Я не выйду за варвара (СИ) - Вишневецкая Мирослава

Я ничуть не боялся, что Джордж сможет сделать что-то Анне Авроре или мне прямо посреди венчания, в церкви. Во-первых, рядом со мной будет «кольцо» из верных людей. Лучников на балконах контролирует генерал Рутгерт. Да и к тому же каким бы импульсивным не был мой родственник, он осознает, что творить беспредел может только лишь касательно своих подданных и в их присутствии. На глазах сотен гостей, меж которых короли, князья, султаны, их жены, дети, фрейлины и пажи, личная стража и так далее, он просто не рискнет достать меч и махать им над головой во все стороны.

Куда больше меня беспокоили лоттэранцы, которые раз уже покушались на Анну Аврору. Я с подозрением относился ко всякому, в ком видел черты, характерные для лоттэранцев или чей акцент напоминал мне их язык. Даже в несчастной принцессе, Каролине Айвори, я видел потенциального убийцу. И, честно говоря, очень корил себя, что не попросил в тот вечер прислугу отнести Отталию в спальню.

Как мог я вообще додуматься посадить принцессу напротив себя, рядом с герцогиней? Каронину и всех ее фрейлин стоит держать под тщательным контролем. Я, очевидно, слишком предвзято отношусь к принцессе, невинному дитя, хоть ей уже и исполнилось восемнадцать зим. Но от окружавших ее придворных дам следовало ожидать чего угодно. Так что подле них денно и нощно находилась нордорийская стража.

Но, несмотря на все приготовления, я все равно волновался и толком не спал, проворочавшись всю ночь. А на утро выглядел так, будто до рассвета сидел в засаде, а не лежал на перине. Стоял на входе у храма и щурился от яркого солнца, мечтая, чтобы все это поскорее закончилось. По десятому кругу обошел здание, проверил всех постовых, справился о невесте.

Насколько меня известили, то всех уже загнали в специальный огромный зал, который раньше выделялся дамам для подготовки к балу. В мирное время гостьи императора приводили себя там в порядок. Зал был полон туалетных столиков, вешалок, пуфиков и других необходимых вещей. При помощи слуг дворянки готовились там к празднествам. Поправляли свои наряды, накручивали кудри, выглаживали непослушные ткани и подшивали платья прямо на себе при необходимости. В этом же помещении обособленно, уходя вглубь, находилось еще одно, отделенное специальными ширмами. Это было место, отведенное для императрицы и/или ближайших родственниц или особых дам.

Именно в последнем и должны были одевать главных героинь сегодняшнего действия. С учетом того, что в основном зале находилась немыслимая куча других благородных девиц, которые сегодня выходили замуж за нордорийцев, слиться с ними там было проще простого. Никто не обратит внимания, кто зашел за императорскую ширму: служанка Анны Авроры, ее родственница или служительница борделя. В том водовороте прислуги, портных, парикмахеров, ювелиров и матерей, которые при этом одновременно причесывали, гладили, подшивали, разговаривали, затягивали в корсеты и делали еще уйму «важных» вещей, гудя как улей, найтись было куда сложнее, чем потеряться.

Пока я стоял на крыльце храма, переживая, что же творится в том женском царстве, гости все прибывали и прибывали. Кого здесь только не было. Собрались королевские семьи со всех уголков мира: темнокожие мавры из пустынь, замотанные в одежды со звенящими золотыми монетками; иллаиды из Лесного Союза, чья внешность напоминала мифических эльфов; мистические арканы из Королевства Теней и другие. Многих я никогда не видел, а только читал про них в учебниках и манускриптах.

Город тоже преобразился, утонув в украшениях и цветах. Сегодня не работали рынки, ремесленные мастерские и прочие лавки. Люди радовались свадьбе и коронации своей императрицы. Все оделись в свои лучшие наряды и вышли на улицы города, столпившись у храма.

«Пусть живет Анна Аврора! Да здравствует императрица!» — слышалось отовсюду.

Народ с нетерпением ждал свою императрицу.

Возбужденную публику сдерживала нордорийская стража, выставленная по периметру, дабы не дать людям приблизится к храму больше необходимого. Для безопасности перед ними были резные деревянные щиты, которые в купе напоминали забор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прибывающие гости, выходя из карет, вначале махали руками жителям столицы, кидали им монеты и только потом поднимались по ступенькам, где уже здоровались со мной, обмениваясь приветствиями и пожеланиями. Благо, я знал не только нордорийский и эльратский, но и еще четыре языка, которые были довольно распространены и известны если не всем, то большинству гостей. Поэтому к помощи переводчика я прибегал крайне редко, чем немало удивил королевские семьи. Некоторые даже ненароком спутали меня с Джорджем, но мы быстро и со смехом выясняли это «недоразумение».

— Да Вы прирожденный дипломат, Ваше Высочество, а так и не скажешь, когда рубите кому-то руки, — пошутил Бриян.

— Между тем я еще и языки рубить умею, — ответил я, заставляя его напрячься.

— Простите, Ваше Высочество.

— Спокойно, Бриян, я просто…

— Не переживайте, с волею Богов у нас все получится.

Время, казалось, замерло. Уже прибыли все гости и невесты. За исключением наших с Джорджем. Я уже стал было думать, что что-то пошло не так, когда их карета наконец-то появилась на горизонте. Ее встречали восторженными возгласами, бросали перед каретой цветы, конфетти, какие-то ленточки.

Когда они подъехали к крыльцу, я подбежал, чтобы помочь Копии спустится. Лоттэранскую принцессу, за которую себя выдавала Анна Аврора, принимали слуги. Король Лоттэрании, сопровождавший ее, в силу возраста не мог справиться с тяжелым кринолином ее платья, вернее, с его объемами.

Пока девушки традиционно приветствовали толпу, я успел оценить их внешний вид. Он был что надо. Под этим пышным платьем с многослойной фатой, прикрывающей лицо, было сложно разглядеть что-либо. Если бы их платья не отличались по пышности и крою, я бы не понял, кто из них кто. Копию, надо сказать, преобразили хорошо. Даже пахнет так же, ее духами.

Я взял девушку под руку и повел внутрь, к алтарю. «Каролину Айвори» вел отец. Под бурные крики толпы мы скрылись в храме. То ли меня так трясло от волнения, то ли переодетую куртизанку, но мне постоянно казалась, что рука ее то и дело подрагивает на моем локте. Я понимал, что она боится гнева Джорджа, ведь слава о его жестокости бежала впереди него.

Даже наши заверения, что мы приложим все усилия, чтобы после обеспечить ее безопасность и безбедную жизнь, не успокоили актрису. Говорят, она также всю ночь не сомкнула глаз. Поэтому нет ничего удивительного, что она, облаченная в это увесистое одеяние, еле передвигала ноги, фактически повиснув на мне. Впрочем другого выбора у нее не было, если брать в расчет ее обувь. И как женщиныы только передвигаются в таких неудобных туфельках?

Чем ближе мы подходили к алтарю, тем больше я убеждался, что мне и вправду не кажется. Девушка очень нервничала при виде более чем двухсот королевских гостей, стражей и священников. Для нее, человека, не привыкшего бывать на празднествах такого рода, это все было в новинку и дико. Тем более, когда она понимала, кем является на самом деле. Бедолагу трясло так, что мне казалось, она своей маленькой ручкой раскрошит мне локоть. Благо внешне реакцию ее тела хорошо скрывали пышная юбка и фата, что естественно подрагивали при каждом шаге.

Никто, кроме нас двоих, не чувствовал, насколько мы оба переживали в тот момент. Я плотнее прижал ее ладошку к своему локтю второй рукой, чтобы унять ее дрожь. Эта храбрая женщина, что стала падшею волею жестокой судьбы, обхватила мои пальцы, будто бы они могли помочь ей не упасть окончательно. Держалась из последних сил, обжигая своим теплом, что проникало сквозь белоснежные перчатки, я чувствовал, что ей страшно и она пытается спрятаться за меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я сжал ее пальцы в ответ, давая понять, что не брошу, несмотря на то, что она нечистая. Сей жест поддержки, утонувший в изгибе моего огромного локтя под пышным рукавом рубашки, был нашей маленькой тайной, незримой для остальных.

Никогда ранее я даже представить себе не мог, что буду восхищаться смелости девицы из борделя. Перед моими глазами невольно всплывала картина, как она, напуганная грядущим наказанием от хозяйки, молила позволить ей «утешить» меня. Как боялась меня за своей игрой в высокородную наследницу и как была счастлива, когда я пообещал, что все будут думать, что мы действительно разделили ложе. В ее глазах за напускной уверенностью плескались горечь и отчаянье. И я более чем уверен, что попала она туда отнюдь не от хорошей жизни, играя того, кого пожелают посетители. Сегодня же ей суждено было сыграть главную роль в своей жизни, после которой ей будет дарована свобода и безбедное существование.