Я не выйду за варвара (СИ) - Вишневецкая Мирослава

— Нет, я немного похудела в последнее время.

— Вы были замужем ранее?

— Нет, Ваше Святейшество.

— Вы уже были с мужчиной? — я аж водой поперхнулась.

Мои замужние подруги говорили, что свекровь — это не подарок, но не настолько. Императрицы, увы, тоже не лишены такой участи. У меня не обычная свекровь свекровь, а королевская, да еще и в квадрате, то есть бабушка. Интересно, их мать была такой же?

— Как я могла быть с мужчиной, если я не была замужем? — возмущаюсь я.

Ее вопросы оскорбляют меня. Как она может так думать обо мне?

— Не поймите меня неправильно. Одним Богам только ведомо, какие нравы у столичных аристократок. Я должна быть уверенна, что мой внук будет воспитывать дитя из династии Хангвул, а не…

— Да как Вы смеете?! — не выдерживаю я, поднимаясь со стола.

— Вы забываетесь с кем говорите, герцогиня Бенкендорф-Айвори. Да за такое Вас следует высечь…

— Эрлин! — перебивает ее Джордж.

Та вмиг меняется в лице.

— Простите, Ваше Величество. — извиняется она.

Не ожидала, что Его Величество заступится за меня. Сюрпризы не заканчиваются и льют сегодня, как из рога изобилия.

— Ее Светлость устала. Мы пойдем с ней подышим свежим воздухом. — сообщает он и уводит меня на балкон от этого воина в длинной юбке.

Ночная прохлада освежает. Мне сразу становится немного легче. Не думала, что скажу это, но я благодарна Джорджу. За этот скоропостижный побег. И это только первый совместный ужин. Моя решимость, коей я была полна еще с утра после визита Витторио, затуманивается гневом.

— Ваше Величество, — обращаюсь к Джорджу. — Я хочу предложить Вам сделку. А что если поменять нас с Каролиной местами? Вам же ведь нужна женщина из рода Бенкендорф. В моей сестре тоже течет императорская кровь.

Глава 54. Разговор по душам

Верховный Эрл Джордж:

— Ваше Величество, — говорит мне Анна Аврора.

Она не балует меня своим вниманием. Лишь самую малость, не более, чем того требует дворцовый этикет. Но, чувствую, сейчас дело вовсе не в нём. Ее тихий певучий голос вот-вот треснет от напряжения, превращаясь в крик боли и отчаянья. Ей приходится приложить немало усилий, чтобы сдержаться. Да и было бы что там сдерживать? Много ли того нрава в этой невинной девушке, еще вчера игравшей в куклы?

Смешно, говорить о ней так. Мы ведь ровесники. Мне тоже семнадцать, пусть с виду и не скажешь. Суровый северный климат, постоянные сражения, партизанская война и прочие неизменные спутники нордорийской жизни сильно состарили меня. Внешне я выглядел, как воин, коему близиться тридцатая зима. Витторио так и вовсе будто перевалил за нее.

Лицо обожжённое пекущим морозом. Внешние уголки глаз украшают морщины, на лбу залегла глубокая складка. И шрамы — немые свидетели нашего прошлого. Кожа поверх них завязывает витиеватыми стежками, будто неумелый портной штопал ее среди ночи. Без иголок и свеч. Руками накручивая бугристые узлы белесого цвета. Другие наоборот — вминал внутрь, создавая впадины, или окрашивал рубцы в противный розоватый оттенок, от чего последние выглядели, как наружу вывернутая внутренность.

Однако состарившееся, изувеченное тело было сущей мелочью по сравнению с тем, что творилось в наших душах. Вернее того, что от них осталось. Жизнь выдирала их из нас, не щадя, оставляя лишь жалкие обрывки. Хотелось, чтобы кто-то зашил эти рваные края. Пусть даже тот самый неумелый портной, в темноте, без свечей и иголок.

Но они гниют, мучая изо дня в день, а потом затихают. Покрываются каменной скорлупой, сквозь которую никак не пробиться. И вот казалось, когда ничего не может больше тронуть меня, Анна Аврора доказывает мне обратное. Негромкие девичьи речи, полные чувств, проникаю во внутрь, вскрывая гниющие нарывы:

— А что если поменять нас с Каролиной местами? Вам ведь нужна женщина из рода Бенкендорф. В моей сестре тоже течет императорская кровь. — заявляет она, полная решимость и отваги.

— Ты так хочешь быть с Витторио? — спрашиваю я.

Зачем? Вопрос глупый. Что я хочу услышать? Что она любит его? Я и так это знаю. Даже здесь Витторио обскакал меня. Он всегда был лучше. Во всем и везде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Витторио с утра на тренировочной площадке и не жалуется, а ты устал?!» — злился на меня отец, когда я просил у него немного передохнуть.

«Вам следует проявить больше усердия, Ваше Высочество, — сетовал учитель Сайр, — Эрл Витторио освоил этот материал за две недели, а вы уже второй месяц никак не выучите».

«Джордж, как ты себя ведешь? — ругалась бабушка. — Несносный мальчишка. Ты уже не ребенок. Посмотри на своего брата. Витторио смиренно исполняет свой долг и не срамит честь династии Хангвул!»

Витторио… Витторио… Витторио…

Он всегда был смелее, сильнее и умнее. Всегда впереди. Даже старшему брату ставили его в пример. Отец печалился, что Витторио больше подходил на роль государя, чем его старший сын. Он получал от судьбы все и всегда и меня радовало, что назло отцу мой брат не получит хотя бы трон. Но нет, Боги решили иначе. Они забрали старшего наследника и Витторио стал главным претендентом на престол.

А я так и остался позади. Меня упрекали за мою слабовольность, неспособность ударить человека. Клеймили «мямлей» и «кисейной барышней». Я был недостаточно жесток, как для дитя Великого и Бескрайнего Севера. Только мать любила меня по-настоящему, не смотря ни на что.

Однако ее любви мне было мало. Всем своим естеством я желал завоевать признание отца. Тренировался, решил начать с животных. Как-то я поймал кроля и попытался его зарезать. Мне думалось, что это поможет. Но у меня не получилось. Бросил его умирать, не смог добить. Мой достопочтенный родитель страшно ругался на меня, когда обнаружил зверька:

«Ты не способен даже кроля на ужин зарезать. Как ты выживешь в партизанской войне? Ягоды зимой собирать в лесу будешь? Или может тебе матушка принесет похлебку на медвежьем мясе перед боем? Позор!».

Но я не сдавался и к тринадцатой зиме сумел побороть себя. Без труда мог отловить в чаще дичь, освежевать ее и приготовить. Тогда же отец впервые взял меня на вылазку. Мы столкнулись с небольшим отрядом имперцев. Я гордился тем, как ловко орудовал мечем, отбивая удары. Мне даже удалось заставить одного из эльратцев выронить из рук оружие. Я встал над ним замахнулся мечем и… Не смог. Не решился убить человека.

Эта заминка едва не стоила мне жизни. Рыцарь дотянулся до своего меча схватил его и ударил меня им. Это было мое первое в жизни ранение. Настоящее, а не полученной на тренировочной площадке. Кто знает, выжил бы я тогда, если бы не Витторио. Он вовремя подоспел и спас меня. Без промедления, без тени жалости и сомнения он вогнал захватчику меч прямо в горло.

«Ты что творишь, дьявольское ты отродье?! — орал на меня отец, — Как ты смеешь жалеть имперцев? Они не жалели твоих предков: убивали, грабили, подвергали пыткам! Их совесть дозволила их тронуть жену Далливиона, что была на сносях. Снасильничали и убили аристократку с дитем в чреве! А ты не можешь убить рыцаря в доспехах? Из-за тебя могли погибнуть твои собратья!»

Мне было не избежать наказания. Он выпорол меня, Эрла, как обычного крестьянина. Это было уже не предупреждение. В тот раз отец не просто махал кнутом над головой. Он бил меня и, клянусь Севером, до смерти забил бы, не вмешайся тогда матушка. Несчастная женщина кинулась ему в ноги, рыдала, умоляла остановится. А он не послушал ее. Оттолкнул так, что она чуть кубарем не покатилась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лишь, когда вмешался Витторио, он перестал хлестать по моей спине. Отец ничего не сделал ему за это. А матушку… Одним Богам ведомо, что он сотворил он с ней за дверями спальни, но вышла она на утро заплаканная, измученная. Шея вся в синяках. Видно, как бы она не прятала их слоями ткани. Кисти синие, еле идет, будто каждый шаг доставляет нестерпимую боль.

Даже бабушка, женщина во всех отношениях холодная и сдержанная, окинула ее сочувствующим взглядом. Но ничего не сказала отцу. Да и посмел бы кто-то? Он в своем праве. А он еще «Душой своей» ее кликал. Но разве позволяют себе подобное по отношению к ней?