Дом у озера Мистик - Кристин Ханна

Она… исчезала. Блейк не мог придумать более подходящего слова.

Раньше она с удовольствием разговаривала с ним, смеялась, умела находить радость в любых мелочах, но теперь ее больше ничто не увлекало. Ее настроение было ровным, таким ровным, что в тихой женщине, сидящей рядом с ним вечерами перед телевизором, Блейк не видел ни следа от Энни.

На прошлой неделе, когда пошел дождь, Энни села в кровати и стала смотреть в окно, исполосованное дождевыми струями. Блейк окликнул ее, она оглянулась, и он не мог не заметить, что в ее глазах стоят слезы. Она держала в руках кусочек ленты для волос так, словно это был Святой Грааль. Блейк больше не мог это выносить. Он был не из тех людей, которым нравится добиваться того, чего они хотят, с таким трудом. Он решил, что с него хватит.

Блейк поставил стакан на стол и вошел в дом. Подошел к двери в спальню Энни и быстро, пока не растерял храбрость, постучал.

— Входи, — откликнулась она.

Он открыл дверь и вошел. Комната со стенами цвета морской волны, ковром такого же оттенка и белым постельным бельем действовала, как всегда, успокаивающе. Энни сидела в кровати и читала книгу «Как управлять собственным предприятием малого бизнеса». Рядом с ней лежала целая стопка книг такого же плана.

Господи Исусе, неужели она собирается выйти на работу?

Если бы его жена стала работать по найму, это было бы для него унизительно, и она знает, как он относится к тому, чтобы его жена работала. Особенно при полном отсутствии опыта. Что она будет делать? Подавать в кафетерии кофе и круассаны из стеклянной витрины?

Блейк понятия не имел, кто эта женщина, которая сидит в кровати и читает книги по малому бизнесу. Он чувствовал, что потерял связь с Энни, и знал, что необходимо что-то предпринять, чтобы они снова стали семьей.

Энни подняла голову, и он увидел, что у нее под глазами лежат темные круги, а кожа приобрела сероватый оттенок. За прошедший месяц она заметно прибавила в весе, но лицо ее осунулось. Волосы немного отросли, и кончики стали беспорядочно завиваться. Она и выглядела теперь как женщина, которую Блейк не знал.

— Блейк, — мягко сказала Энни, закрывая книгу, — фильм уже начинается? Я думала…

Он подошел к кровати и сел рядом с Энни, пристально глядя в ее прекрасные зеленые глаза.

— Энни, я тебя люблю. Я знаю, у нас может все получиться, если мы… если мы будем вместе.

— Мы и так вместе.

— Где твое обручальное кольцо?

Она кивнула в сторону бюро из красного дерева.

— В моей шкатулке с украшениями.

Блейк встал и подошел к бюро. Он аккуратно открыл шкатулку с ручной росписью, где хранились все драгоценности, которые он подарил ей за эти годы. Там на черном бархате лежало и кольцо с бриллиантом в три карата, которое он подарил ей на десятую годовщину их свадьбы. Рядом с ним лежал простой золотой ободок, который они купили, когда только поженились. Он взял оба кольца, вернулся к кровати и сел рядом с женой.

Блейк посмотрел на сверкающий, как будто горящий, бриллиант.

— Помнишь, как мы ездили в отпуск в отель «Дель Коронадо»? Это было много лет назад, Натали тогда было не больше года…

— Ей было шесть месяцев, — подсказала Энни.

Блейк посмотрел на нее.

— Мы взяли большое старое одеяло, помнишь, голубое с красным, то самое, которое было у меня на кровати в колледже, и расстелили его на берегу. Кроме нас там никого не было, только мы втроем.

Энни улыбнулась:

— Мы купались, хотя вода была просто ледяная.

— Ты держала Натали, губы у тебя стали почти синего цвета, ты вся покрылась гусиной кожей, но ты смеялась, как же я сильно тебя любил! Всякий раз, когда я на тебя смотрел, у меня щемило сердце.

Энни опустила взгляд и стала смотреть на свои руки, лежащие на коленях.

— Это было очень давно.

— Я нашел красивую ракушку, помнишь? Я протянул ее тебе, а наш ребенок раскачивался на одеяле между нами, ее маленькая попка качалась туда-сюда. Наверное, она училась ползать.

Энни закрыла глаза, и Блейк попытался представить, о чем она думает. Может быть, вспоминает другое из того же дня? Как часто он к ней прикасался или как он наклонился к ней и коснулся губами ее шеи сзади. Он тогда прошептал: «Эй, Годива, там, на дороге можно взять напрокат лошадь». А она в ответ со смехом сказала: «Малыши не могут скакать верхом».

— Энни, когда мы перестали веселиться вместе? Когда?

Он соблазнял ее воспоминаниями и видел, что это действует. Он видел это по тому, как пристально она стала смотреть на свои руки, по влаге, наполнившей ее глаза. Он медленно протянул к ней руку и надел на ее палец оба кольца. Потом тихо сказал:

— Энни, прости меня.

Она подняла голову. По ее щеке скатилась слезинка и упала на ночную рубашку, оставив мокрое пятнышко.

— Я хочу простить.

— Позволь мне сегодня ночью спать с тобой.

Энни вздохнула. Она не отвечала так долго, что надежда Блейка стала таять. Наконец она сказала:

— Хорошо.

Блейк говорил себе, что важен только ответ, остальное не имеет значения. Он решил не обращать внимания на неуверенность, прозвучавшую в ее голосе, и слезы в ее глазах, не замечать, что она избегает смотреть на него. После того как они станут спать вместе, все снова будет в порядке. Кусочки их разбитых жизней наконец снова склеятся.

Блейку хотелось крепко прижать ее к себе, но он сдержался, нужно было действовать медленно. Он встал, прошел в гардеробную, переоделся в пижаму и вернулся. Откинув одеяло, он лег в кровать рядом с Энни.

Он обнял ее, это его успокаивало, как если бы после долгого дня в офисе он сунул ноги в любимые домашние тапочки. Он слегка коснулся губами ее губ и, как всегда, ее реакция была спокойной, не требовательной. Наконец он повернулся на бок, это было стандартное начало их еженощного ритуала. После долгой паузы Энни придвинулась к нему сзади.

Они лежали рядом, живот Энни был прижат к спине Блейка. Они всегда так спали, только в этот раз она не обвила его руками.

Так они лежали, соприкасаясь, но не прикасаясь друг к другу, в кровати, которая много лет была местом их страсти. Энни не разговаривала, только пожелала ему спокойной ночи, а он не мог придумать, что ей сказать. Прошло немало времени, прежде чем он уснул.

Натали поставила в ногах Энни большую миску с попкорном, потом забралась на кровать и устроилась рядом с матерью. Это был вечер пятницы: девчоночий день. С тех пор как Энни вернулась домой, она, Натали и Терри проводили каждую пятницу вместе. Они разговаривали, смеялись, играли в карты и смотрели фильмы.

— Я оставила дверь открытой для Терри, — сказала Натали, подтягивая к себе миску с попкорном и ставя ее на колени.