Особые отношения - Робин Сисман

К полудню пришло еще шесть предложений: максимальная сумма составляла семьсот пятьдесят тысяч. Анни еще раз всех обзвонила, информировав, с какой суммой им предстоит соперничать, и потом позвонила Себастьяну — отчитаться.

— Иисус! — воскликнул он.

— Учти, это — только первый круг. На аукцион приедут многие издатели, и наверняка итоговая сумма превысит миллион.

На том конце повисла недоверчивая пауза.

— Я только вчера приглядывался к одному спортивному автомобилю — знаешь, с четырьмя сиденьями и очень большим…

— Покупай, — прервала его Анни.

Надо же, ни один из издателей не позвонил прямо Себастьяну. Значит в ее репутации никто не сомневается. Ее час еще придет — она все выскажет тогда Джеку… Но пока она заслужила перерыв на ленч.

У официантов в ресторане «Роялтон» были улыбки голливудских актеров.

— Привет, я — Карл, — обратился к ней один с таким радушием, что Анни чуть не назвала в ответ свое имя.

— У меня назначена встреча с подругой, — сказала она. — Но, похоже, ее еще здесь нет.

Анни препроводили в тихий уголок, из которого был виден весь зал. За одним из столиков австралийская кинозвезда, сощурив свои потрясающие глаза, давала интервью телевидению. За другим столом расположился известный газетный магнат. Это его издательство предложило ей наибольшую цену за книгу Себастьяна. Магнат нервозно крутил в руке стакан с водой, избегая встречаться взглядом со своим собеседником. Анни взмолилась, чтобы этот собеседник в черном костюме не оказался кредитором.

Через десять минут она стала тревожиться. Она же говорила Розе, что у нее мало времени. И Роза сама предложила это место. Наконец Роза все же явилась. На ней был шелковый черный костюм. По пути она перекинулась парой фраз с Карлом, пожала руку какому-то человеку с азиатским лицом и только после этого подошла к столику Анни и приложилась к ее щеке щекой, окутав облаком духов.

— Прости за то, что я опоздала. Сражалась с одним неразговорчивым голливудским агентом по поводу фотографии для обложки. Ты выглядишь божественно. Как твои дела?

— Прекрасно, — ответила Анни, мигом оттаяв. Они с Розой так давно не виделись. — У меня было ужасное утро, но, похоже, потом мне все-таки удалось спасти положение. Видишь ли, аукцион…

— Извини, что прерываю. Я очень хочу узнать о твоих издательских делах и об остальном тоже. Но прежде всего я должна тебя успокоить: с Томом все в порядке.

Анни глянула на нее с удивлением. До нее не сразу дошел смысл этих слов.

— О чем ты говоришь?

— О том, что сказала. — Роза улыбнулась с видом победителя. — Я так рвалась сообщить тебе это тогда, по телефону, но ты не дала мне и рта открыть. Том был здесь, в Нью-Йорке. Он останавливался у меня. Он так запутался, бедный ягненочек, но, я думаю, теперь он успокоился и во всем разобрался. Ты знаешь, он отказался от своей глупой затеи и вчера улетел утренним рейсом в Англию.

Анни почувствовала, что от гнева кровь бросилась ей в лицо.

— Он был здесь? Ты знала, где он? — Анни даже привстала на стуле. — Почему ты мне ничего не сказала?

— Я говорю тебе об этом сейчас. Успокойся, Анни. Если ты меня спокойно выслушаешь, ты и сама поймешь, что я все сделала правильно.

— Правильно! Ты считаешь, это правильно! Скрывать от меня, что с моим сыном, жив он или умер… — Анни тряхнула головой. Горло так перехватило спазмой, что она не могла вымолвить ни слова.

— Не расстраивайся, — примирительно произнесла Роза. — Конечно, я понимаю, как ты переживала, но ты не видела, в каком состоянии был Том, когда объявился. Честно, Анни, положа руку на сердце, я считаю, что поступила правильно.

— Вот как? Это ты в своем офисе можешь изображать из себя всемогущего Бога, но в мою личную жизнь, пожалуйста, не лезь. Том — мой сын. — Она ткнула пальцем себе в грудь. — Если тебе так хочется поиграть в семью, заведи свою собственную. — Голос Анни зазвенел от злости. — И не знаю, как ты вообще можешь сообщать мне это таким идиотским, самодовольным тоном. — Анни отодвинула стул и выпрямилась. Но, увидев ошеломленное лицо Розы, добавила тише: — Извини, но ты меня жутко разозлила. Мне лучше уйти. Я позвоню тебе позже.

Анни с каменным лицом направилась к выходу. Эмоции переполняли ее. Один из официантов, поспешил открыть перед ней дверь.

— Желаю вам приятно провести день, — пропел он. Она почти бегом пересекла дорогу, уворачиваясь от машин. Войдя в свою комнату, она определила по зажженному огоньку автоответчика, что ей кто-то звонил. Ладно, прежде всего ей нужно позвонить Эдварду. Только бы он еще не уехал на работу. Когда в трубке раздался знакомый голос, она чуть не расплакалась и не сразу нашла слова, чтобы сообщить ему свою новость.

— А, ты видела Розу. Это хорошо, — спокойно произнес он. — А в чем дело? Я сегодня прекрасно выспался, первый раз за неделю.

Анни разинула рот.

— Ты что — знал?

— Роза звонила вчера утром, чтобы сообщить, что Том возвращается. Дорогая, я хотел позвонить тебе, но Роза попросила подождать.

— Что значит просила!..

— Ты знаешь, как я отношусь к ее дьявольским фокусам, но на этот раз она переквалифицировалась в посланницу небес. Наконец Том выбросил из головы эту ахинею про Джордана Хоупа и готов вернуться назад в Оксфорд. Нам надо рассказать ему о том, почему мы не были женаты в тот момент, когда он родился. Время пришло, верно?

Анни молча слушала его спокойный, рассудительный голос, чувствуя, что они разговаривают на разных языках.

— Она правильно сделала, что не сказала тебе, что он у нее. У тебя там и так хватает хлопот, с матерью, с аукционом. Кроме того… — Он не решался продолжать..

— Ты мне не доверяешь! — взорвалась Анни. — Ты думаешь, я могла бы выкинуть какой-нибудь трюк, как истеричка. Верно?

— Я надеюсь, мы всегда будем доверять друг другу, — после холодной паузы продолжил Эдвард. — Да, я думаю, что Роза поступила очень мудро, отослав Тома домой, не дав вам встретиться в вашем взвинченном состоянии. Вы снова наговорили бы друг другу всяких глупостей, и опять пошло бы поехало…

— Ну, спасибо за доверие, — саркастически произнесла Анни. — Том — мой сын, не забывай этого. Первые три года ты даже и не подозревал о том, что он существует.

Сказав это, Анни тут же пожалела о своих словах. Ведь взять назад их было невозможно. Но голос Эдварда остался спокойным.

— Том — наш сын. И ты знаешь, что для меня он всегда был нашим, а иначе и быть не может. Тебе, Анни, не мешало бы разобраться в самой себе, реши, что тебе в конце концов нужно. И обдумай, что ты скажешь Тому. Мне пора выходить. Увидимся завтра.

Последовал щелчок, затем долгие гудки. Он, не попрощавшись, бросил трубку.