Древнерусские княжества X–XIII вв. - Леонид Васильевич Алексеев

хорошо известно, но раскопки здесь не производились[1147]. В 1303 г. Можайск отошел к Москве, и дальнейшая история его связана с историей Московского княжества.

Под 1258 г. Новгородская I летопись упоминает о поселении Воищине, расположенном где-то близ Смоленска[1148]. Это поселение — феодальный замок — ныне исследовано полностью (в 15 км южнее Смоленска)[1149]. Под 1234 г. в летописях упомянуто поселение Дубровна как «селище в Торопецкой волости»[1150]. П.В. Голубовский локализовал эту деревню на р. Кунье, в 50 км северо-западнее Торопца[1151], с чем согласились все исследователи. И хотя этот пункт пока не обследован археологами, его положение на северо-западной окраине Смоленской земли представляется очень вероятным.

Деревня Долгий Мост ныне обследована археологически, и ее локализация несомненна — это нынешнее Долгомостье, юго-восточнее Смоленска[1152].

Таким образом, очерченная территория Смоленской земли XII–XIII вв. является областью одновременно этнографической и политической. Государственная граница Смоленского княжества XII в. во многом определялась этнической территорией. Очевидно, это обусловлено было не только стихийным расселением смоленских кривичей, но и направлением государственного освоения территории, в основном отраженным в строительстве городов.

На западе смоленская территория вплотную соприкасалась с Полоцкой землей. Смоленские и полоцкие кривичи — единоплеменники, поэтому граница между этими землями не была стабильной. На юге Смоленская земля соседствовала с территорией, подвластной Чернигову. Южная граница Смоленщины здесь определялась южными пределами кривичского расселения. На юго-востоке границы Смоленской земли очерчивались кривичско-вятичской и кривичско-голядской территориями. На севере и северо-востоке рубежом Смоленской и Новгородской земель была граница между смоленскими кривичами и ильменскими словенами. На верхней Волге, где кривичская колонизация столкнулась с новгородской, распределение земель между Смоленском и Новгородом обусловлено прежде всего племенным размежеванием. В состав Смоленской земли вошли земли, колонизованные исключительно кривичами. Территория верхневолжских областей ниже Ржева заселялась новгородцами и кривичами. Новгород с самого начала русской истории оказался более сильным политическим центром, поэтому новгородско-кривичские области Верхнего Поволжья, по-видимому, уже в XI в. оказались под властью Новгорода.

С.А. Плетнева. Половецкая земля

В лето 6563 (1055) г. половецкий хан Блуш впервые подошел со своей ордой к южной границе Руси. Всеволод Ярославич, только что разбивший на Суле, у Воиня, большой отряд торков, прижатых половцами к русскому пограничью, и, видимо, вследствие этой победы не располагавший достаточными силами для военного отражения нового нашествия, поспешил заключить мир с Блушем, и «возвратишася половцы восвояси»[1153].

С этого события и началась сложная, полная браков и битв, набегов и военных союзов совместная двухсотлетняя история двух народов. Достаточно даже поверхностного знакомства с русской летописью, чтобы убедиться, насколько тесно сплелись судьбы русских и половцев в XI–XII вв.

Естественно, что половцам посвящено немало работ русских дореволюционных и советских историков. В 1883 г. вышла в свет большая и серьезная работа П.В. Голубовского «Печенеги, торки и половцы до нашествия татар»[1154], в которой автор, пытаясь учесть все доступные ему письменные источники, упоминающие об этих народах, восстанавливает их историю и жизнь на протяжении 350 лет (X — середина XIII в.). Ему же принадлежит и другая работа о половцах — «Половцы в Венгрии», опубликованная в 1889 г.[1155] В 30-х годах нашего века половцами занялся русский ученый-эмигрант Д.А. Расовский, напечатавший в Seminarium Kondakovianum серию работ о них[1156]. Во всех общих работах по истории Руси, начиная с М.В. Ломоносова и В.Н. Татищева и кончая Б.Д. Грековым, М.Н. Тихомировым и А.Н. Насоновым, непременно в той или иной связи или с той или иной степенью подробности упоминаются южнорусские кочевники, и в частности половцы. Ряд отдельных статей был посвящен специально вопросам взаимоотношений половцев и Руси (И. Березин, П.М. Мелиоранский, Кузмичевский, В.А. Пархоменко, А.И. Попов и др.)[1157].

С конца XIX в. пробудился интерес к кочевническим древностям и у археологов. Массовые раскопки кочевнических курганов Киевщины (в Поросье), предпринятые Н.Е. Бранденбургом, и раскопки В.А. Городцова в Подонье заложили основу коллекции кочевнических, в том числе и половецких, древностей Восточной Европы[1158]. В наше время советские археологи (Л.П. Зяблин, С.А. Плетнева, Г.А. Федоров-Давыдов) обработали эти материалы, превратив их в полноценный исторический источник[1159].

Таким образом, политическая история, экономика, культура половцев исследованы в целом с достаточной полнотой. Как ни странно, самой неразработанной проблемой до сих пор является политическая и экономическая география Половецкой земли. Нередко в больших работах указывалось только, что половцы жили в степях, южнее Руси, между Волгой и Дунаем или между Уралом и Балканскими горами[1160].

В других трудах подробно рассматривался тот или иной пограничный участок Руси с половцами, но опять-таки не давалось общей картины половецкой степи[1161]. Правда, в работах С.А. Плетневой и Г.А. Федорова-Давыдова делались попытки локализовать отдельные половецкие группы и объединения, установить пути и время передвижения половцев по степи, но оба эти автора сделали в этом отношении значительно меньше, чем Д.А. Расовский в статьях о половцах и К.В. Кудряшов в серии статей, объединенных общим названием «Половецкая степь»[1162].

Их труды не потеряли своего значения и в наши дни. Однако авторы используют, как правило, один источник — русскую летопись, причем преимущественно конкретные и точные указания летописца о дорогах русских войск в степь (описания походов). Анализа всех сведений о половцах в них нет, поскольку написаны они были задолго до опубликования обобщающих работ по кочевниковедческой археологии, и поэтому авторы не смогли включить в свои исследования обработанные специалистами археологические материалы.

В предлагаемой статье мы вновь возвращаемся к теме, поднятой Д.А. Расовским и К.В. Кудряшовым. За двадцать с лишним лет (с 1948 г.) накопилось достаточное количество новых работ, касающихся с большей или меньшей полнотой половцев и их расселения по степи, которые значительно пополняют и уточняют карты, опубликованные этими учеными. Привлечение различных письменных источников и некоторых новых археологических данных также приводит к необходимости пересмотреть историческую географию Половецкой земли в XI–XII вв.

Границы Половецкой земли были крайне неустойчивы. Объясняется это прежде всего экономикой половцев: кочевые орды с огромными стадами занимали все удобные для кочевий слабо защищенные или малозаселенные земли и держались на них до тех пор, пока более сильный противник не вытеснял их с этих земель. Поэтому даже границы с земледельческими сильными феодальными государствами не могли быть постоянными: в любое время, когда это представлялось возможным, кочевники захватывали окраинные территории, разоряли население, сжигали поселки и пригоняли скот на возделанные поля.

Что же касается соседей-кочевников или соседей, не имеющих сил противостоять кочевым ордам пограничной полосы, то здесь границы вообще не существовало. Так называемый обычай «баранты» (угон скота)