Красная луна - Бенджамин Перси

— Пап, это правда?

Отец не отвечает. Опустив голову, он растирает свои культи.

Патрик улыбается. А почему бы и нет? Ему не особенно весело, но и не слишком грустно. Он вообще почти ничего не чувствует, только тревогу. В голове пусто, там осталось место лишь для одной мысли — мысли о побеге. Юноша внимательно смотрит на покрасневшие костяшки своих пальцев, изучает голубые вены, просвечивающие сквозь кожу на тыльной стороне ладони, будто там зашифрован ответ.

— Зачем ты ему это говоришь? — спрашивает чернокожий Джесси.

— Стараюсь разговор завязать.

— В таком случае мог бы рассказать парню какую-нибудь героическую чушь. А не болтать тут не пойми чего. Кому захочется выслушивать подобные истории про собственного отца.

Потом Джесси заявляет, что ему нужно поспать, ложится на шкуры и отворачивается к стене.

Мясо подгорело, от него идет дым. Патрик смотрит на прислоненный к стене автомат. Он совсем близко, но на другой стороне очага. Сколько там осталось пуль? Наверное, достаточно. Остин по-прежнему орудует ножом, склонившись над алтарем; он успел снять рубашку, руки у него по локоть в крови. Их взгляды встречаются. С таким договориться не получится. И сбежать от него тоже не выйдет. Как только Патрик попытается уйти, его либо убьют, либо покусают. В глазах Остина застыла жестокость. Рано или поздно он прикажет остальным держать Патрика, а сам вопьется ему зубами в бедро или отымеет в задницу. Это лишь вопрос времени.

Когда Клэр вытащила из конверта прозрачный пакет на молнии и поняла, что в нем лежат два аккуратно отсеченных пальца, она уронила жуткую посылку на пол и стала пятиться, пока не уперлась спиной в стену. При этом девушка не переставая кричала. Сначала Мэтью пытался как-то ее успокоить и шептал, что все будет хорошо. А потом он просто зажал ей рот ладонью и вытащил Клэр на улицу. На холодном воздухе она наконец затихла.

Девушка боялась оставаться одна и не могла вернуться в свою комнату: Андреа стала бы задавать вопросы, на которые никак невозможно было ответить. Поэтому Мэтью предложил отправиться к нему.

— Ты не против?

В ответ Клэр кивнула и продолжала кивать до тех пор, пока он не поймал ее рукой за подбородок.

— Хорошо, тогда пошли.

Мэтью поднял конверт с пола и положил ей в рюкзак. Они вместе вышли в сгущающиеся сумерки. Клэр казалось, что от отвратительного жуткого груза ее сумка стала невыносимо тяжелой.

Мэтью живет один. Извинившись за беспорядок, он торопливо запихивает в шкаф валяющуюся на полу одежду. Полки и рабочий стол завалены учебниками и бумагами, заставлены кофейными чашками. Маленький мягкий мячик, открытый пакет с чипсами, игрушечный тролль с торчащими в разные стороны волосами. Над кроватью висят два постера: «Звездные войны» и портрет Че Гевары. В углу гудит маленький холодильник. Мэтью достает оттуда бутылку минералки, и Клэр жадно выпивает ее. После того как она выплакала столько слез, ей страшно хочется пить.

На подоконнике стоят док-станция для айпода и глобус. Девушка щелкает переключателем, и внутри его загорается лампочка; на стены, окно и их лица ложатся яркие цветные отсветы. Клэр крутит шарик, и вся комната будто оживает.

— Куда бы ты хотела поехать? — спрашивает Мэтью.

Клэр тычет пальцем наугад, и их лица вытягиваются от разочарования — она попала в Волчью Республику.

Девушка прислоняется к Мэтью спиной, а он обнимает ее. Так они и стоят, глядя на свое отражение в оконном стекле. Клэр пытается сфокусироваться на нем, ее рот открывается и закрывается, будто она силится что-то прочитать. Непонятно, смотрит ли Мэтью на нее или мимо. Через некоторое время они почти точно в таком же виде перемещаются в кровать.

Утром взошедшее солнце вспыхивает, как пожар. Нужно уходить. После всего того, что она узнала, оставаться нельзя. Клэр выскальзывает из постели, надевает рюкзак и тихо закрывает за собой дверь. Через пять минут она уже у себя в комнате. Андреа все еще спит.

Клэр ставит на кровать открытый чемодан и принимается вытаскивать вещи из ящиков комода. Следующим же поездом она уедет в Сиэтл. Прощаться ни с кем не будет. Жалеть о чем-либо — тоже. Раньше она корила себя, проклинала собственную зацикленность на прошлом, считала ее слабостью. А теперь злится — как могла она так забываться? Ее прошлое — это и есть самое важное, а Мириам — единственное, что от него осталось.

Клэр в последний раз проверяет комод и письменный стол и тут вдруг натыкается на реферат по истории ликанов. Тот самый, про ее отца. Репробус поставил за него четверку с плюсом, а внизу написал: «В следующий раз используйте больше источников. Помимо Вашего собственного мнения, интересны еще и мнения других. Помните: волк силен стаей».

Разинувший пасть чемодан так и остается лежать на кровати.

Клэр достаточно хорошо изучила привычки Репробуса. В семь часов утра он выходит на прогулку, пьет кофе в кафетерии в главном здании и идет в свой кабинет, а там читает газету, проверяет работы или готовится к лекциям.

Клэр видит его через полуоткрытую дверь. Репробус сидит за старым, перепачканным чернилами столом, в руках — газета, во рту — погасшая трубка. Он как-то говорил, что стол этот раньше принадлежал библиотеке. На нем стоит печатная машинка «Смит-корона». Кабинет заставлен книжными шкафами и увешан старыми агитационными плакатами. Края у них обтрепались от времени. Верхний свет не горит, и комната погрузилась в тень, но на столе мягко сияет лампа в ярко-зеленом абажуре. Она отсвечивает в очках профессора, когда он поворачивается к Клэр.

Девушка в нерешительности, внутри все словно бы свело судорогой. Она стучится и тут же входит, не дождавшись ответа. Репробус с шуршанием опускает газету.

— Мириам… — начинает Клэр.

Но профессор подносит палец к губам, вытаскивает из кофейной чашки карандаш и торопливо пишет на листочке: «Не здесь. Опасно».

— Давай-ка прогуляемся.

На улице все еще сумрачно: солнце затянули облака. Этим серым зимним утром университетские здания напоминают выцветшие могильные камни. По кампусу шатается несколько студентов и преподавателей, в руках у них дымящиеся стаканчики с кофе, но народу почти нет. Земля, будто солью, присыпана снегом, под сапогами хрустят покрытые инеем травинки. Клэр старается идти рядом с Репробусом, но из-за его вихляющей походки и внушительных габаритов ей то и дело приходится сходить с дорожки.

Несколько минут назад девушка отдала ему прозрачный пакет. Он внимательно осмотрел отрезанные пальцы с торчащими из них обрубками кости. Клэр думала, он закричит, или заплачет, или в бессильной ярости взмахнет кулаком. Но профессор лишь с непроницаемым лицом вернул ей конверт, чиркнул спичкой, прикурил трубку и со вздохом выпустил облачко дыма.

— Я собираюсь уехать, — говорит Клэр. — Я должна ее найти.

— А почему ты думаешь, что она еще жива?

Клэр не уверена в этом на сто процентов. Но интуиция подсказывает ей, что Мириам не умерла. Ведь Пак столько времени ее добивался, и теперь наконец она в его власти. Мерзавец наверняка захочет продлить наслаждение, это для него сродни сексуальному экстазу.

— А что потом? — спрашивает Репробус, глядя прямо перед собой.

Он снова спихнул ее с дорожки, Клэр чуть толкает его плечом.

— Я еще пока сама не знаю.

Каждый раз, когда профессор затягивается, табак в трубке еле слышно шипит. Солнце то и дело выныривает между облаков, и тени старика и девушки то появляются на земле, то снова исчезают.

— Что-то происходит, — говорит Репробус. — Точно не знаю что. Колледж Уильяма Арчера всегда находился под подозрением, за ним всегда внимательно следили. Но недавно на восточной парковке стали появляться машины с правительственными номерами. Люди в черных костюмах шарят в приемной комиссии, бухгалтерии, компьютерном отделе и в кабинете проректора.

Внутри у Клэр снова вспыхивает нестерпимое желание бежать, раскрывается со щелчком, словно красный зонтик. Здесь нужно будет сражаться, и за Мириам тоже нужно будет сражаться. Ей нельзя застрять между двумя этими сражениями.

— Простите, профессор, но сейчас я не могу обо всем этом думать.

— Понимаю, однако помни: нынешние события важнее тебя, важнее Мириам. Мы сейчас попали под удар. Мы — это университет. Мы — это ты и я. Мы — это ликаны.

Под ногами хрустит снег, будто Клэр шагает по хрупким ракушкам. В зданиях начинают загораться окна: вылезают из кроватей студенты, включают компьютеры в своих кабинетах преподаватели, собирают мешки с мусором уборщики.

— Что мне делать, как вы думаете?

— Ты не знаешь хоть приблизительно, где Мириам?

— Наверное, где-то недалеко от Сиэтла. Судя по почтовым штемпелям. Больше у меня ничего нет — только конверты и видеозаписи.