Сумма теологии. Том IV - Фома Аквинский

Ответ на возражение 1. Указанные слова относятся к умственной, или разумной любви.

Ответ на возражение 2. О любви говорят как о страхе, радости, желании и печали не с точки зрения сущности, а с точки зрения каузальности.

Ответ на возражение 3. Естественная любовь обнаруживается в силах не только растительной, но и всей души в целом, а также и во всех частях тела, и вообще во всем. Поэтому Дионисий говорит, что «Прекрасное и Добро всеми любимо»[433] – ведь каждая единичная вещь соприродна тому, что соответствует ей естественным образом.

Раздел 2. Является ли любовь страстью?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь не является страстью. В самом деле, сила не может быть страстью, а любовь, по словам Дионисия, это сила[434]. Следовательно, любовь не является страстью.

Возражение 2. Далее, согласно Августину, любовь – это своего рода союз, или связь[435]. Но союз, или связь – это не страсть, но, скорее, отношение. Следовательно, любовь не является страстью.

Возражение 3. Далее, Дамаскин говорит, что страсть – это движение[436]. Но любовь не подразумевает движения желания, поскольку таковым является само желание, началом движения которого является любовь. Следовательно, любовь не является страстью.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «любовь – это страсть»[437].

Отвечаю: страсть является следствием, производимым действователем в претерпевающем воздействие. Но природный действователь производит в претерпевающем двоякое следствие, поскольку, во-первых, сообщает ему форму и, во-вторых, сообщает ему движение, которое вытекает из [этой] формы. Например, производящий сообщает произведенному телу и вес, и вытекающее из веса движение, так что вес, выступающий началом движения к месту, ставшим благодаря ему соприродным этому телу, можно было бы назвать «естественной любовью». И точно так же объект желания сообщает, прежде всего, желание некоторым образом приблизиться к себе, каковое желание связано с возможностью обретения удовлетворенности в этом объекте, из чего вытекает движение к желаемому объекту. В самом деле, как сказано в третьей [книге трактата] «О душе», «движение желания осуществляется как в круге»[438], поскольку объект желания движет желание путем, если так можно выразиться, представления себя его интенции, в то время как само желание движется к достижению объекта желания таким образом, чтобы движение завершилось на том, с чего оно началось. Соответственно этому первое производимое в желании его объектом изменение называется «любовью», и она суть не что иное, как стремление к обретению удовлетворенности в этом объекте, и это стремление выражается в движении к этому объекту, каковое движение суть «желание», и, наконец, в покое, который называется «радостью». Таким образом, любовь состоит в изменении, производимом в желании его объектом, из чего с очевидностью следует, что любовь является страстью, которая в прямом смысле слова находится в вожделеющей способности, а в широком – в желании.

Ответ на возражение 1. Дионисий называет любовь силой постольку, поскольку любовь является началом движения в желании, а начало движения или действия принято называть силой.

Ответ на возражение 2. Союз имеет отношение к любви постольку, поскольку в силу стремления к удовлетворенности желания любящий относится к любимому так, как если бы тот был им или его честью. Отсюда понятно, что любовь не является отношением союза, но сам союз является следствием любви. Поэтому Дионисий говорит, что «любовь – это объединяющая и связывающая сила»[439], а Философ [со своей стороны] замечает, что союз является результатом любви[440].

Ответ на возражение 3. Хотя любовь и не обозначает движения желания при стремлении к желаемому объекту, она, тем не менее, обозначает то движение, посредством которого желание претерпевает изменение со стороны желаемого объекта, дабы стремиться обрести в нем удовлетворенность.

Раздел 3. Является ли любовь и приязнь одним и тем же?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь суть то же, что и приязнь. Ведь сказал же Дионисий, что говорить вместо «любовь» «приязнь», это все равно, что «число четыре обозначить как дважды два или прямые линии как линии без изгибов»[441]. Но очевидно, что [в приведенных примерах] речь идет об одном и том же. Следовательно, любовь и приязнь обозначают одно и то же.

Возражение 2. Далее, движения желания различаются согласно своим объектам. Но у приязни и любви одни и те же объекты. Следовательно, и они суть одно и то же.

Возражение 3. Далее, если приязнь и любовь и отличаются друг от друга, то разве что в том отношении, в каком, по словам Августина, «иные говорят, что приязнь нужно понимать в хорошем смысле, а любовь – в дурном»[442]. Но они не отличаются и в этом смысле, поскольку, согласно Августину[443], Священное Писание использует оба эти слова равно в отношении и доброго, и дурного. Таким образом, любовь и приязнь не отличаются друг от друга, в связи с чем Августин завершает вышеприведенные рассуждения словами, что не видит различия в том, идет ли речь о любви или о приязни.

Этому противоречит следующее (4): согласно Дионисию, «некоторым нашим священнословам более божественным представляется имя любовь, нежели имя приязнь»[444].

Отвечаю: [в текстах] нам встречаются четыре относящихся, в общем-то, к одному и тому же слова, а именно любовь, приязнь, любомудрие[445] и дружба. Впрочем, отличие существует, поскольку «дружба», согласно Философу, имеет сходство с навыком[446],

в то время как «любовь» и «приязнь» выражаются в действии или страсти, а «любомудрие» можно понимать в обоих смыслах.

Кроме того, последние три [термина] выражают действие по-разному. Так, любовь является более общим термином, чем два других, поскольку приязнь и любомудрие являются любовью, а любовь ими – не обязательно. В самом деле, приязнь (dilectio) подразумевает, помимо самой любви, предшествующий ей выбор (electionem), на что указывает само слово, и потому приязнь находится не в вожделеющей силе, а только в воле и только в разумной природе. Любомудрие, со своей стороны, помимо любви означает некоторое ее совершенство, поскольку само слово предполагает, что объект такой любви обладает высокой ценностью[447].

Ответ на возражение 1. Дионисий говорит о любви и приязни как о находящихся в умственном желании, а в этом смысле любовь и приязнь суть одно и то же.

Ответ на возражение 2. Объект любви является чем-то более общим, нежели объект приязни, поскольку любовь простирается на большее, чем приязнь, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Любовь и приязнь отличаются не с точки зрения блага и зла, но так, как это было разъяснено выше. Что же касается любви умственной способности, то она суть то же, что и приязнь, а именно о ней в указанном месте и говорит Августин, поскольку несколько ниже добавляет: «Благая воля есть любовь добрая, а воля превратная – любовь дурная»[448]. Однако в связи с тем, что являющаяся вожделеющей страстью любовь немало людей склоняет к злу, то в этом и следует усматривать причину того, что некоторые проводят вышеуказанное различение.

Ответ на возражение 4. То, почему некоторые полагают, что даже применительно к воле слово «любовь» указывает на большую божественность, чем [слово] «приязнь», связано с тем, что любовь обозначает страсть, и в первую очередь страсть, находящуюся в чувственном пожелании, тогда как приязнь отсылает к суждению разума. Но нередко случается так, что человек любовно стремится к Богу вследствие пассивно воспринятой от Него любви куда сильнее, чем вследствие своей разумной приязни. И потому в любви можно усмотреть больше божественности, чем в приязни.

Раздел 4. Правильно ли разделять любовь на любовь-дружбу и любовь-вожделение?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь не следует разделять на любовь-дружбу и любовь-вожделение. Ведь, как указывает Философ, любовь – это страсть, а дружба – навык[449]. Но навык не может участвовать в различении страстей. Поэтому не следует разделять любовь на любовь-дружбу и любовь-вожделение.