Марш 30-го года - Антон Макаренко

дальнем углу. В кабинете стало тесно.

Ж у ч е н к о : Ну, довольно.

Пауза.

Первый!

К л ю к и н : Есть!

Ж у ч е н к о : Второй!

З ы р я н с к и й : Есть, второй.

Ж у ч е н к о : Третий!

Д о н ч е н к о : Есть.

Ж у ч е н к о : Четвертый!

З а б е г а й : Четвертый непобедимый есть.

Ж у ч е н к о : Пятый!

С о б ч е н к о : Пятый на месте.

Ж у ч е н к о : Голосуют командиры, члены бюро, начальник коммуны и товарищ Крейцер, а также главный инженер. Могут присутствовать и брать слово все коммунары, но предупреждаю, в особенности компанию подводных лодок, что при малейшем, знаете (улыбнулся), выставлю беспощадно.

С и н е н ь к и й (шепчет Воргунову): Видите, видите, какая политика?

Ж у ч е н к о : Обьявляю заседание совета командиров открытым. Слово члену бюро комсомола товарищу Ночевной.

Н о ч е в н а я : Все уже знают, в чем дело. Я коротко. Положение на заводе неважное. Проектный выпуск - пятьдесят машинок, а мы сегодня еле-еле собрали тридцать пять...

Р о м а н ч е н к о : Тридцать шесть.

Ж у ч е н к о : Федька...

Р о м а н ч е н к о (Воргунову и Крейцеру): Видите, какая справедливость. Ведь на самом же деле тридцать шесть. А она не знает, а берется доклад делать.

Ж у ч е н к о : Федька, оставь разговоры.

В о р г у н о в : Они нас взорвут, эти подлодки.

Н о ч е в н а я : Ну, хорошо, тридцать шесть. Недостатка у нас ни в чем нет, коммунары работают хорошо. Но все-таки дело как-то не вяжется, и техника нашего производства освоена слабо. Комсомол предлагет: прежде всего прекратить всякую партизанщину, вызовы коммунаров по вечерам. На всех опасных и важных участках мы предлагаем учредить коммунарские посты для изучения техники и для того, чтобы наблюдать за ходом всего дела на этом месте. Посты эти должны отвечать за свои участки наравне с администрацией. Бюро просит совет командиров провести это в жизнь начиная с завтрашнего дня.

Ж у ч е н к о : Кому слово?

Р о м а н ч е н к о : Мне! (Подскочил на ковре.)

Ж у ч е н к о : Ты подождешь.

С и н е н ь к и й : Вот видите?

В о р г у н о в : Давай и в самом деле подождем.

К л ю к и н : Дай мне слово.

Ж у ч е н к о : Говори.

К л ю к и н : Я два слова. Надо решить вопрос о Григорьеве. Ленивый, неспособный и чужой для нас человек. Второе: надо, чтобы товарищ Дмитриевский обьяснил, на чем основано его особое доверие к Григорьеву и особое недоверие к коммунарам?

Р о м а н ч е н к о : Это - да...

Г р и г о р ь е в : Мне можно?

Ж у ч е н к о : Говорите.

Г р и г о р ь е в : Я всю эту компанию понимаю. Коммунары любят, чтобы их хвалили, а я требую от них честной работы.

Общий смех.

Г е д з ь : Когда вы сами приходите на работу?

Р о м а н ч е н к о : А сколько раз вас товарищ Воргунов гонял?

Ж у ч е н к о : Федька, ну чего ты кричишь?

Г р и г о р ь е в : Криком и смехом не возьмете, товарищи коммунары. А воровоство?

Пауза.

Почему же вы не смеетесь?

Пауза.

Если сейчас произвести обыск?

З а б е г а й : А кто будет обыскивать?

Г р и г о р ь е в : Вот только жаль, что обыскивать некому...

К р е й ц е р : Все воры, значит?

Г р и г о р ь е в : Я этого не говорю. Но вы предпочитаете о воровстве молчать.

Р о м а н ч е н к о : Чего молчать? Дай слово, Жучок.

Ж у ч е н к о : Подождешь.

Р о м а н ч е н к о : Так смотрите же, товарищ Григорьев: я не молчу, а поджидаю.

Ж у ч е н к о : Ты дождешься, пока я тебя выставлю. Видишь, товарищ Григорьев не кончил?

Г р и г о р ь е в : Я все-таки предлагаю обыск. Вчера у Белоконя пропали часы из кармана. За что страдает этот человек? Только повальный обыск.

Б л ю м : Так надо же пристава пригласить?

Г р и г о р ь е в : Какого пристава?

Б л ю м : Эпохи Николая второго, какого?

Ж у ч е н к о : Соломон Маркович... постойте...

Б л ю м : Я не в состоянии больше стоять... У меня тормоза испортились...

С о б ч е н к о : Дай, Жучок...

Ж у ч е н к о : Жарь.

С о б ч е н к о : Григорьев: прямо нас называют ворами, и выходит так, что мы помалкиваем. Почему? Мы так молчать даже и не привыкли. Так считают: беспризорный - значит вор. Григорьев сколько здесь живет, а того и не заметил, что в коммуне нет беспризорных. Беспризорный - кто такой? Несчастный, пропадающий человек. А он не заметил, что здесь коммунары, смотрите какое слово: коммунары, которые, может быть, честнее самого Григорьева...

Д м и т р и е в с к и й : Не позволяйте же оскорблять.

Ж у ч е н к о : Ты поосторожнее, Санчо...

С о б ч е н к о : А для чего нам осторожность? Кто это такое придумал! Таких, как Григорьев, нужно без всяких осторожностей выбрасывать. Инструменты пропадают, надо обыскивать коммунаров? Почему? А я предлагаю: что? Пропали инструменты? Обыскивать Григорьева.

Г р и г о р ь е в : Как вы смеете?

Д м и т р и е в с к и й : Это переходит всякие границы.

Ж у ч е н к о : Товарищ Собченко!

Р о м а н ч е н к о : Ух, жарко...

С о б ч е н к о : Нет, ты сообрази, Жучок, почему на всех коммунаров можно сказать "вор", устраивать повальные обыски, а на Григорьева нельзя? Мы знаем, кто такие коммунары: комсомольцы и рабфаковцы. А кто такой Григорьев? А мы и не знаем. Говорят, генеральский сын. Так если комсомольца так легко обыскивать можно, так я скажу: сына царского генерала - скорее. А возле Григорьева Белоконь. Откуда он? А черт его знает. Механик. А он долота от зубила не отличает, автомат угробил. Тут уже и товарищу Дмитриевскому ответ давать нужно: почему Белоконь, почему? А Белоконь денщик отца Григорьева. Какой запах, товарищи коммунары? Все.

Г р и г о р ь е в : Откуда это? Кто вам сказал?

Б л ю м : Это я сказал.

Г р и г о р ь е в : Вы?

Б л ю м : Я.

Г р и г о р ь е в : Вы знаете моего отца?

Б л ю м : А как же? Встречались.

Г р и г о р ь е в : Где?

Б л ю м : Случайно встретились: на погроме, в Житомире...

Д м и т р и е в с к и й : Такие вещи надо доказывать.

Б л ю м : Это я в Житомире не умел доказывать, а теперь я уже умею, к вашему сведению.

Р о м а н ч е н к о : Вот огонь, так огонь...

Ж у ч е н к о : Товарищи, не переговаривайтесь. Берите слово.

З ы р я н с к и й : Слово мое?

Ж у ч е н к о : Твое.

З ы р я н с к и й : Прямо говорю: Григорьеву дорога в двери. У нас ему делать нечего. Только за женщинами. Ко всем пристает: и уборщицы, и конторщицы, и судомойки, и учительницы, коммунарок только боится.

Н о ч е в н а я : Чего там? Сегодня и меня приглашал чай пить с конфетами.

Г е д з ь : Молодец!

З а б е г а й : Ого!

Ш в е д о в : Воспитательную работу ведете, товарищ Григорьев?

С и н е н ь к и й : А нам можно?

Ж у ч е н к о : Чего тебе?

С и н е н ь к и й : Нам можно приходить на "чай с конфетами"?

Общий смех.

Ж у ч е н к о : Синенький, уходи отсюда...

К р е й ц е р : Кажется, подлодка затонула...

Р о м а н ч е н к о : А что он такое сказал?

В о р г у н о в : Просим амнистии.

Ж у ч е н к о : Смотри ты мне!

Г р и г о р ь е в : Я не могу больше здесь находиться. Здесь не только оскорбляют, но и клевещут.

Ж у ч е н к о : Ночевная сказала неправду?

Г р и г о р ь е в : Да.

Общий смех.

Г р и г о р ь е в : Я ухожу, всякому безобразию бывает предел.

К р е й ц е р : Нет, вы останетесь.

Г р и г о р ь е в : Меня здесь оскорбляют.

К р е й ц е р : Ничего, это бывает.

Р о м а н ч е н к о : Дай же мне слово.

Ж у ч е н к о : И чего ты, Федька, пристаешь?

Р о м а н ч е н к о : Дай мне слово, тогда увидишь.

С и н е н ь к и й : Зажим самокритики.

Ж у ч е н к о : Ну, говори...

С и н е н ь к и й : Вот: атака подводных лодок.

Ж у ч е н к о : Честное слово, я эти подводные лодки вытащу на берег.

В о р г у н о в : Ныряй скорей...

Р о м а н ч е н к о : Значит, приходим мы с Ванькой в цех. А еще и сигнала вставать не было.

З а б е г а й : "Кейстон" смазывать?

Р о м а н ч е н к о : Угу.

Смех.

Р о м а н ч е н к о : Мы имеем право смазывать наш "шепинг"?

З а б е г а й : А масло краденое.

Р о м а н ч е н к о : Товарищ председатель, мне мешают говорить, и потом этого... оскорбляют...

Смех.

Ж у ч е н к о : Да говори уже...

Р о м а н ч е н к о : Ну, вот... Только мы наладились, смотрим тихонько так Белоконь заходит. Мы скорее за Колькин "самсон-верке" и сидим. Он это подошел к ящику, к твоему, Санчо. Оглянулся так... и давай... раз, раз... открыл и в карман. А потом к Василенку... Тоже. А ключей у него целая связка... Вот и все.

Б е л о к о н ь : Врет, босяк.

Общий шум.

С о б ч е н к о : Похоже на правду.

З ы р я н с к и й : Это да!

К л ю к и н : Вот где обыск нужно!

О д а р ю к : Гады какие...

К р е й ц е р : Молодец, Федька. Это, действительно, атака.

В о р г у н о в : Тут целая эскадра может взлететь на воздух.

С и н е н ь к и й : Ого!

Ж у ч е н к о : Говорите по порядку, чего вы все кричите! Клюкину слово.

К л ю к и н : Мы давно об этом думали, да спасибо подлодкам, в самом деле черта поймали. Теперь все ясно: Белоконь крал и продавал инструменты, а чтобы с себя подозрение снять, подбрасывал кое-кому, вот, например, Вехову ключи.

Г о л о с : Ага, вот, смотри ты...