Полная история регги: от истоков до наших дней - Дэвид Кац

начал показывать мне, как играть композиции, поэтому, когда он оставил Hippy Boys, я был как раз тем парнем, которого они взяли. Они не любили платить мне, но тогда деньги меня не волновали».

Ритмический стиль, чаще всего ассоциирующийся с The Aggrovators, стал инновацией 1974 года и назывался fl yers («флайерс»). Это был звук «звенящего цимбала (тарелки) в полете», построенный на ровном, почти машинном хай-хете, взятом из соул-бита Philly Bump, который разработал студийный ансамбль из Филадельфии MFSB, – их песня The Sound Of Philadelphia (она же TSOP) была темой на популярном американском телешоу Soul Train. По рассказу Санты Дэвиса, впервые этот бит был использован на сингле Джонни Кларка 1974 года None Shall Escape (The Judgement).

«MFSB много используют его на альбоме The Sound Of Philadelphia. Их барабанщик Эрл Янг был одним из моих любимых, и я сказал себе: “Черт, а не попробовать ли все это в регги-саунде?” И вот, когда мы писали None Shall Escape, я начал песню с этого вступления. Потом Банни Ли захотел, чтобы я так играл на всех песнях. Он и был тот, кто назвал этот стиль “летящая тарелка”, что есть чередование открытого и закрытого хай-хэта. И затем вся эта новая штука начала развиваться».

По словам известного барабанщика Слая Данбара, стиль «летящая тарелка» (fl ying cymbal) на самом деле впервые был изобретен еще в эпоху рокстеди: его можно услышать на классической песне Джойи Ландиса Moonlight Lover, записанной The Supersonics в 1968-м, но только с None Shall Escape The Judgement этот стиль начинает стремительно развиваться.

Эрл Зеро (Earl Zero), написавший песню, впервые спел ее для Банни Ли с Чинной Смитом на гитаре; Джонни Кларк был там на подпевках, но в итоге версия Кларка стала главной.

«Чинна был одним из моих лучших друзей – он жил в паре кварталов от меня, – говорит Зеро, осевший теперь в Северной Калифорнии. – У его отца была саунд-система, и мы каждый день встречались там, играли и курили чалис. У Банни Ли был бар на Пятой улице, а за ним – пустырь, так мы ходили на пустырь и там пели. Банни приходил и слушал нас, и однажды он сказал: “Ребятки, приходите в студию, сделаем кое-что”».

Эрл Энтони Джонсон родился на Ист-авеню в 1953 году: Эрлом Зеро прозвал его Банни Ли. «Мой отец был рыбак, швартовался он обычно в порту Уорф у так называемого Нулевого причала, – ну, его все и звали “Рыбак Зеро”. Когда мы с Чинной стали делать песню, Банни Ли дал мне это имя – Эрл Зеро. Мы сделали None Shall Escape, но ему никогда не нравилась моя версия, поэтому он перезаписал ее с Джонни Кларком».

None Shall Escape The Judgement («Никто не ускользнет от Страшного суда»), принесла Кларку крупный прорыв. «Я начал петь со школьных дней, – говорит он, когда мы встретились в вестибюле лондонского отеля. – Я родился в Кингстоне в 1955 году, вырос на Уолхэм-Парк-роуд, и много лет жил в Тренчтауне. В школе у нас была группа с Ибо Купером из Third World и Роджером и Яном Льюисами из Inner Circle».

У Кларка была возможность записался еще школьником. «Мы с Джейкобом Миллером были близкими друзьями и часто ходили на Studio One — потереться среди местных звезд. Помню, для Лероя Сибблса мы покупали всякие напитки. Однажды я спел, и Коксону понравился мой голос. Боб Энди должен был написать несколько песен для меня, но мои родители хотели, чтобы я сосредоточился на учебе, и у меня не было времени всерьез заняться этим. После школы я пытался сделать несколько записей, но не вышло, и я начал участвовать в шоу талантов с Барри Брауном, The Mighty Diamonds и Шугаром Миноттом, у которого уже была группа The African Brothers, но мы все были молодые тогда, и никто так и не заработал себе имени».

Кларк начал записываться в 1973 году, но его дебют на Federal (продюсером выступил Глена Стэйра) так и не был выпущен; не получила надлежащего продвижения и запись, сделанная для Клэнси Экклза (God Made The Sea And Sun). Первой его работой, которую услышали, стала спродюсированная Рупи Эдвардсом Everyday Wondering (1974 год).

«Я стоял на автобусной остановке, задаваясь вопросом, как все это должно произойти, и я принес песню Рупи, – объясняет Кларк. – Все дело было в моем желании добиться успеха. Рупи отвел меня к Кингу Табби. Потом я сделал ритм на Channel One с Джеки Джексоном и Хаксом Брауном».

Everyday Wondering стала популярной в Лондоне и Нью-Йорке, но Эдвардс пошел дальше – он переработал ритм в абстрактный инструментал Skanga — на котором он сам имитирует голосом звуки различных инструментов. Это был такой крупный хит, что Эдвардс прошел с ним на Top Of The Pops и вскоре переехал в Лондон.

А Кларк после Wondering привлек внимание центровых продюсеров Кингстона, включая Кейта «Стамма» Хобсона (он же Деррик Хобсон), соратника Кейта Хадсона, для которого Кларк записал необычную Golden Snake. «Он был скорее плохим парнем, человеком, который всегда носил с собой нож и рачет [выкидную бритву]», – смеется Кларк.

После кавера песни Смоки Робинсона You Really Got A Hold On Me, сделанной для Глена Брауна, Кларк в конце концов сошелся с Банни Ли.

«Страйкер жил на углу Чансери-лейн, рядом с Армией Спасения. Мы там все тусовались: я, Грегори Айзекс, Стамма и Грязный Гарри. Банни Ли часто ездил в Англию, и однажды пришел и устроил бучу: “Я услышал мелодию, которую вы сделали для Рупи. Она в Лондоне весь танцпол на уши поставила!” Он захотел, чтобы я сделал кавер My Desire, одной из старых песен Shirley & Lee [Ширли Гудмен и Леонард Ли], поэтому я пошел на Treasure Isle. Эрл Зеро и другие ребята из Гринвич Фарм были там с None Shall Escape The Judgement, и теперь Банни захотел, чтобы я пел с этой группой, у него часто все менялось. Перед тем как должна была начаться сессия, мы немного потренировались, и Санта просто играл на тарелке. Банни пришел, услышал и говорит: “Вот, мальчик! Вот чего мы хотим!” – а Санта обычно делал это просто так, в шутку, в качестве разминки. Но это и был новый звук.

Мы пошли, чтобы озвучить My Desire к Кингу Табби, и [Ли] сказал, что я должен попытаться сделать еще раз No One Escape the Judgement, но по-своему, не похоже на Эрла Зеро. Я попробовал и снес все на своем пути, потому что это касалось нового звука, других перспектив. С того