Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Авиенда с сомнением смотрела на вторую ванну, а Эссанде также на Бергитте. Для первой было все еще не просто забраться в воду, а другая не признавала, что во время купания должен присутствовать кто-то еще. Но седовласая женщина не тратя времени попусту на тихо суетившихся Илэйн и Авиенду, и отвела их в гардеробную комнату для переодевания, где согревал воздух еще один мраморный камин. Для Илэйн было большим облегчением, что Эссанде помогла ей вылезти из платья для верховой езды, зная, что у нее было много дел важнее, чем быстрое мытье и показная непринужденность, пока она беспокоилась о том, как побыстрее добраться до следующего пункта назначения. Все остальное подождет, да поможет ей Свет! Но теперь она была дома, и это было главное. Она даже могла на время забыть об этом маяке, горящем на западе. Почти. Ну не совсем, конечно, но она могла себе позволить перестать волноваться об этом до тех пор, пока она не разберется во всем подробно.

Когда они были раздеты – Авиенда отпихнула руки Нэйрис и сама сняла с себя все драгоценности. И вообще, она делала все возможное, чтобы претвориться, будто Нэйрис не существует, и ее одежда снимается сама по себе. Когда их аккуратно облачили в вышитые шелковые рубашки, и их волосы обернули белыми полотенцами – Авиенда трижды пыталась сама обернуть голову полотенцем, и только после того, как вся конструкция в третий раз обрушилась на шею, она разрешила это сделать Нэйрис, бормоча, что она слишком размякла, и скоро ей понадобиться кто-нибудь, чтобы зашнуровывать ботинки, пока Илэйн не начала хохотать. Авиенда присоединилась, откинув голову назад, и Нэйрис пришлось начинать все сначала. Когда все это было сделано, и они вернулись в спальню, то ванны были уже наполнены, и воздух наполнял запах розового масла, которое было добавлено в воду. Люди, которые принесли воду уже ушли, естественно, и Сефани ждала их с закатанными рукавами, чтобы потереть спинку, если кто-нибудь захочет. Бергитте сидела на сундуке, отделанном черепаховым панцирем, стоящим в изголовье кровати, положив локти на колени.

Илэйн позволила Эссанде снять с нее свое бледно-зеленое одеяние, и быстро погрузилась в свою ванну по самую шею. Из-за этого ее колени оставило снаружи, но зато большая часть тела погрузилась в тепло, и она вздохнула, чувствуя, как усталость покидает ее, и все тело наполняет расслабленность. Горячая вода, должно быть, была величайшим даром цивилизации.

Уставившаяся на свою ванну, Авиенда начала сопротивляться, когда Нэйрис попыталась снять с нее рубашку бледно-лилового цвета с цветами по широким рукавам. Гримасничая, она, в конце концов, позволила это сделать и робко вошла в воду, но тут же выхватила из рук Сефани круглое мыло, и решительно начала намыливаться самостоятельно. Решительно, но очень осторожно, чтобы не расплескать из ванны ни капли воды. Айил использовали воду для мытья, к примеру, в парильнях, но тратили очень экономно, особенно при смывании шампуня, который они делали из маслянистых листьев растений, растущих в Пустыне. После грязная вода сохранялась и использовалась для полива растений. Илэйн показала Авиенде две большие цистерны рядом с Кэймлином, подпитывающихся от двух подземных рек. Они были такие большие, что дальняя сторона каждой терялась далеко в лесу, среди толстых стволов и теней. Но безводная Пустыня была у Авиенды в крови.

Игнорируя значительный взгляд Эссанде, которая редко говорила больше того, что требовалось, Бергитте, пока они мылись, рассказывала о последних новостях. Хотя и следила за тем, что говорила в присутствии Нэйрис и Сефани. Не было похоже, что девушкам платил другой Дом, но горничные сплетничают столь же свободно, как и мужчины – это, похоже, было традицией. Однако, некоторые слухи достойны поощрения. В основном, Бергитте рассказала о двух больших купеческих поездах, которые вчера прибыли из Тира, его фургоны были полны зерна и солонины. А другой – из Иллиана, с маслом, солью и копченой рыбой. Всегда было ценно напомнить людям, что продовольствие продолжает поступать в город. Очень мало купцов осмеливались пуститься в дорогу в Андор зимой, и никто не возил ничего дешевого, вроде еды, но применение врат означило, что Аримилла могла сколько ей будет угодно задерживать всех купцов подряд, но ее войска будут страдать от голода задолго до того, как первые признаки голода появятся в Кэймлине. Ищущие ветер, которые проделывали большинство таких проходов, докладывали, что Высокий Лорд Дарлин, ко всему еще и заявивший о своем титуле Стюарда Возрожденного Дракона в Тире – был блокирован в Тирской Твердыне знатью, которая хотела, чтобы Возрожденный Дракон убрался из Тира. Но даже они не смогут остановить снабжение зерном, особенно с тех пор, как они решили, что женщины из Родни, которые сопровождали Ищущих Ветер, были Айз Седай. Не то чтобы кто-то пытался прибегнуть к обману, но кольца Великого Змея были сделаны для женщин, которые прошли свои испытания на Принятых, до того как их удалили из Башни, а если кто-нибудь делает неправильный вывод… что ж, никто им не говорил неправды.

Если бы она подождала еще, вода начала бы остывать, и Илэйн решилась. Она взяла из рук Сефани мыло с экстрактом лепестков розы, и позволила Нэйрис начать скрести спину щеткой с длинной ручкой. Если бы были какие-нибудь новости о Гавине или Галаде, Бергитте об этом бы уже упомянула. Она столь же страстно, как и Илэйн, хотела их услышать, поэтому она не стала бы придерживать их на потом. Возвращение Гавина было бы хорошей новостью. Бергитте хорошо исполняла обязанности Капитана-Генерала, и Илэйн считала, что ей надо оставаться на этой должности, если бы ее можно было в этом убедить, но если бы здесь был Гавин… это бы позволило обеим женщинам немного расслабиться. Большинство солдат в городе были наемниками, и их едва хватало на то, чтобы обеспечить необходимыми людьми ворота и создать видимость на стенах, окружающих Новый Город, но они все были набраны из более, чем тридцати отрядов, каждый из которых имел собственного Капитана, которые были полны спеси и готов поссориться с другими из-за выдуманного пренебрежения. Гавина всю его жизнь обучали командовать армиями. Он мог бы заняться ссорами, предоставив ей защищать трон.

Кроме того, она просто хотела, чтобы он был подальше от Белой Башни. Она молилась о том, чтобы хоть один из ее курьеров смог пробраться внутрь, и в тоже время, чтобы Гавин уже был где-нибудь внизу по течению. К этому времени Эгвейн со своей армией уже больше недели осаждала Тар Валон, и жесточайшей насмешкой судьбы для Гавина стало бы оказаться между его клятвами: защищать Тар Валон и любить Эгвейн. Хуже того, однажды он уже нарушил одну клятву, или, по крайней мере, был к этому готов, ради любви к сестре, и. возможно, к Эгвейн. Если Элайда заподозрит, что Гавин помог бежать Суан, несмотря на то, что он помогал ей занять место Амерлин, то его заслуги испарится как дым, и если он будет еще в приделах досягаемости Элайды, то окажется в темнице, радуясь, что не попал к палачам. Илэйн не обижалась на его решение помогать Элайде. Он не мог знать всего, чтобы сделать иной выбор. Множество Сестер тоже были смущены происходящим. Как она могла требовать от Гавина того, чего не смогли сделать Айз Седай?

А что касается Галада… Она росла, не слишком любя этого человека, уверенная, что он должен обижаться на нее, и еще сильнее на Гавина. Галад думал, пока не родился Гавин, что однажды он станет Первым Принцем Меча. Ее ранние детские воспоминания сохранили образ мальчика, юноши, который вел себя скорее как отец или дядя, а не как брат, давая Гавину его первые уроки обращения с мечом. Она помнила свой страх того, что он проломит Гавину голову учебным клинком. Но он никогда не причинял вреда больше, чем синяки, которые неизбежно ожидают юношей при обращении с учебным оружием. Он знал, что было правильным. Галад знал, и пытался делать то, что считал правильным, не обращая внимания на то, чего это стоило всем, включая его самого. Свет, чтобы помочь ей и Найнив исчезнуть из Самары, он начал войну. И было похоже, что он знал весь риск с самого начала! Галаду нравилась Найнив, или это было временное увлечение. Было трудно предположить, что он чувствовал сейчас, будучи Белоплащником. Только Свет знал, где он сейчас находится и что делает – но правда была в том, что он начал войну, чтобы спасти сестру. Она не могла смириться с тем, что он стал Чадом Света. Она могла не любить его, но она надеялась, что он в безопасности и жив-здоров. Она надеялась, что он тоже найдет свой путь домой, в Кэймлин. Новостям о нем она была бы тоже рада, как и новостям о Гавине. Это ее удивило, но это было так.

– Пока тебя не было, прибыли еще две сестры. Они в Серебряном Лебеде. – Бергитте заставила это прозвучать так, будто это была рядовая остановка в гостинице, потому что во Дворце каждая постель была занята. – Зеленая, с двумя Стражами и Серая с одним. Они прибыли отдельно. В тот же день уехали Желтая и Коричневая, так что их по-прежнему десять, если считать всех вместе. Желтая уехала на юг, по направлению к Фар Мэддингу. Коричневая направилась на восток.