Гонщик - Б. Б. Истон

с такой силой, что перед моими зажмуренными глазами взорвались и замелькали звезды, фейерверки, сердца и стрелы.

И каждая искра оставляла за собой светящийся след.

Надо думать, кислота еще не оставила меня.

Я убедилась, что она меня не оставила, когда Рыцарь опустил меня на ноги и я открыла глаза. Он улыбался своей прекрасной, мальчишеской улыбкой, ради которой я готова была вывернуться наизнанку, только его губы и зубы были не белыми, а ярко-красными. С его глазами зомби и этим окровавленным ртом Рыцарь выглядел еще более демонически, чем Харли.

Я завизжала и зажмурилась, стараясь избавиться от этого зрелища.

«Блин! Это что, взаправду? У меня, что ли, начались месячные? А мне пора? Или я умираю? Я не вознеслась, меня вернули, и я теперь буду торчать тут, на Земле, в этих потопах, громе, молнии и демонах, прикидывающихся моими любовниками?»

– Панк?

Я не ответила.

– Что за херня? Погляди на меня!

– Нет!

Я почувствовала, как жесткие пальцы Рыцаря обхватывают мои тощие бицепсы.

– Открой свои чертовы глаза, или, клянусь богом, я сам их открою.

Выдохнув свои страхи, я втянула запах корицы и велела себе довериться. Сперва я приоткрыла глаза только чуть-чуть, но, не увидев ни крови, ни дьявольских рогов, распахнула их окончательно. Лицо Рыцаря было совершенно нормальным – ну, раздраженным, но для него это и было нормальным. Единственным отличием был красный отсвет знака «Выход», все еще освещающий его лицо.

«Слава тебе, господи», – подумала я, наконец выдыхая.

– Да ты обдолбалась! – зарычал Рыцарь, наставляя на мой висок два пальца, как пистолет.

«Блин! – Я снова зажмурилась и закрыла лицо руками. – Блин, блин, блин».

– Ты свои зрачки видела? Какую дрянь ты принимала?

– Да тут просто темно, – ляпнула я.

– Погляди на меня и скажи, что ты не обдолбана! – заорал Рыцарь, сжимая мое плечо.

Я только замотала головой.

– Что он тебе дал? И где он, на хер? – Рыцарь встряхнул меня, и довольно сильно.

– Не знаю! – заорала я в ответ, отталкивая его обеими руками. Он не шелохнулся, но, по крайней мере, перестал меня трясти. – Все нормально! Я в порядке! Уже почти все прошло!

– Да ни хера.

Я снова пихнула его, охваченная яростью и желанием защититься.

– Ты не смеешь так делать! – выкрикнула я, тыча пальцем в его новую татуировку. – Не смеешь появляться вот так, на ровном месте, и вести себя, словно я твоя собственность!

Лицо Рыцаря из сердитого стало злым.

– Еще как смею, – сказал он, криво ухмыляясь своим тонким ртом. – И да, ты моя чертова собственность. Я тебе уже говорил, Панк, ты моя, пока я сам не скажу, что нет.

Он шагнул ближе, наши лица почти соприкасались. Виски в его дыхании смешалось с апельсиновым соком в моем.

– А теперь позвони своей матери и скажи, что ночуешь у Джульет, потому что хрена я тебе позволю в таком виде ехать домой.

«Отбой! Блин же!»

Я нырнула в сумку и выловила свой телефон. Часы на экране показывали 22:51. Двадцать два пятьдесят-блин-одна! Мне надо быть дома через девять минут, а между нами был весь центр города! Блин, ну что со мной все же не так!

Я нажимала на кнопки, мои пальцы тряслись.

Когда мама ответила, Рыцарь беззвучно подсказал: «Скажи, что слишком сильный дождь».

Запинаясь, я сказала маме, что я у Джульет и что еще не выехала, потому что погода совсем ужасная. Я боялась, что мама рассердится, но она ответила, что по телевизору передали, что все дороги вокруг залило и что она страшно волновалась, что я поеду домой «в этом ужасе». Она велела мне просто остаться у Джульет. И сказала, что гордится, что я сама догадалась.

«Если б она, блин, знала».

Но дело было сделано.

Едва нажав кнопку отбоя, я залилась слезами облегчения. Рыцарь, конечно, чертов козел, но именно он только что спас меня от потери машины на все лето – или от того, чтоб намотать ее на дерево в попытке успеть домой вовремя. Харли никогда не волновало, что я покалечусь или влипну в неприятности. Он заставлял меня делать то, что ему хотелось, а потом, когда наступала расплата, просто исчезал.

Я поглядела в холодные, жесткие серо-стальные глаза Рыцаря, и слова: «Я тебя люблю» сами вырвались из моего рта.

Я не хотела произносить их вслух, но это была правда. Я любила этого засранца – несмотря на его мерзкий характер, обсессивный психоз и склонность к насилию. Я любила его, потому что подо всеми своими доспехами Рыцарь был мягчайшим из всего, чего я когда-либо касалась. Он был и любовник, и боец. И убийца, и спаситель. И он был единственным там, на этой передовой, стараясь спасти меня от самой себя.

– Знаю, – слегка улыбнувшись, ответил Рыцарь. – Я получил твое письмо.

Я улыбнулась в ответ. По крайней мере, это у нас осталось. Может, я больше и не могла утверждать, что Рыцарь был единственным, с кем я спала, но в тот момент я поняла, что он был единственным, кого я любила. Я много раз хотела назвать то, что было у нас с Харли, любовью, но не могла. Это была благодарность. Я была благодарна ему за внимание, за развлечение, за забвение. Я любила то, что чувствовала с ним, но я не любила того, кем он был на самом деле.

Сукин сын мог пойти отсосать.

Рыцарь снова поднял меня и закинул мои голые ноги на свою голую спину.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он, легко целуя мои изумленные губы.

– Знаю, – промурлыкала я ему в рот. – Я получала твои письма.

Спустя два часа и четырнадцать оргазмов мы с Рыцарем наконец дошли до состояния, когда смогли разговаривать, не прерываясь на то, что чья-то часть тела оказывалась у другого во рту. Я замерзла – сюрприз, ага, – а моя одежда все еще была мокрой насквозь, так что Рыцарь принес мне со