От Стамбула до Парижа - Кэролайн Коури

скучает по работе, ей нужен партнер, который поможет совмещать семью и работу. Я знаю, для тебя год выдался непростой. Проигрывать дело – это всегда нелегко, но иногда стоит меньше брать на себя и не пахать как проклятая. Найди какой-нибудь другой способ закрепить за собой хорошую репутацию. Понимаешь, о чем я?

Слова вылетали в воздух, а мои мысли витали где-то еще.

– Да, понимаю. Спасибо, Мэри. Я очень ценю эти слова, – сказала я, наверное, слишком быстро. – Извини. Я правда понимаю. У меня столько работы, мне бы скорее к ней вернуться.

Я села за стол. Передо мной лежали документы по делу. Слова, сложенные в строчки, размывались и теряли свой смысл. Я помассировала виски, надеясь, что пульсирующая боль уймется.

Воздух. Мне нужен воздух. Я сняла пальто и шарф со спинки стула и пошла наружу. Шаг за шагом, одна нога впереди, другая – сзади. Не знаю, куда я иду, но продолжаю шагать. По улице Стрэнд, через Пикадилли и Мэйфер до Эджвар-роуд.

Я сняла шарф с цветами команды «Пари Сен-Жермен» и зашла в ресторан «Maroush». Планировка поменялась: стеклянные столы, мятные стены с фотографиями в рамках. Барная стойка расположилась в противоположном конце зала, за ней стоял парень.

– Marhaba. Дать вам меню?

Я села напротив него на барный стул, что был задвинут под мраморную стойку.

– Кофе, пожалуйста.

Я взглянула налево, на стеклянную витрину с выпечкой, что высилась на тарелках. Запах от них исходил удушающе приторный.

Пока бармен возился с кофейником, я сняла пальто и положила его на соседний стул.

– Извините, а здесь еще работает такой пожилой мужчина?

Бармен отправил кофейник кипятиться.

– Вы про Рафика? Он на пенсии. Пару лет назад переехал в Бейрут. Я его внук. Вы его знаете?

– Пятнадцать лет назад я приходила сюда с группой иностранных студентов. Нам подали просто роскошный ужин.

Бармен поставил передо мной маленькую чашку кофе и сахарницу.

– Спасибо, – сказала я.

– Tikram. Подождите-ка, я думаю, у нас есть фото моего дедушки с того времени.

– Правда?

– Да, дайте мне минутку, – он вытер руки о полотенце, вышел из-за стойки и пробежался взглядом по фотографиям, потирая подбородок. – Na’am. Вот две фотографии.

Я соскользнула со стула, удержала его, чтобы он не раскачался и не упал, и посмотрела на фотографии. Одно фото было с Рафиком и кем-то, кого я не знала, а другое… Вот он. Рафик, а по бокам – Юсеф, Яман и Оз. Он был одет во что-то, что я не узнавала, наверное, фото сделали в другой день. Я коснулась его пальцем.

– Вы их знаете? – спросил бармен.

Я кивнула.

– Да.

Парень снял фотографию со стены, щелкнул крепителями, убрал рамку.

– Дедушка Рафик всегда прятал за одним фото еще несколько: он не мог определиться, какое ему понравилось больше всего, и выкидывать их не хотел. Вот, – он отдал мне три фотографии. – Это вам.

На каждой из них был Оз: неизменная улыбка на губах, молодой, в выцветших джинсах и голубом джемпере с V‑образным вырезом. Почему, Оз? Почему мне нельзя к тебе приехать?

– Для меня это очень важно, спасибо вам.

– Tikram kteer, – сказал он и вернулся за стойку.

Я приложила фотографии к губам, вспоминая сообщение, которое Оз отправил мне перед Новым годом. Все, что произошло после, никак не укладывалось у меня в голове.

Я пошла обратно по Эджвар-роуд. У метро «Мраморная арка» расположилась фотобудка: на ней висела табличка «не работает», а саму будку разрисовали граффити. Я с тяжелым сердцем направилась к эскалатору, что вел на центральную линию метро. Платформа. Это здесь я побежала за ним и остановила его, чтобы он не сел в вагон. Я выбрала Оза. Но почему я не позвонила ему на следующий день или даже еще чуть позже? Изменило ли бы это что-нибудь? Или нет смысла об этом размышлять, потому что это – наша судьба?

Я стояла на углу станции «Стрэнд», запрокинув голову. Солнце грело мою кожу. А сегодня должен был быть счастливый день, начало новой главы в моей жизни.

– Эбс?

Ко мне шла Лиз, укутанная в свою куртку, материал которой напоминал мне овчину. Я обрадовалась, что от ее появления во мне ничего не треснуло и не сломалось.

– Я в шоке, вот и все. В голове не укладывается, – сказала я.

Лиз увела меня от толп туристов в переулок, и мы направились к реке.

– Не знаю, что и сказать, – пробормотала она. – Не могу поверить, что это случилось. Ты еще раз увидишься с его братом?

– Я хотела бы, но Оз уже все решил. Я ему не нужна, его семье тем более. Не знаю, что делать. Все тело в каком-то оцепенении.

Какое-то время мы шли молча, я положила голову на ее плечо.

– Я все смотрю на свой телефон, надеюсь увидеть сообщение, где Оз говорит, что это все ошибка и он просто опоздал на свой рейс. Я хочу отмотать время, не позволить ему уйти из моей квартиры. Почему я не позвонила ему сразу, как получила сообщение? Почему не сказала сразу приезжать ко мне? Тогда бы он не оказался в том клубе, а был бы тут, в Лондоне.

Лиз сжала мою руку. Мы шли дальше, а мои вопросы так и повисли в воздухе без ответа.

Мы дошли до садов Мидл Темпл, замедлились.

– Эбс, я всегда готова тебя поддержать, но мне кажется, тебе нужен кое-кто другой. Когда ты уговорила меня позвонить моей маме, это было лучшим решением в моей жизни.

Я посмотрела на нее.

– Думаешь?

– Я позвонила твоей маме, рассказала ей все. И про то, как вы виделись в прошлом году, и про историю перед Новым годом. Она была в шоке от того, что ты никому это не рассказывала. Мы хотим тебе помочь, но мне нужно возвращаться к Мэдди и маме. Ты всегда была рядом, без тебя я бы не выдержала минувший год. Теперь я сильнее, а ты пообещай, что всегда мне доверишься и все расскажешь.

Она отправила мне воздушный поцелуй и ушла через ворота.

Я убрала руки в карманы, спрятала пальцы в огромные вязаные перчатки, которые Оз купил мне в Париже, и подошла к маме. Она сидела на скамейке, окруженной кустами. На ветках виднелись первые почки.

– Привет, мама.

– Дорогая, – она встала, морщины на ее лбу стали глубже. Она обняла меня. – Прости меня. Мне так жаль, – прошептала она мне в волосы, поглаживая мою спину.

Мы сели на скамейку, она не отрывала от меня взгляда.

– Это все