Дни Самайна - Татьяна Олеговна Воронцова

– Я видел ее мать… – Дэймон чуть заметно улыбнулся, – и отца. – Он прикрыл глаза и улыбнулся шире. – И когда она вырастет, ты вернешься вместе с ней в Ирландию и приведешь ее к Бругу, и один из величайших королей древности благословит ее щедрыми дарами. Глаза ее будут всегда открыты, и она сможет видеть то… нет-нет, не бойся, ей не придется расплачиваться за это кровью. Сама ее кровь будет служить могущественным талисманом от всех бед.

– Назови ее имя.

– Если бы это была ирландская девочка, ее однозначно следовало бы назвать Этайн. Так звали многих знаменитых женщин ирландской традиции, и это имя широко распространено до сих пор. Но твоей дочери предстоит жить в России. Во всяком случае, большую часть времени. Так какое же имя ей подойдет? – Он задумался. – Девочка-богиня, девочка-избранница… Такие были и на материке, не только на островах. Богоматерь, наследница Исиды, Путеводная Звезда, Царица Небесная… Мария Магдалина, Черная Мадонна… Regina[124] алхимиков… Дева-мать, анима[125]… Что ж, думаю, мы на верном пути. Имя твоей дочери – Мария.

Анна прислушалась к себе. Изнутри никакого протеста не прозвучало. Мария. В школе, конечно, все станут звать ее Машкой. Дед, раздуваясь от гордости, будет обращаться к ней не иначе как Мария Константиновна. Еще ложечку каши, сударыня моя… А Костя год за годом будет пристально всматриваться в хорошенькое личико в надежде обнаружить портретное сходство… с кем? С клиническим психопатом Дэймоном Диккенсом? С самим собой?

На лестнице послышались чьи-то голоса. Взявшись за руки, Дэймон и Анна вышли на улицу. Дул прохладный ветерок. Неяркое солнце заставляло слезиться глаза. Или это было не солнце.

– Ты позвонишь? – Анна смахнула слезинку. – Мы пробудем здесь до двадцать третьего декабря. Потом улетим в Москву. Костя, конечно, вернется после Рождества, у него ведь контракт. А я…

– Ты простила его?

– Ну… я пообещала выйти за него замуж.

– Но ты его простила?

– Да.

– Я позвоню. – Он наклонился к ее лицу. Она ответила на его поцелуй, долгий и сладкий. – Ты ведь тоже знаешь мой номер, правда? И мой электронный адрес. Этот мир очень тесен, Энни. Спрятаться практически невозможно.

– Где твоя машина?

– У ворот. Все. – Он выпустил ее руки и попятился по аллее. – Дальше не провожай.

Но она, разумеется, пошла следом.

Она видела, как он сел в свой черный «транс-эм». Как опустил боковое стекло и надел солнцезащитные очки. Как плавно развернулся и выехал со стоянки на улицу. Весь его путь до Дублинского аэропорта был известен ей так же хорошо, как ее собственный путь до номера на втором этаже «Сокровенной Розы». Скоро он войдет в здание аэропорта. Сдаст багаж, получит посадочный талон, встретится со своим агентом. Возможно, они еще успеют пропустить по стаканчику до того, как объявят посадку. Потом поднимется по трапу самолета, займет свое место в салоне бизнес-класса…

Сердце человека – это могила тех, кого он любил.

* * *

– Вообще, Донегал – одно из самых диких, а значит, самых чистых мест в Ирландии. Тебе там понравится, вот увидишь. Никакой промышленности, кроме производства твида, там не было и нет, так что все местные красоты сохранились, можно сказать, в первозданном виде…

Сидя на пассажирском сиденье отреставрированного «триумфа», Анна грызла соленые орешки, запивала пивом и смотрела в окно, а Константин болтал без умолку.

– Между прочим, на территории современного графства Донегал в V веке н. э. сыновья короля Ниалла Нойгиаллаха Эоганн и Коналл, родоначальники правящей династии северных Уи Нейллов, основали королевство Айлех, или Фохла, с резиденцией Грианан-Айлех. По преданию, именно в этих краях блуждает безголовый всадник Далахан, наводящий ужас на запоздалых путников. Его конь неторопливо перебирает копытами, а дорогу ему освещают неистово пылающие глаза головы самого Далахана, которую тот держит в правой руке у луки седла…

Константин решил, что последние две недели до отъезда им следует пожить вместе в Донегале. Как-никак теперь они обручены и все такое. Оуэн Бирн порекомендовал ему очень даже приличный country houses в деревушке Глентис, и Анна не стала возражать. Номер Дэймона все еще пустовал, и было невыносимо горько выходить вечерами на балкон и знать, что больше никогда… Нет, лучше не начинать. Лучше не думать об этом. Думать о чем-нибудь другом. Все равно, о чем. Или просто слушать Константина.

– А еще я обязательно покажу тебе Эсс-Руад, Красный Водопад. Теперь его называют Ассароэ. Этот водопад считался местом обитания легендарного Лосося Мудрости, который по традиции представлялся одноглазым и оттого звался Голл-Эсс-Руад. Божественным покровителем водопада был, по-видимому, великий Дагда, одним из эпитетов которого был Руад Рофесса – Красный Всеведущий, хотя в других случаях с лососем был связан Нуаду, в одном из храмов которого было найдено изображение рыбака, вылавливающего лосося…

Может быть, он работает у себя в мастерской, а может, лежит в постели с этой женщиной, Донной. Он покинул ее ради друга, торчка с выжженными мозгами, и вернулся только потому, что потерял его. И она сказала ему… Как она сказала? «Приезжай, а там поглядим». Оказывается, можно простить и такое. Ох, дорогуша, можно простить И НЕ ТАКОЕ, если точно знаешь, что в противном случае будешь сожалеть об этом до конца своих дней.

Мы постоянно узнаем о себе нечто новое, нечто такое, чего раньше не знали. Всякий раз нам кажется, что уж теперь-то эти открытия закончились, но они не закончатся никогда.

– А еще, – с энтузиазмом продолжал Константин, счастливый в своей уверенности, что она больше никогда (ни словом, ни взглядом, ни сейчас, ни через десять лет) не напомнит ему о страшных событиях этой осени, – остров Лоф-Дерг с его пещерой, ведущей в чистилище святого Патрика, откуда можно спуститься прямо в Подземный мир…

Мы продолжаем расти и изменяться, хотя та личность, которой мы в конце концов станем, уже присутствует в нас, просто до поры до времени она остается в тени. По мере движения вперед все четче вырисовываются ее очертания. Таковы особенности темной стороны «я». Мы знаем, какими были, но не знаем, какими будем.[126]

Напротив того места, откуда начинался спуск в долину Бойн, Анна попросила его остановиться. Он засыпал ее вопросами.

– Что случилось? Тебе нехорошо? Мы слишком быстро едем?

– Все в порядке. Я только спущусь на минутку к Бруг-на-Бойн.

Константин испытующе посмотрел на нее.

– Тебя проводить?

– Нет. – Анна выбралась из машины. – Я быстро.

Вид кургана, недвижной громадой вознесшегося над берегом реки и всей долиной Бойн, как обычно, поверг ее в некий священный трепет. Анна вплотную подошла к укрепленному склону и