Война и мир Ивана Грозного - Александр Тюрин

Свежеиспеченный король Стефан два года потратит на подавление сторонников Габсбургов, которые будут считать Максимиллиана своим законным королем. Город Данциг (Гданьск) будет разгромлен с помощью войск и артиллерии. (Кстати, ни один из авторов, вздыхающих по якобы вольному якобы ганзейскому Новгороду, почему-то не потратил ни слезинки на действительно ганзейский Данциг, павший в крови перед турецким посаженником).

Остаток своей жизни Стефан Баторий проведет в жестокой борьбе против России.

Польша, не способная дать отпор татарским набегам, фактически пользующаяся Москвой для обороны от степных кочевников, сделает всё для сокрушения государства, стоящего барьером между Европой и Азией.

Степень финансовой и информационной поддержки, которая окажет Европа этому османскому ставленнику, будет уникальна для 16 века. А с его ненавистью к Москве будет соперничать разве что шведский король Юхан III, еще один король-русофоб, приведенный к власти умелыми режиссерами, стоящими за сколачиванием антирусской коалиции.

Остается только упомянуть «историка» Янова, придумавшего некий сговор «азиатских деспотий», то есть России и Турции, в 16 веке. Чтоб такое сочинить, Янову пришлось пройти и мимо русско-татарско-турецких войн 16 века, и мимо польско-татарско-турецкого союзов на протяжении всего 16 века, и даже мимо турецкого «кандидата», ставшего польским королем. Впрочем, как говорил генерал Лебедь, «глупость – это особая форма ума».

Неудачи и успехи в борьбе со шведами и поляками

16 февраля 1567 года шведские послы в Александровской слободе заключили с Россией договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. Договор был направлен против Польши, вскоре шведский генерал Горн отобрал у поляков Вейсенштейн (Пайде) и Пернов (Пярну).

Карамзин высказывает свое недовольство этим договором и называет «сговором двух тиранов». Шведскому королю, очевидно, досталось за то, что в это время он вел ожесточенную борьбу против собственных феодалов. Заметно, что симпатии верховного историка российской империи отданы польской шляхетской «республике», оттого ему и хочется, чтобы московскому государству было потяжелее.

Впрочем, могущественные силы уже в ту пору позаботились, чтобы у Руси не было долгой передышки. 29 сентября 1568 года в Стокгольме вспыхнуло дворянское восстание, за которым стоял финляндский герцог Юхан (Яган русских летописей). Эрик XIV Ваза был свергнут с престола, объявлен сумасшедшим и заключен в тюрьму. На престол взошел его брат Юхан III, настроенный на тесный союз с Польшей против России. И первым делом новые шведские власти ограбили московских послов. Что говорится, мессидж был послан. У Юхана сразу нашлись и необходимые денежные средства, чтобы ссудить своему шурину, королю Сигизмунду Августу – под залог некоторых польских владений в Ливонии.

По мнению Роберта Виппера, с короля Юхана III начинается возвышение шведской монархии. Юхан и его преемники будут уверенно вести Швецию по пути абсолютизма, агрессии и великодержавия: «Так, на севере вырастает неожиданно противник, запирающий Москве морские выходы, противник странный, который не мог воспользоваться сам промышленной и торговой выгодой, ибо не имел собственной индустрии и не занимался транзитом, но который с успехом исполнял роль тормоза в отношении Москвы, задерживая столь опасный в глазах Польши и Германии культурный рост многочисленного и способного народа русского».

Шведские короли будут пользоваться удачным географическим положением своей страны, защищенной от нападений, как морем, так и финскими лесами-болотами. Шведское дворянство сделает ставку на обогащение через военную добычу, шведская армия станет действовать со всей решительностью и жестокостью, что сделает ее на долгие годы сильнейшей в центральной, северной и восточной Европе. Шведский военный флот будет господствовать на Балтике. Обилие военной добычи у шведских дворян спасет шведское крестьянство от крепостнического режима (пригнувшего, к примеру, датское и немецкое крестьянство). Произойдет не «второе издание крепостного права», а второе издание «норманнского ужаса» (furore normannorum). Только в отличие от раннего средневековья, теперь за жестокостью и жадностью скандинавов будет стоять мощь государства. Так что шведов на последующие 150 лет можно назвать монголами Европы.

Шведский джинн, выпущенный папистами из бутылками, будет десятилетиями терзать именно католиков, немцев и поляков.

Но первыми удар «голубоглазых монголов» примут на себя русские в ходе Ливонской войны. Юхан III ставит перед собой задачу не только вытеснения русских из Прибалтики, но и захват Карелии, и Кольского полуострова.

В условиях, когда Швеция и Польша стали тесными союзниками, царь также ищет новых союзников на Балтике.

Датский герцог Магнус принял предложение Ивана Грозного стать его вассалом и в мае 1570 года, по прибытии в Москву, был провозглашен «королем Ливонским». Союз царя и герцога скреплялся, как было принято в то время, женитьбой Магнуса на царской племяннице, дочери князя Владимира Андреевича Старицкого – Евфимии (которую многие псевдорики поспешно зачислили в жертвы опричнины). Но Евфимия умирает во время эпидемии чумы и 12 апреля 1573 г. Магнус празднует свадьбу с 13-летней княжной Марией, другой дочерью князя Владимира.

Образцом для государства Магнуса, возможно, послужила Пруссия, бывшая с 1466 года ленным владением Польши, вначале как Тевтонский Орден, затем как светское герцогство. Ливонцам, живущем в государстве Магнуса, открывалась свободная и беспошлинная торговля по всей Московской Руси. За это, в свою очередь, они обязывались свободно пропускать в Москву иностранных купцов со всякого рода товарами, а также ремесленников и прочих мастеров.

Чтобы показать свое расположение к Ливонии и ее новому правителю, Грозный отпустил с ним на родину множество пленных ливонцев, сосланных на поселение во внутренние области Московского государства.

Для ведения военных действий по захвату Риги, Ревеля и других ливонских городов, под командование Магнуса были переданы русские войска. Сам Магнус должен был выступать в поход, имея не менее 1500 пехотинцев и 1500 кавалеристов.

Соглашение с Магнусом сопровождалось и предложением военного союза Датскому королевству.

В 1568, 1569, 1570 датский флот наносил удары по каперскому флоту Польши, который охотился за судами, идущими в Нарву.

В 1570 против польских и шведских каперов борется и собственный русский флот во главе с «царским наказным капитаном» Карстеном Роде. Действия его крайне успешны, однако остановлены датской короной в конце года. Сам Роде был отправлен в Дании на плаху.

Но после переговоров царского посла Андрея Савина с английскими властями, уже английские корабли обстреляли польский Данциг и стали топить польских каперов. Англичане были заинтересованы в торговле с русскими через нарвский порт, в получении от них пеньки и леса – на носу были решающие морские битвы с Испанией.

21 августа 1570 Магнус подошел к подвластному шведам Ревелю с 25-тысячным русским войском и большим отрядом из немецких наемников. Но осада города завершилась неудачей, 16 марта 1571 года Магнус сжег свой лагерь и отступил.

Основная причина провала заключалась в том, что датский флот не оказал никакого содействия Магнусу. Датчане 13 декабря заключили со шведами Штеттинский мир, поэтому ничто не могло помешать господству шведского флота на восточной Балтике – он снабжал ревельский гарнизон всем необходимым. Русские силы также оказались недостаточны, в это время значительная часть московского войска находилась на «крымской украйне», куда приходил хан с 60-тысячной ордой.

После ревельской неудачи царю изменяют Таубе и Крузе, которые попытались организовать в Дерпте заговор и сдать город полякам. Заговорщики не были поддержаны горожанами, которым неплохо жилось и под властью Москвы. Таубе и Крузе сбежали в польскую Курляндию и там занялись вполне прибыльным делом, сочинением антимосковских памфлетов.

Во второй половине 1560-х польское правительство рассылало письма европейским монархам, от Филиппа испанского до Елизаветы Английской (1566, 1568, 1569) с просьбами и требованиями прекратить торговлю с русскими. В своем письме к королеве Елизавете от 1569 Сигизмунд II Август просил запретить плавание английских судов в русский порт, ибо «московский государь ежедневно увеличивает свое могущество приобретением предметов, которые привозят в Нарву… От общения неприятель просвещается, и что еще важнее, снабжается оружием… Всего же важнее, как мы полагаем, снабжается мастерами». Кстати, в этом письме наглядно представлен главный страх европейских соседей России – что она станет экономически и технически развитой…

В Германской империи, под влиянием польской и ливонской пропаганды, нарастали русофобские настроения. Рейхстагу было в 1570 г. представлено рассуждение «О страшном вреде и великой опасности для всего христианства, а в особенности Германской империи и всех прилежащих королевств и земель, как скоро московит утвердится в Ливонии и на Балтийском море».