Гонщик - Б. Б. Истон

стойки огромную майку с эмблемой тату-салона «Терминус». Такую же, как раньше была на нем. К счастью, ее на нем больше не было – и вообще ничего не было. Иначе мы бы стали одинаковыми, а это просто нелепо.

Рыцарь лежал в своем тату-кресле, а я на нем, спиной к его телу. Я думала, интересно, не смотрим ли мы оба на одно и то же пятно на потолке. Интересно, сколько антисептика понадобится, чтобы простерилизовать это кресло после того, что мы на нем делали? Интересно, сколько времени понадобилось Рыцарю, чтобы позвонить мне?

– А ты когда вернулся? – спросила я, стараясь казаться небрежной.

– Вчера, – ответил Рыцарь, рассеянно проводя кончиками пальцев по моим торчащим ребрам. – Пег забрала меня в аэропорту и отвезла домой, но, как только я зашел в ее дом… Не знаю… Просто… Мне надо было убраться оттуда. Бобби сказала, что я НЕМЕДЛЕННО должен закончить тату одной крошке, так что я рванул сюда и сегодня ее доделал.

– Трейси, – рассмеялась я.

– Ага, Трейси. – Я услышала усмешку в его голосе. – Она сказала, что знает тебя. Вообще-то, она сказала, что я должен тебе позвонить, а если я этого не сделаю, то она вернется и засунет мне в жопу татуировочную машинку.

Я рассмеялась громче.

– Похоже на нее.

– Она клевая. И ее парень тоже. Поскольку я не взял с них денег, они купили мне выпивку…

– В «Духе Шестьдесят Девять»? – перебила я. Господи. Судя по звуку моего голоса, можно было подумать, что его пригласили в бордель.

Да даже если он пошел туда, чтобы кого-то снять, это не мое дело. Рыцарь не был моим парнем.

А кто был? Официально я еще не порвала с Харли, но у меня в голове все было кончено. Врать про того, кто у него ночует, гадко. Исчезнуть на целый месяц – еще хуже. Но накачать меня наркотиком и бросить в бильярдной, где я никогда не была, да еще и после перестрелки? Такое дерьмо казалось мне хорошей причиной для разрыва. Он даже не заслуживал звонка. Очевидно, чтобы избавиться от Харли, я… не должна была делать ничего.

– Ну да, в «Духе». – От низкого, хриплого голоса Рыцаря у меня по спине побежали мурашки, даже несмотря на весь жар, который излучало его тело.

Сев у него между ног, я обернулась и поглядела на него. В тату-салоне было темно, но в свете фонарей и вывесок, пробивавшемся из окна, тут было виднее, чем там, в коридоре.

– И что случилось? – спросила я, вглядываясь в его лицо.

Рыцарь был таким же, как я его помнила, но казался как-то старше. Потрепанней.

– Ты говорил, у тебя выдалась бурная ночь.

– Блин, я не знаю. – Рыцарь тоже сел, так что я свесила ноги с кресла. Он сделал то же самое, и мы теперь сидели рядом. Глядя прямо перед собой, Рыцарь сказал: – Я выпил пару рюмок виски, а следующее, что помню – парень Трейси и три чертовых бармена вытаскивают меня через заднюю дверь за руки и за ноги. Они сказали, я грохнул бутылку о барную стойку и кинулся на какого-то ублюдка вообще без всякой причины.

Соскочив с кресла, Рыцарь поднял свои штаны и начал вдевать в них ногу.

– Я им не поверил, но, когда поглядел, у меня в руке было зажато чертово бутылочное горло, так что…

Пожав плечами, Рыцарь начал рыться в карманах в поисках сигарет. Он пытался изобразить, что ничего такого не произошло, но я его знала. Рыцарь был помешан на контроле. Внутри него могли бушевать силы ада, но он гордился, что может держать их под контролем. Даже когда он начинал драку, что было довольно часто до того, как он ушел в армию, его действия всегда были рассчитанными и отмерянными до ненормальности.

Но, когда он терял контроль, это было страшно. Я могла только догадываться, какая сцена разыгралась в «Духе Шестьдесят Девять».

– Ты отрубился, – сказала я очевидную вещь.

Сунув в рот сигарету, Рыцарь ответил:

– Ага, наверно. – И указал в сторону коридора. – Пойдешь?

Я соскочила с кресла и пошла за ним по коридору на площадку пожарной лестницы.

– А у тебя бывали флешбэки или, типа, панические атаки? – спросила я, вытягивая сигарету из протянутой Рыцарем пачки «Кэмэл лайтс».

Рыцарь дал мне прикурить, закурил сам.

– Думаю, да. Ну, в смысле какие-то вещи иногда вызывают воспоминания, но это же, типа, жизнь, да?

– Думаю, у тебя посттравматический синдром, – сказала я как можно спокойнее. – Я говорила со своим профессором психологии, и он тоже так думает. У него тоже такое было после Вьетнама. И он назвал мне несколько способов, которые могут помочь, если ты захочешь об этом поговорить.

Рыцарь закатил глаза и медленно выпустил струю дыма. Я думала, в этот момент он пошлет меня, как делал обычно, но вместо этого он ответил:

– Ага, то же самое мне сказал и тот доктор в армии.

У меня взлетели брови.

– Ты говорил с доктором?

– Ага. Меня заставили после того, как у меня в танке начался приступ клаустрофобии и я оттуда выскочил.

О господи.

Я хотела состроить гримасу в ответ, но вспомнила, что говорил доктор Райнс, и стала просто слушать. Не прерывать. Не оценивать.

Выдохнув, Рыцарь сказал:

– Знаешь, что сказал доктор? Он сказал, что это не ПТСР от войны. Это ПТСР от того, что меня запирали в тесных помещениях, когда я был маленьким.

«Что делали?»

Меня затошнило. Мне захотелось убить. Я почувствовала…

«Не реагируй. Не реагируй. Не реагируй. Кури и кивай. Кури. И кивай».

Я затянулась, но ни хрена не стала кивать.

Рыцарь смотрел куда-то в даль прохода, явно глубоко задумавшись. Я уже хотела откашляться, ну или сбежать куда-нибудь, прежде чем он опомнится, но он продолжил:

– Кэнди любила тусоваться в этих сраных барах со своими байкерами, пытаясь выклянчить дозу или снять мужика – это уж я не знаю. Я только знаю, что она