Правило Диксона - Эль Кеннеди

class="p">Это мучительный ритм, бедра быстро движутся, заполняя меня длинными, глубокими толчками, от которых перед глазами появляются черные точки. Мой таз трется о диван. Я не могла бы остановить оргазм, даже если бы попыталась. Это почти подавляюще, волны освобождения накрывают меня, пока я не становлюсь лужей оргазмического месива. Я слышу его стон, когда он кончает внутри меня. Мы оба тяжело дышим.

 

Мы остаёмся в этом положении, восстанавливая дыхание. Боже. С этим мужчиной всё становится только лучше. Это не честно. Он не должен быть таким хорошим в сексе.

 

Наконец, он осторожно вытаскивает член.

 

— Оставайся здесь, — говорит он грубо. — Я пойду возьму что-то, чтобы тебя очистить.

 

Это напоминание о том, что мы не использовали презерватив, и я понимаю, что это причина, почему мой мозг коротнул. Секс без презерватива действует на меня по-другому. Это просто слишком потрясающе.

 

После того как мы всё убираем, Шейн спрашивает, хочу ли я укутаться в одеяло и посмотреть фильм, но я качаю головой.

 

— Нет, — говорю я. — Мы можем заснуть.

 

— И что?—

 

— Мы не занимаемся ночевкой, — напоминаю я ему. Я указываю на свою гостиную. — Это моё пространство. — Я указываю на стену, которая разделяет наши квартиры. — А это твоё пространство. — Я указываю на наши половые органы. — А это наше пространство.

 

Шейн хихикает. — Понял. Друзья с привилегиями. Ночевка — не привилегия.

 

— Именно.

 

— Ладно. Тогда я оставлю тебя наедине с собой, Диксон. В то же время завтра?

 

Я вздыхаю. Я хочу сказать нет, но мы оба знаем, что я не имела бы в виду это.

 

Я слишком глубоко увязла в его песках.

 

 

Глава 32

Диана

 

Чем больше, тем лучше

 

 

— Мой макияж мертв. Похороните его и произнесите надгробную речь. — Вздыхаю я, глядя на своё отражение в зеркале.

 

Полагаю, моё лицо не имело никаких шансов, учитывая, что оно только что стало свидетелем самой эмоциональной свадебной церемонии всех времён. И эти бурные эмоции даже не исходили от невесты и жениха! Конечно, у Джиджи были слёзы на глазах, когда она читала свои клятвы, и я клялась, что несколько раз слышала, как голос Райдерa дрогнул, но настоящие эмоции прорвались от родителей Джиджи, которые рыдали всё время. То, как Гарретт Грэхем сражался со слезами, когда отдавал свою дочь Райдеру, было, наверное, самым трогательным, что я когда-либо видела.

 

— Поверь мне, он испорчен у всех, — говорит Миа Белл с иронией. Моя великолепная, статная соведущая подружка невесты присоединяется ко мне у полного зеркала, проводя тонким пальцем по смазанной туши.

 

— Серьёзно, мне нужен корректор, если мы собираемся делать фотографии на приёме. — Это говорит самая красивая женщина на свете: Александра Такер.

 

С её блестящими тёмными волосами, большими карими глазами и безупречными, симметричными чертами лица, она — идеальная десятка. Безумно, что я просто стою рядом с супермоделью. Каждый раз, когда я вижу этих моделей-инфлюенсеров в интернете, я предполагаю, что каждая часть их внешности была отфильтрована до небес. С Алекс, я была уверена, что она не может сильно отличаться в реальной жизни, так как я видела её на подиуме, а это трудно отфильтровать, но клянусь, что она даже лучше в живую. Стоя рядом с ней, я не могу найти ни единого изъяна.

 

А когда говорят, что молния не бьет дважды, то это не про них. Потому что старшая сестра Алекс, Джейми, тоже невероятно красива. Джейми унаследовала рыжие волосы отца, а её черты немного мягче, чем у Алекс, но я честно не хотела бы оказаться в ситуации, когда нужно выбирать, кто красивее. Это невозможно.

 

Джейми стоит на противоположной стороне комнаты, беседуя со своей мамой, Сабриной. Они обе юристы. Эта генофонд Такеров — что-то невероятное. Красота и ум.

 

Молли Фицджеральд почти сбивает двух женщин с ног. Она скачет от восторга после своей первой работы в роли цветочницы. Мама Молли, Саммер, наконец, ловит её и говорит: — Мне нравится твоя энергия. Но, может, можно сделать её немного поменьше?

 

— Да, потому что ты полностью контролируешь уровень своей энергии, — насмешливо говорит Брэнна Дженсен, безупречно одетая блондиночка. Ни одна из этих женщин не была в свадебной партии, но как близкие друзья семьи, они могут воспользоваться свадебным люксом.

 

В этой комнате много красивых женщин. Это делает меня немного неуверенной. Думаю, Миа разделяет это чувство, потому что она отводит меня в сторону и шепчет: — Я единственная, кого это пугает?

 

— Нет.

 

Она всё ещё смотрит на Алекс Такер. — Хорошо, потому что это немного сюрреалистично.

 

Это так. И становится ещё более сюрреалистичным, когда мы прибываем на приём, который проводится на ухоженных территориях загородного клуба. Вся территория украшена нежными огоньками, которые мерцают как звезды в вечернем небе. Даже погода, похоже, в восторге от Грэхемов, потому что она подарила им идеальный вечер. Чистая, тёплая ночь без капли влаги в воздухе.

 

Головной стол стоит под деревянной перголой, украшенной белыми цветами и зелёными лозами. Остальные столы, накрытые слоновой шелковой скатертью и цветочными центровками в оттенках шалфея и белого, окружают сверкающий танцевальный пол.

 

Я иду под руку с Беккетом. Он вернулся из Австралии, выглядит загорелым, красивым и совершенно потрясающим в своём чёрном костюме. Мы садимся за стол для свадебной партии, все наши взгляды сосредоточены на головном столе, где Джиджи и Райдер сидят как королевская чета с её родителями. Поскольку у Райдера нет родителей, Ханна сидит с одной стороны от него, а Гарретт сидит рядом с Джиджи.

 

Я рада, что не нужно говорить речь; Миа берёт на себя обязанность очаровывать пятьсот гостей. Я обычно не боюсь публичных выступлений, но это слишком пугающе. Хоккейная аристократия. Супермодели. Медийные личности, с которыми Гарретт работал и подружился на протяжении многих лет. Честно говоря, эта свадьба для родителей. Но Джиджи любит своих родителей достаточно, чтобы дать им этот подарок после того, как они сбежали, а Райдер любит её достаточно, чтобы дать ей всё, что она хочет.

 

Я сижу рядом с Шейном, который с восхищением рассматривает меня. — Ты выглядишь так хорошо, — шепчет он мне на ухо.

 

— Ты тоже.

 

Серьёзно, он