Портрет с девятью неизвестными - Алексей Небоходов

слышала только звук собственного дыхания. Оно было прерывистым, сбивчивым, как у человека, который едва удерживается на краю пропасти. Ренар стоял рядом, с лицом, исполненным насмешливого спокойствия, которое ещё больше нагнетало обстановку.

– Но, Катрин, – начал Дюрок, его голос прозвучал мягче, но от этого стал ещё более зловещим, – мы не будем спешить.

Катрин подняла голову, её глаза расширились. Она смотрела на них, не в силах понять, о чём они говорят. Её губы дрожали, но слова застревали где-то глубоко в горле.

– Мы не станем просто ждать, пока картина заберёт тебя, – продолжил он, его тон стал почти ласковым. – Это было бы… слишком банально.

Ренар сделал шаг вперёд, его улыбка стала шире, в глазах блеснула искра злорадства.

– Мы хотим дать тебе привилегию, – произнёс он, глядя прямо на неё. – Ты сама выберешь, как это закончится.

Катрин замерла. Её разум метался, пытаясь осознать смысл их слов. Выбор? О чём они говорят?

– Это акт милосердия, Катрин, – продолжил Дюрок, его голос был таким ровным, что от него становилось только страшнее. – Мы могли бы просто оставить это на волю картины. Но ты… ты заслуживаешь большего.

Ренар снова усмехнулся, и его глаза наполнились странным холодом.

– Ты можешь выбрать, как ты умрёшь, – добавил он, ударяя словами, как молотом.

Катрин почувствовала, что мозг ее отключается в самый неподходящий момент. Выбор. Они говорят о её смерти, как о каком-то банальном событии, как будто это нечто обыденное.

– Зачем вы это делаете? – выдохнула она почти шёпотом.

– Потому что это часть ритуала, – безмятежно ответил Дюрок. – Каждый должен внести свою долю в процесс. И ты, Катрин, не исключение.

– Ты можешь выбрать что-то быстрое, – сказал Ренар, его тон был полон ложной заботы. – Или… что-то более запоминающееся.

Он сделал паузу, наслаждаясь её ужасом, затем продолжил:

– Ты можешь последовать за Пьером. Твоя душа будет вытянута из тела, пока ты не останешься лишь оболочкой.

– Или за Эмилем, – добавил Дюрок. Его голос звучал так, будто он рассказывал что-то увлекательное. – Твой собственный разум будет направлен против тебя. Ты задушишь себя собственными руками.

Катрин покачала головой, её лицо исказилось от страха.

– Нет… – прошептала она, её голос дрожал. – Я не буду выбирать.

– Но ты уже выбрала, Катрин, – произнёс Дюрок, его голос стал твёрже. – Ты выбрала в тот момент, когда взялась за эту книгу.

Её глаза наполнились слезами, она опустилась на колени, чувствуя, как её тело начинает отказывать. Их слова, их голоса резали её, как лезвия, оставляя глубокие, невидимые раны.

– Вы монстры, – произнесла она голосом, полным боли.

– Нет, Катрин, – ответил Ренар, его голос был низким, но твёрдым. – Мы просто те, кто понял правила этой игры.

Дюрок сделал шаг ближе, его тень легла на её лицо. Он склонился к ней, его глаза встретились с её.

– У тебя мало времени, – прошептал он. – Решай, как ты хочешь умереть.

Катрин опустила глаза, пытаясь скрыть свой ужас. Их слова, звучащие с ледяным равнодушием, пробивали её до самой сути. Она не могла ни кричать, ни плакать – всё внутри застыло, словно её разум решил спасти её от полного безумия. Но под этим панцирем безмолвного страха уже шевелился инстинкт выживания.

– Мне… мне нужно подумать, – пробормотала она, стараясь, чтобы её голос звучал хоть сколько-нибудь твёрдо.

Дюрок слегка наклонил голову, его лицо озарила лёгкая усмешка.

– Конечно, Катрин, – произнёс он, в его тоне звучало терпеливое ожидание. – Выбор должен быть осознанным.

Ренар презрительно усмехнулся:

– Но поторопись, – сказал он, его голос был наполнен холодной угрозой. – Времени у тебя не так уж много.

Катрин подняла голову, её взгляд встретился с Полем. Его глаза, как ледяные чёрные дыры, не выражали ничего, кроме безразличного торжества. Она знала, что для них это всего лишь игра. Её страх и мучения были для них развлечением. Но она не могла позволить себе просто сдаться.

– Я… я хочу знать, – начала она, пытаясь придать голосу твёрдость, которой не чувствовала. – Что случится потом? После моей смерти?

Дюрок приподнял бровь, его взгляд смягчился, но в этом смягчении сквозил яд.

– Хороший вопрос, – произнёс он. – Ты вернёшься. Но не ты. Картина завершит своё. И те, кто уже ушёл, тоже вернутся. Леон, Луиза, Антуан… все они снова будут среди нас.

– Но это будут не они, – добавил Ренар, его голос был полон насмешки. – Это будут их тела, но души… их души уже давно принадлежат ей.

Катрин понимала, что её вопрос дал ей немного времени, но этого было недостаточно. Нужно было что-то ещё. Нужно было заставить их говорить дальше.

– Почему? – спросила она, её голос дрожал, но в нём звучал оттенок искреннего непонимания. – Зачем вам всё это?

Дюрок улыбнулся, сверкнув глазами.

– Потому что это наш долг, Катрин, – ответил он, его голос стал почти ласковым. – Это наследие моей семьи, наследие де Сада. Мы завершаем его работу, возвращаем ему его силу.

– И для этого ты должна умереть, – добавил Ренар, его тон был таким же мягким, но в нём ощущалась холодная неизбежность.

Катрин сжала зубы, её разум лихорадочно искал способ выиграть время. Она выдавила слабую улыбку, пытаясь скрыть свою панику.

– Значит, я важна, – сказала она, её голос стал чуть более уверенным. – Вы не сможете завершить это без меня.

Дюрок замер, его улыбка стала шире.

– Ты абсолютно права, Катрин, – сказал он, его тон был наполовину насмешливым, наполовину одобрительным. – Но не заблуждайся. Это не делает тебя сильнее. Это просто означает, что у тебя есть роль, которую ты должна сыграть.

– Тогда дайте мне время, – выпалила она, её голос был громче, чем она ожидала. – Я заслуживаю хотя бы этого.

Ренар усмехнулся, его глаза сверкнули от удовольствия.

– И сколько времени тебе нужно? – спросил он, его голос был наполовину серьёзным, наполовину насмешливым.

Катрин на мгновение задумалась, стараясь подавить дрожь в голосе.

– Ночь, – сказала она, её голос был твёрже. – Дайте мне одну ночь, чтобы обдумать это.

– Никакого времени, Катрин, – наконец произнёс Дюрок, его голос был ровным, но от этого только страшнее. – Всё должно случиться здесь и сейчас.

Катрин ощутила, как ледяная волна страха охватила её. Она не могла найти слов, не могла найти сил даже пошевелиться. Поль склонил голову набок, словно изучая её реакцию,