Охота на «Икара» - Тимоти Зан

Чтобы перебраться из сферы с ее радиальной гравитацией в шлюз, где действовало нормальное планетарное тяготение, потребовалась изрядная сноровка, но я умудрился преодолеть это препятствие, не потеряв ни равновесия, ни достоинства. Никабар уже открыл люк и спустил трап. Проверив, свободно ли ходит в кобуре плазменник, я остановился у выхода и обозрел окрестности, благо с десятиметровой высоты открывался отличный вид.

Никабар был прав, снаружи действительно был настоящий зверинец. Корабли стояли так близко, что между ними оставались лишь узенькие проходы, запруженные слетевшимися на праздник гуляками. Гулякам приходилось несладко — по тем же проходам ползали гусеничные цистерны заправщиков, машины таможни и тьма-тьмущая маленьких двухместных каров. Последние, по-видимому, были призваны ускорить перемещение гостей планеты по космодрому, но на самом деле лишь затрудняли его.

В результате в порту творилась давка, о которой я и мечтать не мог. Даже если здесь и рыщут паттхи со своими бородавчатыми приятелями айиками, то черта с два они сумеют нас выследить в такой толпе. Взяв направление на ближайшую ветку упомянутых Никабаром трамвайных путей, я спустился вниз и принялся работать локтями.

Сперва я хотел взять себе кар, но поблизости не было видно ни одной свободной машины, так что пришлось топать на своих двоих. Вскоре оказалось, что это даже к лучшему, потому что кары только и делали, что застревали в пробках. До трамвайных путей было не так уж далеко, да и прогуляться не вредно. Заодно можно спокойно подумать.

Но вовсе не о том, как достать борандис. Хоть я и заявил Тере, что, мол, сделаю, что должен (н-да, почти как в мелодраме получилось), меньше всего меня сейчас волновало, где взять зелье для Шоуна. По крайней мере для дюжины рас, толкающихся вокруг меня, борандис — -обычный, разрешенный к употреблению препарат, так что купить его можно в каждой аптеке на планете, и это даже не вызовет лишних вопросов. Нет, сейчас самым актуальным был все тот же вопрос, что не давал мне покоя все последнее время: как доставить «Икар» на Землю и не попасть в лапы паттхов?

А заодно неплохо было бы понять: а так ли уж мне это надо и нет ли более разумного выхода из положения?

Я все никак не мог выбросить из головы наш последний разговор с Иксилем и как он полушутя спросил, не задумал ли я предложить «Икар» братцу Джону, не мучаясь с доставкой столь горячего груза на Землю. Тогда я заверил напарника, что у меня ничего такого и в мыслях нет. Но теперь я уже не был так уверен. Если передать «Икар» братцу Джону, звездные врата, по крайней мере, останутся пусть не в самых чистых, но все же в человеческих руках. А заодно это даст такой толчок моей карьере, о котором я прежде и мечтать не мог. Возможно, я даже встречусь с неуловимым мистером Антоновичем и он введет меня в круг по-настоящему посвященных и приближенных.

Конечно, Камерон такой ход не одобрит. Равно как и Тера. А раз Тера будет недовольна, то и Никабар тут же примется возмущаться. Эта парочка неплохо спелась с тех пор, как они пришли ко мне в рубку разбираться в моих сомнительных связях. И все же в данном вопросе меня не так уж сильно волновали чувства окружающих. Мы еще не покрыли и пятой части расстояния от Меймы до Земли, а уже побывали на волосок от полного краха гораздо больше раз, чем мне хотелось вспоминать. У остальных членов команды еще оставалась надежда, что мы везем сверхскоростной гипердрайв и что он поможет нам вырваться из сетей паттхов. Но мы-то с Иксилем знали, что никакого гипердрайва у нас нет.

Нет, отдать «Икар» братцу Джону определенно имеет смысл. Чем больше я думал, тем более заманчивой представлялась мне эта идея. А Камерон и Тера, в конце концов, как-нибудь переживут. И все же пришлось признать, что пока я на это пойти не готов. Может, позже. Когда уберемся с Палмари.

Трамвайная линия, хотя прокладывали ее явно в спешке, как ни странно, оказалась более удобной и работала лучше, чем транспорт, которым мне приходилось пользоваться на более, казалось бы, преуспевающих планетах. Когда я подошел, на остановке уже стояли в ожидании пассажиров два вагончика, один из них направлялся в город Дробней, другой — в к'Барч. Я выбрал тот, что шел в к'Барч, рассудив, что в к'Трасском поселении празднование проходит с большим размахом и весельем, а значит, там будет проще затеряться в толпе.

Большинство моих попутчиков, которые вместе со мной подошли к остановке, тоже предпочли поехать в шумный и веселый к'Барч, хотя, наверное, все же по другой причине. Толпа подхватила меня, и я очутился зажатым в самой середине вагона, между компанией потных нарчнеров и группой чистых, но таких же пахучих саффи.

Мы тронулись. В просветах между головами мне иногда удавалось выглянуть в одно из боковых окон. Как оказалось, Никабар все рассчитал правильно, на пересечении трамвайных линий стоял не только огромный магазин сопутствующих товаров, но и множество ресторанов, таверн и киосков с сувенирами. Даже «Межзвездная связь» не осталась в стороне, построив сборные вспомогательные переговорные центры, так что, если кому-нибудь из разношерстного народа захочется связаться с другим концом Вселенной, ему не придется тащиться в главное здание компании, расположенное в городах-близнецах. Я подумал, что, наверное, снова недооценил доходы, которые приносит Большой фестиваль Палмари.

Трамвай, грохоча по рельсам, приехал на конечную станцию. Похоже, я очутился где-то в наиболее популярной части к'Барча, в опасной близости к эпицентру приближающегося празднования. Меня снова подхватила толпа, только теперь уже прущая на выход, и через несколько минут неразберихи я уже пробирался к тротуару, чуть меньше переполненному народом, чем вагончик. Через квартал от трамвайной остановки я заметил развевающуюся на ветру вывеску фармакологической лавки и зашагал в ту сторону.

Я добрался до аптеки и начал проталкиваться к ее дверям, когда что-то со страшной силой ударило меня по затылку, и мир вокруг мгновенно погрузился во тьму.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Сознание возвращалось ко мне медленно, постепенно, в несколько последовательных и мучительных этапов. Сперва была просто какая-то общая дурнота, потом она перешла в озноб и онемение (точнее, одеревенение) конечностей и в итоге вылилась в болезненную пульсацию на затылке. Что-то было не так с моими руками, хотя я никак не мог сообразить, что именно. Откуда-то исходил свет, правда такой же смутный и неопределенный, как дурнота, которая одолевала меня поначалу, и я вяло подумал, что, если повернуть голову, может быть, я увижу источник этого странного освещения. Вспомнить, как обращаться с собственными мышцами, удалось не сразу. Но удалось. Мысленно поздравив себя с таким великим достижением, я чуть повернул голову…

И меня накрыла такая боль в затылке, что я моментально проснулся окончательно. Видно, кто-то хорошо поработал, пытаясь голыми руками оторвать мою голову от шеи. Стиснув зубы, я подождал, пока боль немного утихнет, и только тогда, стараясь по возможности не шевелить головой, открыл глаза.

Я сидел в жестком деревянном кресле, свесив голову на грудь. Заодно выяснилось, что было неладно с моими руками: они были прикованы наручниками к подлокотникам кресла, на которых и лежали. В порядке эксперимента я попробовал подвигать ногой и выяснил, что в отличие от верхних нижние мои конечности приковать к креслу никто не удосужился. Откуда-то издалека еле слышно доносилась музыка. А очень близко, прямо передо мной, шел тихий и мирный разговор на нечеловеческом языке. Медленно, памятуя об отбойном молотке, который в любой момент мог снова заработать у меня под черепом, я осторожно поднял голову, чтобы посмотреть, кто это там беседует.

И сразу же горько пожалел об этом. Я находился в комнате средних размеров, почти без мебели. На потолке горела осветительная панель, а единственная дверь располагалась в четырех метрах прямо по курсу. На полпути между мной и дверью за низеньким деревянным столом сидели Два члена бородавчатого клана айиками. На столе перед ними валялся наполовину в разобранном состоянии мой телефон.

Однако в данный момент бородавочники смотрели вовсе не на телефон и прочее содержимое моих карманов, бесцеремонно разложенное тут же на столе. Вопреки всем моим стараниям сохранить в тайне свое возвращение в сознание айиками смотрели прямо на меня.

И, если только я правильно расшифровал выражение на их нечеловеческих физиономиях, никаких дружественных чувств они ко мне не испытывали. Скорее так смотрят на пленника, которого велено оставить живым и относительно здоровым, но которого очень хочется избить до беспамятства, и тюремщики втайне лелеют надежду, что задержанный даст им повод для избиения.

Такому сговорчивому парню, как я, было бы не к лицу разочаровывать ребят.

Я встал на ноги, резко качнулся вперед, восстанавливая равновесие, посильнее вцепился в подлокотники кресла, чтобы оно не потянуло меня назад, а оставалось в более или менее тесном контакте с моей спиной и седалищем. Да, хоть мои бородавчатые тюремщики и лелеяли вышеупомянутые надежды, меньше всего они ожидали от меня такой неожиданной и безрассудной атаки. Они еще успели удивиться, когда я в два шага преодолел расстояние между нами и резко повернулся на сто восемьдесят градусов, тщательно проследив, чтобы ножки кресла не задели края стола. А потом я всем весом обрушился прямо на них. Вместе с тяжелым деревянным креслом.