Сумма теологии. Том IV - Фома Аквинский

Возражение 2. Далее, нельзя различать вещь посредством другого члена того же различения; так, человек не является членом того же различения, что и «животное». Но вожделение участвует в различении любви, поскольку само является страстью, отличной от любви. Следовательно, вожделение не является различением любви.

Возражение 3. Далее, согласно Философу, существует три вида дружбы, а именно основанная на «полезности», основанная на «удовольствии» и основанная на «добродетельности»[450]. Но дружба-полезность и дружба-удовольствие существуют не без вожделения. Поэтому не следует противополагать вожделение и дружбу.

Этому противоречит следующее: о нас говорят, что мы любим нечто в связи с тем, что мы желаем его; так, «желающий сладкого любит вино постольку, поскольку оно сладкое», как сказано во второй [книге] «Топики»[451]. Но, как указывается в восьмой [книге] «Этики», по отношению к вину и подобным вещам мы не испытываем никакой дружбы[452]. Следовательно, любовь-вожделение отлична от любви-дружбы.

Отвечаю: как говорит Философ, «любить – значит желать кому-то блага»[453]. Следовательно, движение любви обладает двоякой склонностью: к благу, которое человек желает кому-то (себе или другому), и к тому, кому он желает некоторое благо. Таким образом, человек любит вожделением к благу, которое он желает кому-то, и дружбой к тому, кому он желает блага.

Кроме того, члены указанного различения связаны как первично, так и вторично, поскольку то, что любят любовью-дружбой, любят просто и само по себе, в то время как то, что любят любовью-вожделением, любят не просто и само по себе, но ради чего-то другого. В самом деле, [просто] обладающее бытием и существует просто, тогда как обладающее бытием в чем-то другом существует относительно. И коль скоро благо и бытие взаимообратимы, то благо, которое добродетельно само по себе, является просто благим, а благо, которое суть благо другого, является благим относительно. Следовательно, любовь, которой любят нечто за то, что оно благо, является просто любовью, в то время как любовь, которой любят нечто за то, что оно может быть благом другого, является относительной любовью.

Ответ на возражение 1. Любовь разделяется не на дружбу и вожделение, а на любовь-дружбу и любовь-вожделение. Ведь другом в собственном смысле слова является тот, кому мы желаем блага, тогда как о вожделении принято говорить тогда, когда мы желаем нечто для самих себя.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 2.

Ответ на возражение 3. Когда дружба основана на добродетельности или удовольствии, то человек, действительно, желает своему другу определенные блага, и в таком случае все признаки дружбы налицо. Но если он желает указанные блага ради собственного удовольствия или пользы, то в таком случае такая дружба «полезности» или «удовольствия» со стороны любви-вожделения теряет признаки дружбы.

Вопрос 27. О причине любви

Теперь мы исследуем причину любви, в связи с чем будет рассмотрено четыре пункта: 1) является ли благо единственной причиной любви; 2) является ли знание причиной любви; 3) является ли подобие причиной любви; 4) является ли причиной любви какая-либо иная душевная страсть.

Раздел 1. Является ли благо единственной причиной любви?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благо не является единственной причиной любви. Ведь благо не обусловливает любви иначе, как только будучи любимым. Но бывает так, что любят и зло, согласно сказанному [в Писании]: «Нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его» (Пс. 10:5) (в противном случае всякая любовь была бы блага). Следовательно, благо не является единственной причиной любви.

Возражение 2. Далее, Философ сказал, что «мы любим тех, кто сознает свои недостатки»[454]. Следовательно, зло также может являться причиной любви.

Возражение 3. Далее, Дионисий говорит, что не только «Добро», но и «Прекрасное любимо всеми»[455].

Этому противоречат следующие слова Августина: «Не вызывает сомнений, что любимо может быть только благо»[456]. Следовательно, только благо может являться причиной любви.

Отвечаю: как уже было сказано (26,1), любовь принадлежит желающей силе, которая является пассивной способностью. Поэтому ее объект относится к ней как причина ее движения или действия. Следовательно, причина любви необходимо должна быть ее объектом. Но собственным объектом любви является благо, поскольку, как было указано выше (26, 1, 2), любовь подразумевает некоторую соприродность или возможность обретения удовлетворенности любящего в любимом, а вещь является благом для всего, чему она родственна и соразмерна. Таким образом, из этого следует, что собственной причиной любви является благо.

Ответ на возражение 1. Зло нельзя полюбить иначе, как только под аспектом блага, то есть постольку, поскольку оно является благом в некотором отношении и рассматривается как просто благо. И в этом смысле любовь может быть злой, склоняясь к тому, что не является просто истинным благом. Так, человек может «любить насилие», поскольку посредством насилия обретает некоторые блага, например, удовольствие, деньги и тому подобное.

Ответ на возражение 2. Тот, кто сознает собственные недостатки, любим не за эти недостатки, а за их осознание, поскольку осознание грехов, если оно искренне и непритворно, является благом.

Ответ на возражение 3. Прекрасное суть то же, что и благо, и их следует различать только согласно аспекту. Ведь коль скоро благо суть то, к чему все стремятся, то понятие блага – это то, на чем успокаивается желание; в то же время понятие прекрасного – то, на чем успокаивается желание, когда прекрасное видимо или знаемо. Поэтому к прекрасному имеют отношение в первую очередь те чувства, которые более всего связаны с познанием, а именно обслуживающие разум зрение и слух, по каковой причине у нас принято говорить о прекрасных видах и прекрасных звуках. А вот в отношении объектов других чувств мы не используем выражение «прекрасное», поскольку не говорим о прекрасных вкусах и прекрасных ароматах. Таким образом, очевидно, что прекрасное добавляет к благости отношение к познавательной способности, так что «благо» означает просто приятное желанию, в то время как «прекрасное» – приятное схватыванию.

Раздел 2. Является ли знание причиной любви?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что знание не может являться причиной любви. Ведь к вещи стремятся именно благодаря любви. Но к некоторым вещам стремятся без всякого знания, например, к наукам, поскольку, согласно Августину, «обладать ими – означает их знать»[457]. То есть, если бы мы их знали, то мы ими бы и обладали, и в таком случае не должны были бы к ним стремиться. Следовательно, знание не может являться причиной любви.

Возражение 2. Далее, любить знаемое не означает любить это в большей степени, чем оно знаемо. Но некоторые вещи любят в большей степени, чем знают о них; так, в этой жизни можно любить Бога как Он есть, но нельзя знать Его как Он есть. Следовательно, знание не может являться причиной любви.

Возражение 3. Далее, если бы знание было причиной любви, то без знания не было бы и любви. Но, как говорит Дионисий, любовь есть во всем[458], в то время как знание есть не во всем. Следовательно, знание не может являться причиной любви.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «никто не может любить то, чего он не знает»[459].

Отвечаю: как уже было сказано (1), благо выступает причиной любви в качестве ее объекта. Но благо, не будучи схваченным, не может являться объектом желания. И потому любви необходимо некоторое схватывание любимого блага. В связи с этим Философ говорит, что началом чувственной любви является внешний вид, а началом духовной любви – созерцание духовной красоты и добродетели[460]. Таким образом, знание выступает причиной любви постольку, поскольку благо можно любить только тогда, когда оно известно.

Ответ на возражение 1. Тот, кто стремится к наукам, что-то обязательно о них знает, но, как говорит Августин, знание это либо неполно, либо слишком общо, либо является знанием только некоторых следствий, либо же это знание понаслышке[461]. Но обладание означает не такое, а совершенное знание.