среде высших управленцев. Бывший министр морского флота СССР A.A. Афанасьев делился с автором: «Приглашенные на заседание к Сталину руководители дожидались в приемной. Держались обычно по-товарищески, как равный с равным. А такой человек, как Вахрушев, министр угольной промышленности, непременно обойдет всех с рукопожатием и не одну шутку отпустит под смех окружающих. Но так вели себя не все. Мехлис, например, не скрывал, что пользуется особым расположением Сталина. Он даже не ждал приглашения пройти в зал заседаний, а просто молча пересекал приемную и скрывался за дверью».

Мелочь? Как посмотреть. В среде руководителей, окружавших вождя, подобные, ничего не значившие для рядовых людей детали оказывались подчас очень многозначительными. Лев Захарович по-прежнему славословил Сталина, причем заметно, что делал это не только в силу утвердившейся в стране цезаристской традиции, но и из убеждения в подлинном величии вождя, упоенно. Вот лишь один из образчиков вдохновения, свидетелями которого стали участники собрания в Министерстве госконтроля в 1947 году: провозглашая здравицу в честь Сталина, их руководитель не пожалел эпитетов — «всенародный герой, наш капитан, наша путеводная звезда, наш друг, учитель и отец».

Даже управленцы высшего звена не шутя боялись «Льва» в обличье министра госконтроля. Он был подлинной грозой особенно для любящих не по чину комфорт и развлечения руководителей. О нем по Москве ходили легенды. Вроде бы мелкий, но весьма выразительный эпизод по этому поводу привел автору упомянутый выше Александр Александрович Афанасьев: «Госконтроль размещался в здании Госплана СССР на проспекте Маркса (там, где ныне располагается Государственная дума. — Ю. Р.), на верхнем этаже. Бывать там приходилось не раз, причем лифтер, обычно не спрашивая, поднимал прямо туда. Однажды на мой вопрос, откуда ему известно, какой этаж мне со спутниками нужен, лифтер невозмутимо ответил:

 — Кто в шляпах, тех всегда поднимаю в госконтроль, к Мехлису на расправу».

Дело, размышлял Александр Александрович, конечно, не в одних шляпах. Человека, которому предстояла «расправа» у министра госконтроля, действительно, было трудно спутать с обычным посетителем. Ведь вызов к нему «на ковер» мог запросто завершиться тем, что бедолага ехал «пить чай» к B.C. Абакумову, сменившему Берию на посту министра госбезопасности.

Афанасьев рассказал также о разговоре, состоявшемся у него с известным полярником Е. Ф. Федоровым. Того в 1947 году сняли с должности начальника Гидрометеослужбы страны. В связи с чем? Отвечая на этот вопрос, Федоров говорил буквально следующее: «Мехлис сфабриковал дело, которое яйца выеденного не стоит. Чепуху нагородил такую, за которую мой заместитель даже поплатился жизнью. Услыхал ночью звонок в дверь, испугался ареста, пыток, какие обычно следуют за арестом, и пустил себе пулю в лоб».

Но, надо признать, нередко госконтролеры попадали в цель. Вот лишь несколько фактов подобного рода. В сентябре 1946 года Мехлис доложил «наверх» о злоупотреблении служебным положением заместителей министра трудовых ресурсов СССР П. Г. Москатова и Г. И. Зеленко, израсходовавших при строительстве собственных дач более 80 тыс. рублей государственных средств и использовавших бесплатный труд учащихся ремесленных училищ.

Строительство персональных дач стало соблазном и для некоторых руководителей Министерства Вооруженных Сил. Госконтролеры выявили, а Мехлис сделал представление начальнику Тыла Красной Армии Хрулеву относительно злоупотреблений контр-адмирала И. Д. Папанина (размер госсредств, израсходованных на его загородный дом, составил около 250 тыс. рублей, не считая стоимость перевозки стройматериалов и рабочей силы) и маршала войск связи И. Т. Пересыпкина (более 330 тыс. рублей).

В Министерстве строительства топливных предприятий СССР с одобрения министра А. Н. Задемидко его заместитель Т. Т. Литвинов разрешил израсходовать на оборудование кабинетов для руководства более 1 млн рублей.

Министр угольной промышленности западных районов СССР Д. Г. Оника грубейшим образом нарушил постановление СНК СССР от 2 января 1945 года, запретившее расходовать государственные средства на устройство банкетов. Проведение с его участием совещания с передовиками производства Донбасса в мае 1946 года сопровождалось несколькими банкетами, для угощения гостей которых за счет угольных комбинатов было израсходовано более 350 тыс. рублей.

11 января 1947 года Мехлис доложил Сталину о расточительстве, допущенном сразу в двух союзных министерствах — пищевой промышленности и транспортного машиностроения. В первом из них министр В. П. Зотов разрешил содержать в системе Главсахара конюшню. Конно-спортивные увлечения руководства министерства только за неполных два года обошлись в 754 тыс. рублей.

Не отличался рачительностью и министр транспортного машиностроения СССР В. А. Малышев. Как установили госконтролеры, он охотно давал разрешения на устройство банкетов с выпивкой. Затраченные на эти цели госсредства только за полгода составили более 1,8 млн рублей. Проявлял министр и корыстную семейственность. На Кировском заводе в Челябинске в качестве художника подвизался его брат, у которого министерством были куплены картины на сумму 86 тыс. рублей.