Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

"В своем чертоге лежит Катмол с Клуты, у излучины темных потоков. Дут-кармор узрел белогрудую Лануль ** и пронзил сердце ее отца. В пустоши злачной бродил я тогда. Он бежал ночною порой. Помоги же Катлину отметить за отца. Мне не пришлось искать тебя, как ищут луч, таящийся средь облаков. Ты, словно солнце, повсюду известен, король, гулкозвучной Сельмы!"

** Lanul - _большеглазая_, прозвище, данное, согласно преданию, дочери Катмола за ее красоту. Предание это, возможно, основано на пристрастном отношении, которое _Катлин с Клуты_ вызывает у бардов, ибо, по их словам, _никакая ложь не могла обитать в душе прекрасной_.

Сельмы король посмотрел вокруг. Перед ним мы восстали во всеоружии. Но кто же подымет щит? Все стремятся на битву. Ночь низошла; молча мы разошлись, каждый на свой холм теней, чтобы духи могли низойти к нам во сне и отметить бойцов для брани.

Мы ударяли в щит смерти и затянули песни. Трижды воззвали мы к духам праотцев наших. Мы возлегли и погрузились в сон. Тренмор явился моим очам, величавая тень минувших годов. Строи его лазурного воинства смутно виднелись за ним. В тумане едва различал я, как бились они и как устремлялись к смерти. Прислушался я, но кругом царило, молчанье. Те образы были всего лишь ветер пустой.

Я воспрянул от сна призраков. Внезапный ветра порыв засвистел в волосах моих вздыбленных. Глухо дуб застонал, когда мертвые прочь, удалялись. Я снял свой щит, висевший на ветви. Раздалось бряцанье булата. Это был Оскар с Лего.*** Он видел во сне своих праотцев.

*** Оскар назван здесь _Оскаром с Лего_, потому что мать его была дочерьюБранно, могучего вождя с берегов этого озера. Примечательно, что Оссиан обращается к Мальвине во всех поэмах, где ее возлюбленный Оскар одно из главных действующих лиц. Его внимание к ней после смерти сына свидетельствует, что тонкость чувства отнюдь не является, как неразумно полагают некоторые, достоянием только нашего просвещенного времени.

"Как вихрь устремляется вдаль по лону белеющих волн, так понесусь :я бесстрашно по океану к жилищу врагов. Я видел мертвых, отец. Отвагою бьется сердце мое. Слава моя предо мною сверкает, словно полоска света на облаке, когда восходит широкое солнце, багряный путник небес".

"Внук Бранно, - промолвил я, - не в одиночестве Оскар встретит врага. Я устремлюсь по волнам к лесному жилищу героев. Давай состязаться, мой сын, как два орла с единой скалы, когда расправляют они широкие крылья навстречу потоку ветров". Мы подняли свои паруса в Кармоне. С трех кораблей следили воины за моим щитом над волной, когда я взирал на ночную Тон-хену, багряную странницу меж облаков.* Четыре дня дул ветер попутный. Впереди в тумане явился Лумон, Объята ветрами, высилась сотня его лесов. Временами солнце играло на бурых его боках. В белой пене свергались потоки со всех его скал гулкозвучных.

* Ton-thena, _огонь волны_, - это та примечательная звезда, которая, как сказано в седьмой книге "Теморы", направляла путь Лартона в Ирландию. Она, по видимому, хорошо известна тем, кому доводилось плавать по морю, отделяющем Ирландию от южной Британии. Поскольку путь Оссиана лежал вдоль побережья Инис-хуны, упоминание им звезды, некогда направлявшей переселенцев из этой страны в Ирландию, здесь вполне уместно.

Зеленый дол меж холмов извивался безмолвно с лазурным своим потоком. Здесь, посреди колыханья дубов стояли чертоги былых королей. Но тишина уже много темных годов царила в злачном Рат-коле,** ибо племя героев исчезло из этой приятной долины. Дут-кармор явился туда с народом своим, мрачный наездник волн. Тон-хена скрыла главу в небесах. Он убрал свои паруса белогрудые. Его путь лежит к холмам Рат-кола, к приюту косуль.

** Rath-col, _лесистое поле_, надо полагать, не являлось местом, где жил Дут кармор; по-видимому, туда его пригнала буря. По крайней мере я считаю, что именно такой смысл вкладывал поэт в выражения: _Тон-хена скрыла главу в небесах_ и _Он убрал свои паруса белогрудые_; это все равно что сказать: бушевала буря и Дут-кармор искал убежища в заливе Рат-кола.

Мы пришли. Я барда послал, чтобы песней он вызвал врага на битву. Дут-кармор внимал ему с радостью. Душа короля была словно огненный луч огненный луч, окутанный дымом, что несется, меняясь, по лону ночи. Дела Дут-кармора были черны, но десница была сильна.

Ночь опустилась в сонме туч. Мы уселись при свете горящего дуба. Поодаль - Катлин с Клуты. Я приметил волненье души чужеземца.*** Как злачное поле, над которым проносятся тени, так меняли свой цвет ланиты Катлина. Они были прекрасны, осененные кудрями, что вздымались под ветром Рат-кола. Я не хотел вторгаться словами в чужую душу. Я повелел запеть песню.

*** На основании этих слов последующие барды выдумали, будто Лануль, которая здесь переодета молодым воином, влюбилась в Дут-кармора на пиру, куда тот был приглашен ее отцом. Эта любовь обратилась в ненависть, после того как он убил ее отца. Но _изменчивы эти небесные радуги_, утверждают мои авторы говоря о женщинах, и она почувствовала возвращение былой страсти, когда над Дут-кармором нависла опасность. Я же, составив более выгодное понятие об ее поле, приписываю душевное волнение Лануль тому, что она живо чувствовал! "оскорбление, нанесенное ей Дут-кармором, и такое мнение согласуется с продолжением повествования.

"Оскар с Лего, - сказал я, - да будет твоим потаенный холм этой ночью.* Ударяй в щит по примеру властителей Морвена! С приходом дня ты поведешь сраженье. Со скалы я узрю тебя, Оскар, как ты грозно вздымаешься в битве, словно духи средь бурь, ими подъятых. Для чего обращать мне очи в туманное прошлое, когда еще не взлетала песнь, как внезапный порыв ветров? Но могучие подвиги отмечают прошедшие годы. Как ночной наездник волн взирает ввысь на Тон-хену лучистую, так и мы обратим свои взоры на Тренмора, отца королей.

* В этом месте подразумевается известный обычай древних королей Шотландии удаляться от своего войска в ночь перед битвой. Рассказ, который Оссиав вводит дальше, касается гибели друидов, о чем я уже сообщал в рассуждении, предпосланном первому тому. Во многих старых поэмах говорится о том, что друиды, когда их положение становилось безвыходным, обращались за помощью к скандинавам и получали ее. Вместе с иноземными войсками прибывало множество мнимых волшебников; это обстоятельство имеет в виду Оссиан, описывая _сына Лоды_. Волшебство и заклинания не смогли, однако, взять верх, ибо Тренмор, поддержанный доблестью сына своего Тратала, окончательно сломил силу друидов.

Во всю ширь наводнил гулкозвучное поле Карахи племенами своими Кармал. Темной грядою волн катились они, пеной живою белели седовласые барды. Обращая багровые очи, брань они вокруг себя возжигали. Не одиноки были жители скал: сын Лоды средь них - голос, в свой сумрачный край с высоты созывающий духов. Он в Лохлине жил на холме, посреди безлиственной рощи. Пять камней близ него вздымали главы. Громко ревел его бурный поток. Часто он голос к ветрам возносил, когда метеоры сверкали крылами во мраке ночном, когда ущербленный месяц закатывался за холм. И не тщетно взывал он к духам! Они слетались к нему, шумя, как орлиные крылья. Они изменяли сражения ход на поле брани пред королями смертных людей.

Но тщетно пытались они изменить сраженье, что Тренмор возглавил, он повлек вперед смятенную брань; в темных пределах ее вздымался Тратал, словно свет восходящий. Было темно, и сын Лоды разослал свои знаки в ночь. Но не бессильных ты зрел пред собою, чадо иных земель!

Тогда завязался спор королей ** вблизи ночного холма, но кроток он был, словно два ветерка взмахнули над озером летним легкими крыльями. Тренмор, уже прославленный, уступает начальство сыну. Тратал пошел впереди отца, и супостаты были повержены в гулкозвучной Карахе. Могучие подвиги, сын мой, отмечают прошедшие годы".***

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

** Тренмора и Тратала. Оссиан ввел эту старинную быль в назидание своему сыну.

*** Те, кто изустно передают эту поэму, жалуются, что значительная ее часть утрачена. Особенно они сокрушаются по поводу утраты продолжения эпизода о Кармале и его друидах. Их сожаления объясняются тем, что там описывались волшебные заклинания.

В тучах забрезжил рассвет. Враг во всеоружии выступил. Рати смешались в Рат-коле, словно потоков рев. Взгляни, как сражаются короли! Они сошлись возле дуба. Сверкание стали скрывает темные образы; так встречаются два метеора в долине ночной: свет багровый льется окрест, и люди предвидят бурю. Дут-кармор повержен в крови. Победитель - сын Оссиана. Не безобиден он был в сраженьи, Мальвина, владычица арф.

Но не вступает на поле Катлин. Чужеземец стоял у источника тайного, где пена Рат-кола одевала мшистые камни. Клонится сверху береза ветвистая, расточая по ветру листья. Временами копьем обращенным касается Катлин потока. Оскар принес кольчугу Дут-кармора, его шлем с орлиным крылом. Он сложил их у ног чужеземца, и прозвучали его слова: "Разбиты враги твоего отца. Они полегли на поле духов. Слава возвращается в Морвен, как поднявшийся ветер. Почему же ты мрачен, вождь Клуты? Разве осталась причина для горя?"