Великий диктатор. Книга вторая - Alex Berest

же и рукоять взведения. — Старый мастер стал быстро разбирать винтовку, как будто имел дело именно с ней каждый день. — Короткий затвор должен увеличивать скорострельность. Это понятно. Почему не делал воронение? — поднял он глаза на меня.

— Так, это. Отказали. Сказали работы много. А сам я не стал экспериментировать. Мы же с вами не проходили воронение ещё, — начал оправдываться я.

— Ну да, ну да. Это ты правильно поступил. Так, магазин на пять наших восьмимиллиметровых патронов. Целик на тысячу двести метров. Пристрелял?

— Да.

— Хорошо, потом проверим. Так, не понял, а где предохранитель?

— Нету его. Не смог придумать как запереть конструкцию.

— Ладно, подумаем потом вместе. Что дальше? Ага! Заряжание обоймой сверху. Это понятно. Ствол переделка от норвежского «Крага». Ствольная коробка и магазин винтовки штампованные, а не кованные. Какой металл использовал?

— Крупп-Люкс. Из тех листов, что вы мне отдали ещё зимой.

— Ясно. Деревянных частей сколько?

— Трое. Тьфу! Три. Из берёзы резал, — похвастал я.

— Вижу-вижу. Так, а это маленький шомпол такой? Как он у тебя вынимается? А! Защёлка. Ого! Так это штык, а не шомпол. Удивил ты меня, парень. Как есть удивил. Пойдем до герра Шмайссера, покажем ему твою поделку.

Луис Шмайссер, которого мы смогли найти только в пружинной мастерской, сначала молча выслушал объяснения Бьярнова, затем мои и только потом приступил к разборке винтовки.

— Конструкция интересная, перспективная, простая. Но есть и минусы. Для перезарядки надо постоянно её опускать или отодвигать, а то есть вероятность получить в глаз своим же кулаком. Естественно, что это отрицательно будет влиять на скорострельность и точность стрельбы. Надо делать длиннее приклад, — вынес он свой вердикт. — Ну и отсутствие предохранителя, штампованные части. Но это всё решаемо. А всего частей сколько? Матти, описание и чертежи есть?

— Да, герр Шмайссер. Вот, — я передал ему картонную папку с документами, которые предусмотрительно прихватил с собой. — Деталей в карабине ровно пятьдесят.

— Можно же на основе его карабина полноценную винтовку сделать, — влез с предложением Бьярнов.

— Можно, Александр, можно, — согласился с ним немецкий оружейник. — Но сначала надо довести до ума этот карабин. И, сделав пробную партию, отвезти в Гельсингфорс барону Рамзаю. Он как раз карабины и хотел от нас получить. Мы же обсуждали с тобой выпуск карабинов на основе «Gewehr 1888», — напомнил он старому мастеру. — Оружие-то для пограничников нужно. Чем оно короче и легче будет, тем лучше.

— Ну, что же, молодой человек, — Шмайссер развернулся ко мне и, обхватив мои плечи ладонями, произнёс торжественным голосом. — Поздравляю! Вот теперь ты точно настоящий оружейный конструктор. А теперь, господа, пойдёмте, постреляем из карабина Хухты.

……

Марико Хонда ещё раз перечитала письмо от мужа и счастливо вздохнула. Все, почти три года, она твердила, что её Котаро жив и он скоро вернётся. И делилась своей уверенностью с сыновьями.

Когда ей принесли весть, что её «свет» пропал без вести, она не верила и ждала. Когда, после окончания войны, оказалось, что её муж попал в плен, она верила и ждала. Когда её и сыновей поразили в правах, и они из сословия «Ши» стали отвергнутыми «Бураку», она верила, ждала и терпела. И возносила молитвы Эбису, богу удачи, утренней зари и защитнику детей. В которых благодарила седьмого бога за то, что её муж был удачлив ранее и сумел накопить достаточно средств, на которые они теперь и жили. И молила о том, чтобы удача не оставила её Котаро и сейчас.

И её молитвы были услышаны. Позавчера она получила пакет из русского консульства, в котором находилось письмо от Котаро и документы, дающие право на выезд из страны. Её лучик света, её ненаглядный нашёлся в далёкой и холодной России. Он сумел, находясь в плену, подружиться с русскими солдатами, и те увезли его в Финляндию, одно из княжеств Российской империи.

И удача не оставила его. Он смог устроиться и теперь хотел, чтобы его семья переехала к нему. Марико было, конечно, страшно ехать в чужую страну, но в родной Японии у неё и у её детей больше не было будущего, и она ответила согласием.

С большим трудом удалось продать дом и часть имущества, так как никто не хотел связываться с «Бураку», а те кто захотел, старались получить из этого максимальную прибыль. Так что большую часть вещей и мужнину библиотеку они просто оставили в проданном доме. Токийский университет, в котором работал раньше её муж, отказался бесплатно забрать даже научные труды по электротехнике и металловедению. Из-за того, что они принадлежали отверженному.

И, спустя месяц после получения письма от мужа, она с детьми ступила на борт парохода «Петербург». Который зашёл по делам русского консульства в Токио и, подобрав неожиданных пассажиров, направился в китайский Гуандун за грузом чая — и далее, в далёкую и загадочную Финляндию.

Глава 24

Глава 24

Я уже битый час торчал перед залом совещаний нашего правительства. И страдал от духоты и жажды. Если с духотой я ничего не мог поделать, так как все окна в здании Сената была наглухо закрыты, то от жажды я страдал преднамеренно. И не зря страдал. Если бы я стал хлебать воду из графина на столе у секретаря, то час спустя бегал бы в поисках уборной. Что в здании, где на протяжении уже пятидесяти лет идёт вялотекущий ремонт с попутной перестройкой всего комплекса, было довольно нетривиальной задачей.

Сенаторам и главам департаментов хорошо, у них уборные размещались при личных комнатах отдыха. А остальной персонал и посетители бегали в цокольный этаж. Так что нафиг, нафиг. Потерплю. Зачитаю свой доклад — и в пампасы.

— Вот текст постановления правительства. Немедленно распечатать и отправить телеграфом в Выборг, — отдал распоряжение секретарям приёмной Свен-Эрик Окессон,