Древнерусские княжества X–XIII вв. - Леонид Васильевич Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующий поход на половцев открыл серию сокрушительных походов русских на «Дон». В декабре 1109 г. Дмитр Иворович «взя вежи половецкие у Дона»[1185]. Через два года, в марте 1111 г., туда же, на «Дон», направились Владимир, Святополк, Давыд и Ярослав с сыновьями. Поход этот подробно рассмотрен и прокомментирован К.В. Кудряшовым[1186]. Чтобы не повторяться, остановимся только на спорных моментах в реконструкции Кудряшовым пути русского войска.
Следует помнить, что «Дон» русских летописей — это современный Северский Донец[1187]. Из этого же исходит при расчетах пути русского войска в половецкой степи и К.В. Кудряшов. Однако он, на наш взгляд, ошибается при локализации на «Дону» (Донце) взятых русскими городов Шаруканя и Сугрова. Он помещает их ниже Изюма, на городищах у сел Сидоровского и Богородичного, ссылаясь при этом на устное сообщение археолога Н.В. Сибилева, утверждавшего что на этих городищах есть материалы половецкого времени. Я внимательно обследовала оба городища. Данные разведки опровергают мнение Н.В. Сибилева, а следовательно, и К.В. Кудряшова. Городища датируются VIII–IX вв. и относятся к типу так называемых городищ с земляными валами салтово-маяцкой культуры. Рядом с ними известно еще одно такое же городище — у с. Маяки, раскапываемое в настоящее время харьковским археологом В.К. Михеевым. Весь материал с этого городища датируется VIII–IX вв. Других укрепленных древних поселений на этом участке Донца нет. Где же тогда стояли половецкие городки?
Археологически мы знаем на Донце только одно, разрушенное распашкой укрепленное поселение, датирующееся по керамике XII в. Это городище у с. Гайдары (в 6 км ниже г. Змиева[1188]). Факт существования в районе Змиева городища XII в. чрезвычайно интересен, так как и сам г. Змиев был, судя по названию, половецким становищем. Название города от слова «змея» связывает его с половцами-кипчаками, которые еще на Алтае в VII в. жили в долине Чжелян — Джелян — змея[1189]. Змея была, видимо, одним из тотемных зверей половцев-кипчаков.
Мы знаем также, что г. Шарукань, названный в честь хана Шарукана, в некоторых списках именуется Чешуевом (опять-таки очевидна связь со змеей). Может быть, древний Шарукань — Чешуев находился на месте современного Чугуева, а Сугров — Змиева? К сожалению, в обоих современных городах древний культурный слой совершенно уничтожен перекопами и постройками. Кстати, по летописи Шарукань был взят 21 марта, Сугров — 22 марта. Между Чугуевом и Змиевом примерно 25 км — один день пешего пути. Как бы там ни было, но пока совершенно очевиден тот факт, что ниже Изюма, в районе Богородичного — Маяков этих городов не было. Вероятнее то, что они стояли где-то на участке реки от Чугуева до Змиева. В VIII–IX вв. это была аланская земля, и поэтому нет ничего удивительного, что во время похода 1116 г. Ярополк Владимирович взял отсюда жену «красну вельми, ясьского князя дщерь…»[1190]. Потомки алан VIII–IX вв. оставались здесь вплоть до XII в. Во время похода 1116 г. был взят еще один город — Балин. Находился он рядом с Сугровом, в том же районе. Это вполне могло быть и небольшое городище у с. Гайдары, о котором я упоминала выше.
Против отождествления Шаруканя, Сугрова, Балина с современными Чугуевом, Змиевом, Гайдарами могут быть необычайно длительные сроки движения русских по степи. Они перешли Ворсклу 7 марта и только 19 марта достигли «Дона» — Донца. Получается, что расстояние в 120 км было пройдено в 12 дней (10 км в день). Правда, летописец оговаривается, что войска перешли многие реки (весной в степи каждая речка — серьезное препятствие). Возможно, именно это обстоятельство и было причиной, из-за которой русские двигались по степи исключительно медленно, и именно поэтому о нем сочли необходимым специально сказать в летописи.
В рассказах о походах 1111 и 1116 гг. особенного внимания заслуживает даже не локализация половецких городов, а констатация того, что эти города были. Судя по сообщению летописца о жителях Шаруканя, дружественно настроенных к русским, город был заселен в основном не половцами, а аланами-ясами, у которых был к тому же свой князь. Однако половецкие князья, давшие свое имя этим городам, владели ими, а рядовые половцы ставили, вероятно, вежи у их валов.
Интереснейшие данные, свидетельствующие о начальных этапах локализации половецких кочевий, мы получили в результате картографирования ранних типов половецких каменных изваяний[1191]. Статуи, воздвигавшиеся в память умерших предков и являвшиеся важнейшим атрибутом господствовавшего у половцев культа предков, могли ставить только в местах собственно половецких кочевий, там, где кочевая жизнь как-то стабилизировалась, где появлялись более или менее постоянные половецкие зимовища и прокладывались соединяющие отдельные вежи постоянные степные дороги. В XI в. такими устойчиво половецкими землями были в основном берега среднего и нижнего Северского Донца. Именно там были сосредоточены ранние половецкие статуи, датирующиеся второй половиной XI в.
На нижнем Днепре каменных изваяний в то время еще не ставили. Поход туда русских князей весной 1103 г. можно объяснить тем, что там, в «Лукоморье», были, по-видимому, какие-то вполне определенные районы, куда изголодавшиеся за долгую зиму половцы ежегодно возвращались на весенние рыбные промыслы.
Источники не дают нам прямых данных для того, чтобы предположить, что в XI в. у половцев наметились большие административные объединения, о существовании которых мы можем уверенно говорить благодаря записям XII в., — лукоморские, днепровские, донские и пр. Однако косвенными свидетельствами о начавшемся процессе кристаллизации таких групп мы все же располагаем.
О каких половецких ханах XI в. особенно часто и с особым чувством антипатии говорится в русской летописи? О Боняке и Тугоркане. Недаром оба они прочно вошли в русский фольклор как заклятые враги русских. Боняк фигурирует в западноукраинских сказаниях и песнях под именем Буняки Шолудивого[1192], а Тугоркан — в русских былинах в качестве Туга рина или Тугарина Змеевича[1193].
Оба эти хана ходили вместе в византийские походы на по мощь Алексею Комнину. Анна Комнин называет их в своих записках Маниак и Тогортак. В.Г. Васильевский считает, что отождествление
