Ласточкин крик - Ахмет Умит

мере, мне так кажется. Но не на все сто процентов. Если что, уж простите, не хочу на себя грех брать.

– Можно еще раз подойти поближе, – предложил я.

Но он отказался.

– Да я уже все разглядел, господин комиссар. Может быть, эта женщина приходила, а может, и не эта. Не знаю, не уверен.

На мой взгляд, этого было достаточно. Айбер очень красива, такую один раз увидишь и не забудешь. Значит, операцию Берджису делал не Кансу. Признаться, я расстроился. Не только из-за того, что не получалось разобраться с убийцей сирийского мальчугана, но еще из-за того, что дело Слепого Кота опять заходило в тупик, потому что Кансу и Слепой Кот были как-то связаны, я не сомневался в этом.

Увидев, как я погрустнел, Мюнир предложил:

– Давайте заведем Айбер сюда. Сатылмыш ее не узнал, так, может, она узнает его?

Большого оптимизма в его голосе не чувствовалось, но что нам было терять? Я вновь нагнулся к микрофону:

– Приведите к нам, пожалуйста, Айбер-ханым.

Через пару минут сирийка зашла в комнату. Она была напугана, а когда ее взгляд упал на прозрачное с нашей стороны стекло и она поняла, что мы за ней наблюдали, страх перерос в панику.

– Сатылмыш-бей вас опознал. – Это был чистый блеф с моей стороны. – Несколько недель назад вы приходили к нему в массажный салон. Угрожали убийством Кансу Сармашику…

Вздрогнув, она перевела глаза на красное лицо Сатылмыша, и тот вдруг меня огорошил.

– Да, это ты! – закричал он. – Это ты ворвалась ко мне в заведение. Угрожала нашему доктору…

Айбер замерла, не зная, что сказать.

– Видите ли, Айбер-ханым, человек, на которого вы набросились несколько недель назад, мертв, – пояснил я. – Убийцу мы пока не установили. И если сейчас не рассказать правду, вас ждут большие неприятности…

Плечи ее опустились, она на глазах постарела.

– Вы и так уже под подозрением в убийстве собственного сына, и если не захотите с нами сотрудничать… – угрожающе пророкотал Мюнир.

Айбер пошатнулась и упала в обморок. Сначала я обрадовался, что нам наконец-то удалось хоть чего-то добиться. И тут же мне стало очень стыдно. Бедная женщина, подумал я. Впрочем, такой уровень эмпатии в нашем деле не помогает, а скорее вредит. «Тебе нужно выполнять свою работу, Невзат», – проговорил я про себя и приподнял ее за плечи.

– Вода, – обратился я к Мюниру. – Здесь есть вода?

Он пошел к кулеру, а я осторожно потряс сирийку за плечи.

– Айбер-ханым, вы в порядке?

В порядке она явно не была. Я взял у Мюнира стакан, набрал воду в ладонь и растер сирийке лицо и шею. Она застонала и открыла глаза.

– Все хорошо, Айбер-ханым. Если хотите, мы перенесем допрос… Может быть, вам позвать врача?

Она оттолкнула меня и с трудом поднялась на ноги. В черных глазах читался вызов.

– Да, я была знакома с этим мерзавцем, которого увидела там, в салоне. Имени его я не знаю, но знаю, что это он оперировал моего Берджисика.

Выглядела она очень плохо, и я испугался, что обморок повторится.

– Хорошо, Айбер-ханым, – сказал я. – Мы обо всем с вами поговорим. А пока лучше сядьте…

– Нет, я не сяду… Я не убивала этого мерзавца. Ни я, ни мой муж… Мы просто глубоко несчастные люди…

– Я знаю, что вы его не убивали. Но нам необходимы ваши показания, чтобы найти того, кто это сделал. Так у нас получится найти ту банду, в результате действий которой погиб ваш сын. Расскажите всю правду, и мы постараемся вам помочь…

Красивое лицо исказила судорога.

– Мне уже никто не поможет. У той, которая отправила на смерть собственного сына, единственным другом может быть только шайтан.

Сирийка зарыдала, колени ее подкосились, и она снова рухнула на пол. В этот раз привести ее в чувство было уже сложнее. Мы подняли ее и усадили на стул. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Похоже, она не понимала, где находится, рыдания были ужасными. Но я не стал ее успокаивать – ей нужно было выплакать всю ту злость, все то отчаяние, что накопились у нее внутри.

Наконец слезы иссякли, она вытерла глаза углами платка и тихо произнесла:

– Я расскажу, все расскажу…

– Выпейте немного воды.

Айбер тыльной стороной ладони оттолкнула стакан.

– Нет, не надо, мне и так нормально. – Черные глаза заметались по комнате. – Где вы хотите меня выслушать? Здесь? Вы будете записывать?

– Если вам удобно, то здесь. Просто рассказывайте. Здесь есть две камеры, они все запишут.

Я сел напротив нее, но прежде чем начать допрос, надо было подождать Мюнира – он пошел проводить Сатылмыша на выход.

– С чего мне начать? – спросила она.

– Вы точно уверены, что вам ничего не надо? Может быть, чаю или сока?

Сирийка нахмурила брови.

– Нет-нет, ничего не надо…

К моему облегчению, зашел Мюнир, и я произнес:

– Итак, Айбер-ханым, мы вас слушаем…

Она уставилась в одну точку и заговорила:

– Этого мерзавца первый раз я увидела в больнице… – Голос ее неуверенно дрогнул. – Или не в больнице? Я не знаю, что это было за здание…

– А вы примерно знаете, в каком районе? – задал вопрос стоявший за мной Мюнир.

– Не знаю, но это где-то полчаса езды от нашего центра. Фасад весь облицован голубой плиткой… Нас привели в очень большое помещение, и там было все, что нужно для операции. Но снаружи здание не было похоже на больницу.

– Кто вас туда привез?

– Мужчина… Мужчина с очень красивыми глазами – зелеными и чуть раскосыми. У него был звучный голос, хорошо поставленный, как у актера. Он так говорил и так смотрел, что не могло возникнуть и мысли, что может произойти что-то плохое. «Вы заработаете много денег, – сказал он. – Очень много денег. Устроите жизнь другим своим детям». – Слезы вновь выступили на глазах сирийки, но она сдержалась. – Мы с Джабиром, моим мужем, были учителями в Алеппо. По пути в Турцию мечтали, что сможем и здесь преподавать. Но не получилось, среди беженцев и без нас полно учителей. – Она бросила усталый взгляд на Мюнира. – Вы все это слышали уже тысячу раз. Вам, наверное, страшно надоели истории о наших разрушенных жизнях…

– Этот человек, – перебил я ее, – тот самый, с красивыми глазами. Он назвал вам свое имя?

– Мирза, так его звали. Точнее, он так представился. Возможно, соврал, кто ж его знает. После всего этого он сразу пропал…

Ей было трудно перейти к операции, ставшей причиной смерти маленького Берджиса, и Мюнир направил ее в нужную сторону:

– Вы там