Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

мягко сказал он. – Похоже, твои предположения насчет Кейна Скиннера как организатора и исполнителя не оправдались.

– Ты ведь знал, что Скиннера держат здесь? – Как это он сказал… Скиннер сейчас немного занят.

– Конечно, знал. Ты разве не помнишь? Я сказал Грейсону, что если увижу Скиннера, то сам доставлю его вам. Я и доставил. Франческа приносила ему еду. Он здесь с того вечера, когда Лука устроил в отцовской винодельне соревнование по пол-дэнсу и пригласил всех стриптизерш Перта. Хороший отвлекающий момент, когда приводишь бывшего хитмэна в логово врага.

Он подошел ближе, цокая каблуками ботинок по холодному камню. Ей бы следовало уйти, отыскать того рыжеволосого копа и позволить санитарам укрыть ее похожим на алюминиевую фольгу термоодеялом. Но уйти она не могла – у нее еще не было всех деталей пазла.

– Все это время ты знал, что она планирует.

– Ты меня переоцениваешь. Я не убийца, Макселла. У нас с тобой много общего.

– И ты ждешь, что я поверю…

– Я никогда ни от кого ничего не жду, – сказал Рафаэль. – Ожидание приводит к разочарованию.

Макс все еще пыталась убедить себя, что все случившееся в этой странной потайной спальне было по-настоящему. Что Фрэнки Барбарани тщательно спланировала убийство всей своей семьи и инсценировала покушение на себя, чтобы завладеть семейным состоянием и спасти планету. Что она искренне верила в то, что ее цель оправдывает действия. Разве у нее было не то же самое с Эваном? Неужели она настолько увязла в самодовольстве и показной праведности, что забыла: границы существуют не просто так? Благородные намерения Фрэнки противоречили ужасным методам. А как насчет того, что сделала она сама?

– Франческа сумела спланировать и организовать убийство всей своей семьи прямо под носом у Грейсона Хоука, – продолжил Рафаэль. – Знаешь, Макселла, если Грейсон не ведал, что происходит у него под носом, то какие шансы были у меня?

– Ты знал достаточно, если Фрэнки доверила тебе убийство своей семьи! И вообще, зачем ты пришел сюда, если не собирался помогать ей закончить работу?

– Предполагалось, что Франческа будет в отключке, чтобы отвести от себя подозрения, – сказал Рафаэль. – Я должен был освободить Барбарани, чтобы выставить Скиннера виновным в их захвате и попытке убийства. Я не знал, что Джованни… – Он состроил гримасу. – Думал, что все это делается для того, чтобы напугать семью и заставить ее пожертвовать большую сумму денег в пользу ЭДП под видом выкупа. Я понятия не имел, что она собирается кого-то убить. Наверное, я был наивен, ослеплен своими желаниями…

Макс подняла брови.

– Своими желаниями? Это как-то связано со Скиннером?

– У меня это связано с Ла Маркас.

Как у Грея с Барбарани.

– Ты хотел убрать Скиннера, потому что он представлял для них угрозу?

– Скиннер, чтобы спасти свою шкуру, посадил в тюрьму собственную жену. Он годами пытался заставить Ла Маркас вложить деньги в его, скажем так, другие деловые начинания.

– Наркотики?

– Барбарани не единственные, у кого есть удобные подземные ходы. – Рафаэль провел пальцами по шершавой глиняной стене, и скрежет золотых колец отозвался в ребрах Макс.

– То есть Скиннер хотел устроить на территории Ла Маркас склады для хранения своего товара?

– Не только для хранения – он хотел и производство там организовать. Уверял Маттео, что тот даже знать не будет, что происходит в его поместье, кто там бывает и откуда берутся деньги, которые свалятся на него, если он согласится приютить у себя некоторые предприятия. Но что бы ты ни слышала о Маттео, что бы ни говорил о нем Грейсон, он никогда не сделает ничего такого, что угрожало бы безопасности его семьи.

– Я уж подумала, что ты скажешь про качество его вина.

– Для него это одно и то же.

– Получается, что Маттео отказал, и Скиннеру это не понравилось?

– Ты видела его грудь. Он выжег свой cuore, ясно дав понять, что больше ничем Ла Маркас не обязан. Хотя я не верил, что он порвет с ними полностью. К тому же Скиннер слишком много знал. Было бы наивно полагать, что он и есть главный организатор наркобизнеса. Думаю, есть кто-то еще, фигура более крупная и страшная, тот, кто дергал за ниточки и дышал ему в затылок. Рано или поздно Скиннер обратился бы к другим средствам, чтобы получить то, что ему нужно.

– А ты, выходит, заботливый родитель, предупреждающий полицию о проблемном подростке, от влияния которого хочет оградить своих детей? Добрый самаритянин?

– Я не добрый, Макселла. – Рафаэль моргнул. – Но я лояльный.

– И теперь баланс между семьями нарушен. – Макс кивнула. Объяснения Рафаэля звучали логично, но для полноты картины не хватало нескольких деталей. Она мысленно перебрала вопросы, на которые пока не было ответа. Отравленное вино. Поппи Рейвен. Либби.

Половина лица Рафаэля оставалась в тени. Глаза блеснули огоньком.

– Я знал, Макселла, что в тебе есть что-то особенное.

Она не отреагировала, хотя и подумала, что игнорировать Рафаэля, возможно, не следует.

– Но как во все это вписывается отравленное вино? Зачем Фрэнки портить репутацию семьи перед тем, как всю ее убить? Если уж на то пошло, это только понизило бы стоимость активов Барбарани, и она получила бы за продажу поместья меньше, чем рассчитывала. К тому же Фрэнки сама сказала, что не хочет проливать невинную кровь.

Макс бросила взгляд на то место, где недавно лежала Ариана, где Грей спрятал для нее пистолет.

И как во все это вписывается Поппи Рейвен? Непонятно. А вот место для кое-кого другого есть.

Рафаэля сменили каштановые волосы и проницательные глаза Александры. После всего случившегося в отеле с Грейсоном, после встречи с Рейвенами и поездки в «Винный рай» на следующее утро Макс совсем забыла о предупреждении Александры.

Парень Барбарани убил моего сына.

– Рафаэль? – Макс едва услышала собственный голос. – Ты знаешь что-то о той истории, которую описала Софи Кингсли? Я имею в виду ту вечеринку, где Лука ударил Фореста Валентайна? И какой-то парнишка разбился, упав с балкона?

– Знаю, – сказал Рафаэль, но продолжать не стал.

Грудь словно перехватило тугим ремнем.

– Как звали паренька?

Несколько секунд Рафаэль молча смотрел на нее, словно решая, не будет ли его ответ в какой-то мере предательством по отношению к Ла Маркас. В конце концов, произведя какие-то расчеты, он, вероятно, решил, что ответ не пойдет вразрез с его интересами.

– Роки Джонстон.

Роки-Роуд Джонстон. Сын Либби.

Нет. Ноги стали ватными, и Макс прижалась спиной к стене.

Взрослое сиротство. Так говорила ее психотерапевт. Потеряв родителей, потом Джеки, Макс стала идеальной мишенью для старшей по возрасту