Горны Империи - Олег Верещагин

Поднялась кутерьма. Девчонки хлопали парней по плечам, метались, парни ловили руки, цепко перехватывали пальцы в пальцы, намертво – и тут же прыгали через рдеющую здоровенную груду углей, проносились тенями на ту сторону догоравшего костра…

Плеча Дениса коснулась чья-то рука. Он оглянулся.

– Догоняй, – сказала Настя, и мальчишка сжал ее пальцы.

– Беги рядом со мной, – сказал он.

Настя дернулась:

– Я пошутила… зачем тебе… это же…

– БЕГИ РЯДОМ! – крикнул Денис резко и повелительно.

И бросился вперед – как в атаку. Вокруг изумленно заахали, но это Денис слышал как бы с той стороны кромки.

Ему показалось – жар костра сам перебросил их через угли.

Он так и не выпустил руку Насти – отвел ее к тому бревнышку, сел рядом. Девчонка растерянно дышала.

– Денис… – начала она.

– Ну не надо, – тихо попросил мальчишка.

– Хорошо, – покорно согласилась она.

– Все ли простили обиды?! – крикнул кто-то.

Согласный гул был ответом. На Дениса и Настю продолжали бросать удивленные взгляды, но никто ничего не говорил и не спрашивал – начался ночной пир, все собирались к огню, со смехом делили, передавали друг другу что находилось-попадалось под руками… У Дениса оказались какие-то блины, кружка с пивом, кусок окорока, несколько больших полукруглых ломтей свежего хлеба, штук пять вареных яиц… Одно он тут же стукнул о лоб и, очистив, вложил в руку Насте:

– Будешь?

– Я такая голодная-а-а… – протянула она жалобно и искренне.

– Тебя покормить? – в полушутку спросил Денис.

И зашелся от сладкого восторга, когда Настя приоткрыла рот.

– Давай, что же ты? – с легким лукавством сказала она.

Вокруг звенели смех и песни. Смешивались, переходили друг в друга, аукались за деревьями и эхом гуляли по реке. Денис не очень обращал на них внимание – но неожиданно, действительно «вдруг», совсем рядом под гитару одна из девчонок запела – и Денис встрепенулся, повернулся туда…

Есть такой подарок от судьбы —Дар из НИХ, из тех – сродни проклятью…Вздрагивать от не своей беды,Как своим – болеть чужим несчастьем!Холодом обиды не своейПравда чужака ударит в спину…Надо б отвернуться,Надо бы проснуться,Надо бы забыть – да поскорей…Надо бы отвлечься,Надо бы отречься,Надо бы… да легче вовсе сгинуть!

«Надо бы отвлечься, надо бы отречься, надо бы… да легче вовсе сгинуть!» – повторил про себя Денис и беспокойно шевельнулся…

А песня продолжалась:

Есть такой подарок по судьбе —Дар из НИХ, из тех, с которым – в пропасть…Чуять, как в теплеющей водеМигом кровь перекипает в гордость!В каждой мелкой слабости пустой —Ад без боя отданной границы!Надо б без гордыни…Надо бы терпимей…Надо бы простить… да что с тобой?Надо бы отвлечься,Надо бы отречься,Надо бы… да легче удавиться!

А еще такой подарок есть —Дар из НИХ, из тех – сродни безумью…Видеть жизни огненную сетьВ каждом блике – солнечном и лунном!Если даже с кляпом – не смолчать!Если даже без ушей – ты слышишь!Надо бы спокойней…Надо бы достойней…Надо бы… Зачем же так кричать?!Надо бы отвлечься,Надо бы отречься,Надо… да без этого не дышишь!

«Надо… да без этого не дышишь!» – повторил Денис снова.

А девчонка, склонив голову к гитаре, пела, пела, пела…

Вот такие редкие дары —Прокляты – и столь благословенны…Вот такие правила игры .От небес – до огненной геенны…Правилом положено – играть.Только – это каждый САМ решает:Спать или смеяться,Плакать или драться,Отрекаться или принимать?Я не утверждаюИ не убеждаюПросто – выбираю. Выбираю[36].

– Про тебя, – тихо сказала Настя, обнявшая руками талию Дениса. И вдруг добавила: – Знаешь… я думала, что никогда в жизни вот так парня обнимать не буду… – и спрятала лицо на плече Дениса, прошептала: – Спасибо тебе, Дениска…

Денис тут же забыл про песню – его крепко хватанул столбняк.

– За что? – пролепетал он сухими, вспыхнувшими изнутри губами.

Настя не ответила. Несчастные губы Дениса – он ощущал это – стали до боли чувствительными, реагируя даже на прикосновения одна к другой.

А в ночи вспыхнуло и под громкие крики покатилось к воде, подпрыгивая и разбрызгивая огонь, первое пылающее колесо…

– Пошли пускать венки, – сказала Настя, и Денис перешел на следующую ступень столбняка.

«Пускать венки?! Это же…»

Но вслух этого он сказать не мог.

– Пойдем, – прохрипел он, стараясь не начать кусать губы, чтобы болью унять невероятную чувствительность.

И поднял девчонку с бревна – за кончики пальцев…

…Стоя по колено в воде, Денис перевязывал травяным жгутом соломенный плотик. Неожиданно быстрое течение смешно и щекотно высасывало из-под пяток ил, и мальчишка переминался с ноги на ногу, то и дело поглядывая на девчонку, стоявшую в двух шагах от него – тоже по колено в воде.

– Готово, – сказал Денис, выпрямляясь.

– Готово, – эхом отозвалась Настя.

Безошибочными движениями (не может она быть слепой, чушь!!!) она сняла венки с себя и мальчика, положила их на качнувшийся плотик. Денис, одной рукой обняв Настю за плечи, другой подтолкнул его. И чуть не сказал: «Смотри!» – мимо плыли множество таких же плотиков.

Но Настя, кажется, что-то такое почуяла. Денис услышал рядом ее голос – и опять не сразу сообразил, что эти же слова – не в лад, но одни и те же, да! – поют над рекой десятки, если не сотни девичьих голосов:

Ой на святого,Ой на КупалуДевки гадали,Венки кидали.Кидали в воду,В воду быструю.Скажи, реченька,Про жизнь молодуюС кем, наша реченька,Век вековатиКого, наша реченька,Любым назвати?Долго ль я житиДолго ли буду?Неси, реченька, венок,Не дай потонути…

– Он плывет? – спросила Настя.

– Он плывет, – ответил Денис.

И поднял девчонку на руки. Настя вздрогнула, но не вскрикнула – обхватила мальчишку за шею сильными руками, и Денис вынес ее на берег. Поскользнулся на мокрой траве, но удержался на ногах – и, ощутив, что Настя даже не вздрогнула, а лишь крепче обняла его за шею, понял с замиранием: она ему верит. Девчонка показалась ему легкой-легкой, легче Володьки тогда, на дороге. На лице – чуть запрокинутом – и ожерелье Насти играли отблески догорающего костра.

– Ты будешь купаться? – спросила девчонка.

Денис кивнул. Спохватился, сказал:

– Да…

– Тогда поставь меня на место, – засмеялась Настя и качнула ногами. – Поставь, поставь.

Денис выбрался на берег чуть в стороне от костра. Впрочем, многие уже разбрелись по парам. Денис это знал. Но знал и другое – есть крепкое предание, что дети, которых зачали в этот день, будут несчастливы. Они всю жизнь будут искать то, чего нет, затевать сумасшедшие, неисполнимые дела – и высшее наслаждение человека – поиск нового – обернется для них разочарованием и пустотой в конце срока. А еще… еще Денис боялся. Он испытывал физическое желание – очень сильное, испытывал, понимал, что это такое – и боялся, что обидит Настю неумением, сделает ей больно, оттолкнет.

Этого он бы уже не перенес.

Настя между тем выскользнула из одежды – из всей одежды, как полагалось – и, вновь безошибочно переступая, вошла в воду, поводя руками. Обернулась, позвала:

– Денис?

– Я… иду… – мальчишка отвернулся. Это было нечестно – смотреть на нее, когда она не видит. – Я сейчас.

Воздух – влажный и теплый – показался Денису холодным, обжег тело. Мальчишка обхватил себя за плечи, шагнул в воду поскорей, запрокидывая голову – и увидел в разрыве туч острый взблеск звезды.

– Мы будем там, – прошептал он совершенно не относящееся к происходящему, но пришедшее на ум само собой.

Сделал еще шаг и положил руки на плечи Насте (она вошла в воду по пояс) – сзади, вытянутые. Подойти ближе он… в общем, не стал подходить ближе. Настя была горячей, как печка.

– Если хочешь – можешь взять меня… как женщину, – послышался ее голос, и лицо Дениса запылало.

Он сглотнул и сказал:

– Я… я хочу… Но я не буду… я…

Он с испугом подумал, что попал в ловушку – его отказ Настя могла воспринять как нежелание связываться со слепой, а согласиться!.. Но девчонка шагнула назад-вбок, ловко уйдя из-под рук, склонила голову на плечо Денису, обняла его за шею и прошептала: