Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

– Или боишься себе представить, – сказал Капитан. – Будем надеяться, что ты права. Каково население Тибера?

– Около двух миллиардов.

– Немного для большой планеты.

– У нас запрещено заводить детей после тридцати лет. Всех мужчин безболезненно стерилизуют в этом возрасте. Иначе слишком большой процент детей рождается уродами. Я же предупреждала, что некоторые местные обычаи вам покажутся странными.

– Мне ни капельки не нравится такой обычай, – сказал Денисов. – Мне совсем скоро стукнет тридцать. Кажется, мне расхотелось лететь на Тибер.

– Ты не местный, к тебе это не относится, – возразила Йец.

– А к тебе?

– Ко мне относится. Женщин стерилизуют в двадцать девять. Это особенность нашей биологии. Поздние дети обычно рождаются либо мутантами, либо с врожденными преступными наклонностями. Этому обычаю тысячи лет. Уверяю тебя, он полезен. У нас практически нет преступности. Никто не запирает квартиры. Коренные тиберианцы не имеют склонности к насилию.

– Тюрем у вас тоже нет?

– Есть, но там содержатся лишь существа других рас. Пришельцы.

– В таком случае, вы почти беззащитны перед насилием, – заметил Денисов. – Как вы будете защищаться, если вы не умеете нападать?

– Тибер отлично защищен. Автоматические системы справляются без нашего вмешательства. Они отлично справляются, уверяю тебя. Никто не может угрожать Тиберу.

Люди пробыли на станции еще несколько дней. За это время им не удалось выяснить ничего нового. Йец прошлась по магазинам и выбрала для себя несколько платьев. Роботы, вяло ездившие между рядами, позволили взять платья бесплатно.

– Как тебе нравится это? – спросила она, показывая Денисову очередную тряпку с движущимся стереорисунком.

– Разве ты еще не примеряла это?

– Нет, конечно.

– По-моему, они все одинаковы. Красивы, но одинаковы.

– Ну, ты даешь. Дело же не в рисунке. Я могу выбрать любой, я могу настроить ткань так, чтобы она отражала мое эмоциональное состояние. Все платья, которые еще не проданы, изображают спокойный осенний пейзаж. Как только я возьму это платье, рисунок сразу станет более веселым. Это психологический трюк, который привлекает покупателей. Что-то вроде подсознательной рекламы. Платья будто бы сами хотят, чтобы их купили.

– Но, если дело не в расцветке, тогда в чем? В покрое?

– Ты просто из каменного века. Покрой платья тоже может изменяться по моему желанию. А также фактура ткани. Если я выбираю опцию по умолчанию, то платье просто будет само прилаживаться к моему настроению, к особенностям моей фигуры, скрывать недостатки и подчеркивать достоинства.

– Тогда чем же эти платья отличаются?

– Они отличаются тем, как они реагируют на взгляды окружающих. Допустим, на меня смотрит человек, который мне безразличен, или не безразличен, или человек, которого я вообще видеть не хочу. Платье ведь должно выглядеть по-разному в этих случаях, правильно?

– Это уж слишком для меня, – сказал Денисов. – Я бы прошелся по другим отделам. Здесь продают оружие? Или фотоаппараты?

– Фотоаппараты на этом стеллаже. Можешь выбрать любой.

– Это, что ли? – Денисов взял в руку предмет, напоминавший большую зажигалку. – Здесь есть объектив?

– Сфотографируй меня, – сказала Йец, – просто нажми на эту кнопку.

– Думаешь, получится? Здесь же нет никакой оптики.

– Дай сюда. Я настрою авторизацию.

– Настроишь что?

– Сделаю так, чтобы эту фотографию смогли просматривать только я и ты. Для всех остальных она останется лишь пустым кусочком картона. Дотронься сюда, мне нужен твой отпечаток пальца. Вот так, хорошо. Теперь нажимай кнопку.

Денисов нажал, прибор щелкнул, из него вылетело небольшое насекомое, напоминавшее осу. Насекомое покружило поблизости и улетело вдаль. Фотоаппарат выдал картонный прямоугольник, причем такого размера, какой явно не мог поместиться у него внутри.

– Но здесь нет изображения, – удивился Денисов. – Это просто серый квадрат.

– Коснись его указательным пальцем. Видишь? Теперь, в зависимости от того, как ты повернешь палец, изображение будет поворачиваться. Если ты нажмешь сильнее, то продвинешься вперед и в глубину. Этому нужно учиться, но у нас, на Тибере, это умеет делать каждый ребенок. Вот, например, ты сфотографировал меня. Теперь ты можешь осмотреть меня со всех сторон, сзади, сверху, как угодно. Ты можешь увеличить изображение. Если тебе надоело смотреть на меня, можешь передвинуться в дальний конец зала и посмотреть, что там лежит на полках. Все это есть на фотографии. Ты должен лишь правильно двигать пальцем. Попробуй.

Денисов попробовал, изображение быстро передвинулось. Теперь фотография показывала кусок стены и пола.

– Ну, не все сразу, – сказала Йец. – Постой, что это?

– Где?

– Этот блестящий предмет на полу. Не может быть!

Она взяла снимок и быстро увеличила нужный предмет.

– Что с тобой? – спросил Денисов. – Что случилось?

– Это идентификационный чип, – ответила Йец. – Тиберианцу он заменяет документы. На него копируется память и персональный опыт. Когда мы умираем, этот чип отправляется на планету-кладбище, и там сознание человека продолжат жить вечно. Но если чип оказался здесь… Он лежит у стены, сразу за тем прилавком.

Она положила снимок, обошла прилавок и подняла с пола маленький блестящий предмет.

– Это значит, – сказала она, – что человек умер, но его сознание не попало на планету-кладбище. Это совершенно дико и невозможно. Насколько я знаю, этого не случалось никогда.

В этот день Вера осмотрела несколько отделов медицинского центра и оставалась в восторге от увиденного.

– Мы срочно должны перенести больного сюда, – сказала она.

Больной представлял собой скелет с остатками мышц и связок и живыми органами внутри. Он был жив только потому, что робот-паук продолжал поддерживать его жизненные функции. Тем не менее, эти функции постепенно угасали. Сердце билось все реже, легкие раздувались неравномерно, какими-то рывками, порой они переставали двигаться на целую минуту или даже больше.

– Мы не собирались оставаться здесь долго, – возразил Капитан. – А быстро он не поправится. Если мы перенесем его в какой-то из медицинских отсеков, нам придется застрять здесь на несколько месяцев.

– Я как раз хотела попросить вас немного задержаться, – сказала Вера, – я сегодня столько всего увидела, и еще намного больше не видела. Здесь такая медицинская аппаратура, что за любой из приборов наши медики бы продали душу дьяволу. Я вот только что зашла в сектор клонирования; я все-таки специалист и могу сказать, для чего предназначены приборы; там есть такие вещи, которые вы себе и представить не можете.