О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами? - З. Зорина

В следующем параграфе мы предложим модификацию структуры значения слова, сложившегося в рамках традиционного подхода. Это позволит нам в той или иной мере преодолеть отмеченные трудности. В частности, будут предложены описания лексических значений слов старый (§ 2.4), взять и играть (§ 2.6), объясняющие их только что приведенные употребления, как корректные, так и некорректные.

§ 2. Комплексная структура языкового значения

Кажется разумным определять языковое значение исходя из основной функции языка в ряду двух других, тесно связанных с ним функций человеческого мозга: сенсорной и интеллектуальной. Коротко говоря, основная наша гипотеза сводится к следующему. Специфической чертой человеческого видения окружающего мира является наличие в его мозгу двух различных по своей природе, но взаимосвязанных представлений этого мира: перцептивного (качественного) — продукта сенсорного восприятия, и системного (относительного) — продукта интеллектуального осмысления воспринятого первичного представления.

Перцептивное представление — это совокупность преобразованных сенсорным аппаратом человека (и потому видоспецифических) категориальных образов (визуальных, акустических, тактильных и др.), хранящихся какое-то время в его памяти. С известной долей условности его можно назвать «миром твердых тел». Это — качественное, «объективное» представление окружающего мира. Оно сближает человека с животным, и прежде всего с антропоидом (см. § 3.3).

Системное представление — это совокупность интеллектуальных интерпретаций и осмыслений перцептивного представления, не имеющих непосредственной видоспецифической обусловленности. Поэтому оно явлется относительной, в значительной мере «субъективной» характеристикой, отличающей картину мира человека от аналогичной картины антропоида.

Системное представление содержит структуры двух типов: таксономические (разделяющие множество однотипных элементов на классы) и конфигурационные (объединяющие элементы разных типов в структуру). Таксономическая структура дробит класс элементов перцептивного представления, обладающих каким-то общим свойством, на подклассы (таксоны), различающиеся более частными свойствами: все материальное делится на живое и неживое, живое — на животных и растения, последние — на таксоны деревьев, кустарников, трав (с последующим более мелким делением), артефакты — на свои подклассы и т. д.

Конфигурационная структура, напротив, посредством своих отношений объединяет таксоны различных классификаций в единую конфигурацию (структуру). Таксон «ножка», включающий такие элементы, как ножка стула / самовара / гриба / цветка / циркуля, объединяется с таксоном «сиденье» (включающим сиденье стула / велосипеда / качелей) и тасоном «спинка» в конфигурацию, образующую референт слова стул; такие разные таксоны, как «мальчик», «девочка» и «стул», временно объединяются в конфигурацию, образующую референтную ситуацию глагола несет (Мальчик несет девочке стул) и т. д.

В рассматриваемом плане интеллектуальная деятельность человека сводится к интерпретациям перцептивного представления системными структурами, которые, проецируясь на него, по-своему организуют его элементы, придают им ту или иную целостность. При этом главными оказываются следующие две операции: классификация (разделение на таксоны, разложение на составные части) единиц перцептивного уровня и образование конфигураций — объединение (посредством различных отношений) разных таксонов в конфигурации (новые целостные совокупности, временные динамические единства). Тем самым в мозгу человека формируется комплексное двухуровневое представление окружающей среды обитания — «умопостигаемый мир».

Теперь мы можем сформулировать основную гипотезу, касающуюся языка: главная функция языка заключается в эксплицитном описании фрагментов комплексного представления мира, т. е. интерпретаций, возникающих у носителя языка при соотнесении структур системного уровня с элементами перцептивного уровня. Стало быть, основная функция языковых значений заключается в экспликации элементов указанных интерпретаций.

Справедливость этого положения мы будем доказывать на протяжении всей статьи. Проиллюстрируем его предварительно лишь двумя примерами. Слово дерево, с одной стороны, задает классификацию — таксон (отдельный класс, ячейку) в таксономической системе ‘растения’: «мох», «трава», «кустарник», «дерево», а с другой стороны — конфигурацию различных таксонов: «корни», «ствол (твердый стебель)», «ветви», «листья», «плоды», объединенных отношениями ‘Х часть дерева’ и ‘Х функционально подчинен дереву’ (см. § 4.1). Слово срывает задает конфигурацию — текущее (временное) объединение нескольких различных таксонов: «мальчик», «дерево», «яблоко», посредством понятных отношений в единую динамическую ситуацию: Мальчик сорвал с дерева яблоко. С другой стороны, глагол срывает задает классификацию — таксон своих ситуаций в ряду других таксонов-ситуаций: «снял», «стряхнул», «схватил».

В соответствии с указанной функцией языка лексическое значение слова мы также определим как комплексную структуру, изоморфную комплексному представлению мира и составленную из двух значений: системного значения — обобщенного элемента (таксона) системного уровня, и прототипического значения — обобщенного образа (прототипа) типичных элементов перцептивного уровня — типичных представителей этого таксона, т. е. носителей его таксономического признака. Иначе говоря, лексическое значение мы определим как пару цепочек следующего вида:

(5а) Слово — системное значение ^ полный класс референтов и

(5б) Слово — прототипическое значение → подкласс типичных референтов, где стрелка по-прежнему обозначает отношение референции.

В комплексной структуре лексического значения центральным является системное значение. Оно состоит из двух компонентов: внешнего — таксономического, задающего полное множество референтов слова как таксон (класс) некоторой классификации, и внутреннего — конфигурационного, задающего структуру элементов этого класса.

Рассмотрим те же слова банан и стул. Классификацию, в которую входит банан, можно определить как ‘плоды фруктовых деревьев’ (верхний уровень). Следующий уровень иерархии — плоды конкретных фруктовых деревьев: яблони, сливы, бананового дерева и др. Поэтому внешняя, таксономическая характеристика банана — ‘плод бананового дерева’. Внутренняя структура этого плода задается следующей конфигурацией таксонов: «ножка», соединявшая банан с веткой бананового дерева, «сердцевина» банана и «кожура», которая ее покрывает. Таким образом, получаем:

(6а) банан (системное значение) ~ ‘ 1) органический предмет, плод бананового дерева (таксономический компонент), 2) состоящий из «сердцевины», покрытой «кожурой» и оканчивающейся «ножкой», соединявшей банан с «веткой дерева» (конфигурационный компонент)’.

Как мы видим, в дефиницию (6а) не входят типичные внешние характеристики банана, содержащиеся в толковании (3): ‘желтого цвета’, ‘продолговатой формы’, ‘мучнистый’, ‘сладкий на вкус’. Поэтому ей соответствуют любые бананы: и зеленый недозрелый, и коричневый перезрелый, и гнилой. Референт слова банан может не содержать некоторых «периферийных» элементов. Например, сердцевину банана, поданную в тарелке в порезанном на дольки или даже пюреобразном виде, вполне можно назвать бананом, а его кожуру — нет. Заметим, что, если искусный повар приготовит на десерт банан так, что он приобретет вкус и вид дыни, носитель языка, получив такое блюдо, вполне может ошибочно назвать его дыней. Однако стоит ему узнать, как готовилось поданное блюдо, и он сразу же исправится и назовет его бананом, невзирая на вкус и вид дыни.

Слово стул отсылает к другой классификации. Ее верхний уровень — ‘рукотворный предмет, обеспечивающий пассивное (в покое, без затраты усилий) положение тела человека’, а следующий уровень — ‘конкретные виды предметов (табуретка, стул, кресло, скамейка, диван, кровать, раскладушка, гамак и др.), обеспечивающие определенное положение тела’. Поэтому таксономическая характеристика стула такова: ‘рукотворный предмет для сидячей позы… (описание позы)’. Конфигурационная характеристика стула очевидна: ‘состоящий из «ножки или ножек», поддерживающих «сиденье», соединенное со «спинкой»’. В результате получаем следующее системное значение: