Охота на «Икара» - Тимоти Зан

Такому сговорчивому парню, как я, было бы не к лицу разочаровывать ребят.

Я встал на ноги, резко качнулся вперед, восстанавливая равновесие, посильнее вцепился в подлокотники кресла, чтобы оно не потянуло меня назад, а оставалось в более или менее тесном контакте с моей спиной и седалищем. Да, хоть мои бородавчатые тюремщики и лелеяли вышеупомянутые надежды, меньше всего они ожидали от меня такой неожиданной и безрассудной атаки. Они еще успели удивиться, когда я в два шага преодолел расстояние между нами и резко повернулся на сто восемьдесят градусов, тщательно проследив, чтобы ножки кресла не задели края стола. А потом я всем весом обрушился прямо на них. Вместе с тяжелым деревянным креслом.

Бородавочники, конечно, понимали, что я задумал. Но поскольку они сидели, спрятав ноги под столом, они ничего не могли поделать. Под аккомпанемент оглушительного треска ломающегося дерева и не менее звучных ругательств на неизвестном мне языке мы дружно образовали кучу-малу. Хотя с прикованными к креслу руками мои движения были сильно ограничены, я все равно оказался в намного более выигрышном положении для рукопашной, чем мои противники. Раскачиваясь взад-вперед, молотя их креслом и не давая встать, я вдобавок еще и пинал их ногами, нанося удары по головам, туловищам и вообще куда придется. Наверное, драка продолжалась не так уж и долго, но из-за болезненной пелены у меня в голове минуты казались мне вечностью. Наконец айиками затихли и больше не шевелились. Я отвесил каждому еще по паре пинков, просто на случай, если они вдруг притворяются, и в изнеможении рухнул посреди поля боя. Теперь можно было и отдышаться.

Однако рассиживаться не стоило. Я серьезно рисковал, набросившись на них сразу же, как только пришел в себя, но на тот момент выбора у меня не было. Мои шансы на успех и так были невелики, а если бы я стал дожидаться, пока они позовут своих приятелей и обрадуют их, что восковая кукла пришла в себя и пора втыкать в нее булавки, мне бы никогда не выйти отсюда живым.

Впрочем, моя история все еще вполне могла окончиться столь печально. Нашу непродолжительную свалку никак нельзя было назвать тихой, а музыка, звучащая в отдалении, говорила о том, что поблизости есть кто-то еще. И этот кто-то обязательно должен прийти поинтересоваться, что же тут происходит.

Кресло в ходе побоища, конечно, пострадало, но того, что от него уцелело, вполне хватало, чтобы сковывать мои движения. Настороженно прислушиваясь, я принялся неуклюже ворочаться, чтобы обыскать своих тюремщиков на предмет ключей от наручников.

На них были точно такие же неогреческие туники, как и на братцах-бородавочниках, которые напали на меня на Ксатру. Карманов на этих одеяниях было не так уж много и я достаточно быстро выяснил, что ключей у поверженных охранников не имеется. У одного из бородавочников была на поясе сумка, но и в ней ключей не оказалось. И оружия при них тоже не было.

Но зато в двух метрах от меня на полу, там, куда он упал во время моей стремительной атаки, лежал мой телефон.

Мое кресло застряло между телами поверженных айиками, но мне удалось высвободить его. Я перекатился на колени, поднялся на ноги и пробрался через обломки к своему телефону. При ближайшем рассмотрении оказалось, что айиками вовсе не разобрали его на части, а просто сняли заднюю крышку аппарата. Хотя зачем им это понадобилось, было совершенно непонятно. Возможно, они пытались вытащить из памяти один-два номера телефонов.

Если так, то им не повезло. Это был аппарат, который я забрал у Джеймса Фулбрайта в мире Дорчинда, и никаких номеров моих знакомых там не было.

И все же хорошо, что они так долго провозились с телефоном — теперь у меня была возможность связаться с внешним миром. Улегшись на бок на пол, я дотянулся до аппарата и перевернул его. Влип я, конечно, крепко, но короткий звонок Иксилю, по крайней мере, предупредит остальных, что паттхи здесь и вышли на охоту. Покосившись напоследок на дверь, я включил телефон и хотел набрать номер…

Но остановился.

Что-то все это было очень просто. Слишком просто. Где же друзья бородавочников, которые должны ворваться в комнату, чтобы спасти положение? Почему эти два айиками возились с телефоном прямо здесь, если этим куда сподручнее заниматься в специально оборудованной мастерской? И если уж на то пошло, почему вообще тут было всего два охранника?

Я выключил телефон и снова перевернул его лицевой панелью вниз, наклонив так, чтобы можно было как следует осмотреть разверстые внутренности. И теперь, когда я знал, что искать, обнаружить это не составляло никакого труда.

Мои умные маленькие приятели вмонтировали туда маленький ретранслятор как раз перед входом на шифратор общего потока данных. Мне трудно было прочитать напечатанное сверху название схемы, но это было уже и не важно. При помощи простейшего «Марка VI» они могли подслушивать любой мой разговор. А при помощи более совершенного «Марка IX» и соответственно оборудованного телефона, стоящего где-то в городе, они могли не только подслушивать, но и с помощью местной телефонной сети определять местонахождение абонента. Зря я решил, что меня хотят использовать в качестве восковой куклы. Они собирались заполучить «Икар» самым простым способом.

Ну ладно. Когда эти двое так жаждали, чтобы я начал бузить, я от чистого сердца не стал их разочаровывать, но дальше этого моя готовность к сотрудничеству с противником не простирается. Перевернувшись на колени и оставив телефон на месте, я поковылял туда, где лежали мой бумажник и плазменник.

Только я наклонился, чтобы поднять его, как дверь распахнулась.

Пришлось лететь носом в пол и в падении хватать оружие. Силы удара при жесткой посадке вполне хватило, чтобы перед глазами опять потемнело. Не обращая внимания на кровавый туман, я перекатился на спину и направил дуло плазменника в сторону двери.

Надо признать, зрелище было впечатляющим. Четыре айиками стояли полукругом в дверном проеме, и у всех них было приснопамятное грозное оружие с коронным разрядом. Чем-то они в своей настороженной неподвижности смахивали на бородавчатых гаргулий. Позади них, сразу за порогом открытой двери, я разглядел еще парочку этих уродливых тварей, несомненно, жаждущих заполучить свой шанс добраться до меня.

А на пороге, между двумя группами прикрытия, стоял паттх в сером плаще.

— Не стоит, господин Маккелл, — сказал он. Он говорил как типичный паттх — одновременно задушевно, высокомерно и вкрадчиво, с легким акцентом. Прононс паттхов, как и посвистывание креанов, ни с чем не спутаешь. — Вы же не думаете, что мы оставили бы вам оружие в рабочем состоянии, верно?

— После того бородатого трюка, который вы пытались провернуть с телефоном, я на это особо не надеюсь, — согласился я. С прикованными к креслу руками мне было очень трудно прицелиться, но все же я сумел направить плазменник на туловище паттха. — По крайней мере, намеренно вы бы мне оружие не оставили. Вы когда-нибудь слышали про «трибух»?

Среди гаргулий произошло легкое, но заметное движение.

— Не припомню, — ответил паттх, добавив в коктейль своих задушевных интонаций малую толику любопытства. — Но уверен, тебе до смерти хочется рассказать нам об этом.

— Это вы очень метко выразились, — одобрительно заметил я. — «Трибух» — емкость большой мощности, которая встроена во внутреннюю схему огня плазмен-ника, она подзаряжается от главной батареи, но в остальном не зависит от нее. Заряда «трибуха» хватает на два-четыре выстрела. — Я многозначительно прищурился. — А значит, вы и трое ваших приятелей умрете сразу же, как только попробуете подойти чуть ближе. Если вы огласите мне список ваших приспешников в порядке убывания значимости, я постараюсь оказать вам любезность.

Четверо айиками в авангарде больше не выглядели как маленькие дружелюбные гаргульи. Все четыре высоковольтных разрядника теперь смотрели на меня, ребята старательно сжимали оружие в лапках. Но на данный момент преимущество было на моей стороне, и они это знали. Лежа в четырех метрах от них, я был на пределе дальности их выстрелов, в то время как они давно уже вошли в зону моего поражения. Вдобавок они не могли позволить себе убить меня, и, что не менее значимо, никто из них не горел желанием быть убитым. Так что у нас выходила старая добрая ничья.

И целую минуту мне казалось, что у меня получится. Лица паттха было почти не видно в тени капюшона, но мне все же казалось, что он мучительно взвешивает свои возможности и тот факт, что «Икару» предстоит еще долгий путь до Земли, прежде чем мы окажемся в полной безопасности от посягательств. Это был не профессиональный охотник за головами и даже не мелкая сошка, привыкшая подчиняться приказам, которая не могла позволить себе роскошь учитывать в решении уравнений собственные предпочтения. Скорее передо мной стоял гражданин с довольно высоким положением в обществе, волею обстоятельств вынужденный включиться в охоту.