Трудно отпустить - Кристи Бромберг

мои, столь же разрушительные, спрятаны внутри и никому не видны.

Некоторые из них никогда не заживут, но впервые я, похоже, добился того, чего, как он думал, у меня никогда не получится достичь. Я выиграл кубок. Умудрился соответствовать его нелепым стандартам.

И какая-то часть меня неожиданно ощущает себя свободной.

Меня не должно волновать то, что я заставил отца мной гордиться или доставил ему удовольствие, потому что он украл у меня много лет жизни. Тем не менее в данный момент у меня гораздо больше поводов для благодарности, чем для злобы.

Я сделал это для Джона.

Я сделал это для себя.

Я сделал это ради команды.

Я нашел Деккер.

И теперь могу действительно жить.

Мечта сбылась. Мое сердце переполнено любовью женщины, которую я думал, что не заслуживаю.

Так что я одержал сразу несколько побед.

И черт… Я так благодарен за это.

Глава 76. Деккер

Неделю спустя

Он игнорирует меня.

Просто игнорирует.

Чейз, Леннокс и Брекстон отправились на охоту за новыми клиентами, а я сижу здесь и пытаюсь понять, почему всякий раз, как моему отцу кто-то звонит, он встает и закрывает дверь кабинета.

Неужели это доктор? Разве не с этого все началось? Отец дал мне задание, и мы все переживали, не случилось ли с ним что?

Я смотрю на отца через стеклянное окно конференц-зала, но он стоит ко мне спиной, пока разговаривает с тем, кто позвонил ему в этот раз.

Не то чтобы телефонные звонки являются редкостью. Мы только этим здесь и занимаемся – болтаем и снова болтаем, а потом болтаем еще.

Так почему же я так насторожена, хотя он не сказал и слова? Почему боюсь и в то же время хочу поговорить с ним об этом?

Потому что он знает. Потому что я подвела его и не выполнила поручение. Конечно, отчеты о новых клиентах получились забавными, и мы с сестрами даже обменивались шутливыми комментариями, но мне так и не удалось сделать Хантера клиентом фирмы, и теперь отец пытается найти другой способ, чтобы удержать наш бизнес на плаву.

А ты не слишком ли себя накручиваешь, Декк?

Господи Иисусе.

Я выдыхаю, подхожу к двери и уже заношу руку, чтобы постучать, когда отец сам открывает ее.

– Есть минутка? – спрашиваю я, в то время как отец просто смотрит на меня. Он выглядит измотанным. На щеках румянец, волосы растрепаны из-за того, что он не раз проводил по ним руками.

– Что ты хотела? Я тут кое-чем занят, – отвечает он, возвращаясь к столу и перебирая бумаги.

– Пап?

– А? – рассеянно отзывается он. – У меня назначена встреча. Они должны быть здесь с минуты на минуту.

– Пап, – повторяю я уже тверже.

Отец вскидывает голову и, как мне кажется, только сейчас действительно видит меня.

– Да, прости. – Он перестает суетиться. – Что такое?

Я, взрослая женщина, которая чувствует себя маленькой девочкой, боящейся разочаровать отца, переминаюсь с ноги на ногу и не решаюсь задать вопрос.

– С того момента, как они выиграли кубок, прошла уже неделя. Почему ты не спросил меня, как продвинулись дела с Хантером?

Особенно если знаешь, что большинство ночей я провожу с ним.

Отец смотрит на меня так пристально, что это нервирует.

– Присядь-ка.

– Это неважно. Забудь, что я вообще спросила. Я вижу, ты занят.

Я буквально пячусь к своему столу, когда он повторяет:

– Сядь.

И, понятное дело, я повинуюсь.

Он занимает свое место, бросая взгляд через мое плечо туда, где наша секретарша Мардж предположительно разговаривает с его клиентом.

– Почему, думаешь, «Лесорубы» выиграли кубок?

Что?

– Потому что победа досталась лучшей команде? – Даже если знаю, что говорю правду, все равно звучу неуверенно. «Лесорубы» действительно были лучшей командой на кубке. Они достигли пика в нужное время, и отвлекающие факторы, и внешний шум исчезли. – Вопрос не в «Лесорубах», а в Хантере. В том, как я подвела тебя.

Отец тихо усмехается. Он явно знает больше меня.

– Спрошу еще раз. Почему они выиграли кубок?

Я задумываюсь. По его взгляду видно, что он хочет преподать мне жизненный урок. В прошлый раз он подтолкнул меня к тому, чтобы найти любовь… отдать сердце полностью. И я прислушалась. Позабыла о страхе и поверила, что любовь возможна. Осознала, что она стоила того, чтобы рискнуть.

И в этот момент до меня доходит.

– Они выиграли, потому что верили, что могут это сделать. Потому что играли как команда. Они победили, потому что доверились капитану, потому что хотели, чтобы бесконечные часы боли и тяжелой работы наконец окупились. Они позабыли о страхе провала и просто поверили в себя.

Мой отец не раздает улыбки направо и налево, но прямо сейчас он одаривает меня той, которая нравится мне больше остальных. Улыбкой, полной гордости. Он гордится мной и каким-то образом я знаю, что не только из-за данного мной ответа.

– Ты права. Они играли как команда. Точно так же, как и мы делаем здесь. Тем, с чем ты не справишься, займется кто-то другой. С тем, с чем не справлюсь я, произойдет то же самое. Мы удержимся на плаву и без Мэддокса… Но ты не улавливаешь моей мысли.

– И чего же именно я не улавливаю?

– Того, что он отправил тебя, чтобы завербовать меня.

Я охаю при звуке голоса Хантера, а после от того, что он собственной персоной стоит в дверях кабинета. Прислонившись к дверному косяку, он просовывает большой палец в петлю на поясе джинсов, а на его губах играет застенчивая улыбка.

– Потому что он видел во мне больше, чем я сам. Он разглядел потенциал, спрятанный за злостью, и мастерство, скрытое за моими выходками. Он увидел то, от чего большинство отмахнулись. Он знал, что это поможет мне собраться с мыслями, пойдет мне на пользу. Он знал, что, в отличие от остальных, ты увидишь во мне не только хоккеиста. Он знал, что ты поможешь мне преодолеть боль, потому что тебе самой пришлось через многое пройти.

Я смотрю на него с открытым от удивления ртом, и мое сердце сжимается. И слезы. По какой-то причине они наворачиваются на глаза, когда ничего грустного не произошло.

Ведь я не грущу.

Нет.

Я так счастлива, испытываю такое чувство наполненности, которое даже не считала возможным и никогда не думала, что хочу испытать.

– Это правда? – наконец спрашиваю я.

– Да. – Я поворачиваюсь к отцу и качаю головой в попытке переварить услышанное. – Сначала я этого не понял. – Усмехнувшись, он встает