Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

– И плюнула, – припомнил Денисов. – Не совсем на ее могилу, но очень близко от нее. Ты рада, что так получилось?

– Нет, конечно. Я бы никогда не стала плевать во дворе, если бы знала, что она лежит здесь.

Машина подъехала к небольшому одноэтажному дому. В окнах не было стекол, а маленький дворик был захламлен каким-то старьем.

– Я жила здесь, – сказала Йец, – подождите меня, я войду одна.

– Может быть, я пойду с тобой? – предложил Денисов.

– Нет!

Она провела рукой по столбику оградки. Затем приоткрыла калитку и прислушалась к ее скрипу.

– Почему нет?

– Когда я смотрю на эту дорожку, я почти вижу призрак моей матери, стоящий на ней. Ты не сможешь этого понять. Здесь ничего не изменилось, и здесь изменилось все.

Она вошла. Люди вышли из машины. Том лег на траву и начал кататься по ней, как кошка.

– Что делать будем? – спросил Денисов. – Куда нам теперь деваться? Я так считаю, что можно было бы остаться здесь. Люди исчезли не так давно, вся техника еще работает, мы могли бы неплохо прожить здесь. Вся планета в собственном распоряжении. И какая планета!

– Тебя не волнует смерть двух миллиардов жителей?

– Волнует. Еще как волнует. Но, во-первых, это не обязательно смерть. Люди могли просто уйти. Переселиться куда-нибудь. Кто-то из них, конечно, умер. Может быть, тиберианцы просто нашли лучшую планету и переселились туда.

– Все сразу?

– Все, почему бы и нет? Впрочем, кто-то мог бы и остаться. Мы же не знаем точно, что планета необитаема. Где-нибудь на одном из трех материков еще могли остаться люди.

– Логично, – сказал Капитан. – Надо это проверить. Но, если люди не ушли, а просто умерли или были уничтожены…

– Что тогда?

– Та штука, которая убила два миллиарда людей, без проблем справится еще с четырьмя.

– Какой смысл убивать столько народу, чтобы потом не воспользоваться ничем? Ни имуществом, ни территорией. Так не бывает.

Когда Йец вышла из дому, ее глаза были красными.

– Том, плазмомет! – приказала она.

Том поднялся и достал оружие из сумки.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Денисов.

– Я собираюсь сжечь этот дом. Так, чтобы от него остался только пепел.

– Зачем?

– Я взяла несколько фотографий и комок земли, больше мне ничего не надо. Прошлое не вернешь. Пусть оно хотя бы не напоминает о себе.

Она щелкнула затвором и тонкий плазменный луч загудел, вырвавшись из ствола. Загорелась сухая трава, запахло дымом. Она отрегулировала длину луча и вошла в маленький дворик.

Вечером, когда небо потемнело и налилось звездным сиянием (здешнее небо было гораздо ярче, чем земное), люди остановились во дворе одного из роскошных домов, выбранном наугад.

– Эти восемь звезд, – сказала Йец, – это Созвездие Древа, самое яркое из наших созвездий. Наши созвездия всегда поднимаются и опускаются вертикально. По ним невозможно ориентироваться, как по вашей Большой Медведице, они просто красивы и бесполезны. Вон там повыше, Созвездие Кошки, если присмотреться, можно видеть даже как переливается ее шерсть. Видите там, где глаз кошки, яркая звезда, это ближайшая к нам, до нее всего три световых года. Там есть несколько планет, которые активно торгуют с нами. То есть, торговали.

Денисов стоял, прислонившись спиной к дереву. Вдруг он отодвинулся и коснулся ствола ладонью.

– Дерево горячее! – удивился он.

– Не горячее, а просто теплое, – ответила Йец. – Это аруазалия, дерево, которое накапливает дневное тепло. В лесах из этих деревьев всегда очень жарко. Аруазалии живут в симбиозе с милыми зверьками, вроде ваших хомячков. Эти зверьки проводят всю жизнь на дереве, опыляют его и поедают насекомых. А дерево защищает их своим теплом.

– Защищает теплом?

– От ночных хищников, которые видят в инфракрасном диапазоне. Тепловое излучение дерева полностью скрывает тепловое излучение зверька. Идемте в дом. Уже давно пора ужинать. Я приготовлю поесть.

Приготовление пищи не заняло много времени. Вскоре на столе стояли неглубокие подносы из золотистого металла, на которых лежало что-то похожее на кусочки желе.

– Как это есть? – спросил Денисов.

– С помощью магнитной палочки, естественно. Это блюдо всегда сильно ионизировано. Это придает ему особенный вкус. Не буду говорить, из чего оно сделано, вам бы не понравилось. Я всего лишь два раза в жизни ела такое, это блюдо страшно дорого. Но теперь-то мы можем все себе позволить, правильно? Да вы ешьте, ешьте.

– Очень вкусно, – сказал Капитан, но немного колет язык. Наверное, я просто не привык к ионизированным бульонам. Скажи мне, пожалуйста, сколько государств на Тибере?

– Одно. Или не одного, это зависит от того, как понимать. У нас нет границ, но есть столица, Акана. Раньше там жило около двух миллионов людей.

– Мы можем как-то связаться с другими городами?

– Только в том случае, если там кто-то остался. Мы редко пользуемся радиоволнами или электрической связью. Можно попробовать связаться по инфо-сети.

– Это ваш вариант Интернета?

– Совсем нет. Это было нашим вариантом Интернета триста лет назад. Но затем инфо-сеть вышла из-под контроля человека и зажила собственной жизнью, если только это можно назвать жизнью. Инфо-сеть не подчиняется нам.

– Кому она подчиняется?

– Никому. Сама себе. Но можно попробовать.

Она подошла к металлическому ежику и протянула ладонь. Затем сказала несколько слов и продолжала стоять с закрытыми глазами.

– На этом континенте точно ничего нет, – сказала она. – То есть, все шесть больших городов пусты. Я пробую связаться с Аканой, но ничего не выходит. Подождите, что это? Кажется, реклама. Сейчас я вам покажу.

Она включила экран.

Они увидели множество людей.

Это была толпа не меньше, чем в десять тысяч человек. Толпа осаждала приземистое ярко-белое здание, к которому вела серебристая, по-видимому металлическая дорожка. Дорожка охранялась оцеплением из андроидов. Люди что-то выкрикивали, но их крики были не агрессивны, а скорее радостны.

– Что они кричат? – спросил Капитан.

– Я не понимаю. Скорее всего, они хотят попасть на какой-то аттракцион, который проводится в этом здании. Они выкрикивают названия, которых я не знаю.

На дорожке появился юноша, лет семнадцати, с ярко-рыжей косой и двумя сережками в носу. Из толпы послышались завистливые выкрики. Юноша вошел в здание. Диктор продолжал что-то говорить. Йец слушала его с выражением все возрастающего удивления на лице.

– Переведи нам! – попросил Денисов.

– Не мешай!

Две или три минуты ничего не происходило. Йец стояла неподвижно, вслушиваясь в неразборчивые выкрики толпы. Ее лицо было напряжено, а уши вздрагивали и шевелились, как у зверя.