Философские обрывы - Иустин Челийский

целое. – Наивный реализм сводит человека к ощущениям, через ощущения к вещам, к веществу, и человек не принадлежит себе, он разграблен вещами. Рационализм выделяет в человеке разум, рассматривает его как главный источник истины и верховное мерило всего, приписывает ему все ценности, абсолютизирует его, творит из него идола, а все остальные психические возможности человека недооценивает и оставляет без внимания. Критицизм есть, на самом деле, апология рационализма и сенсуализма, он, в конце концов, сводит разум, а с ним и человека, к органам чувств. Пантеизм и все монистические системы представляют мир и человека как множество самых противоречивых противоположностей, которые никогда не могут составить одно логическое целое. Результат всех этих философских систем один: внешнее, поверхностное, феноменалистическое познание мира и человека.

Человек феноменалистической философии, которая всегда – философия релятивистская, не имеет оси, не имеет центра. На чем стоит мир, на чем – человек? Человек пытается объяснить себя с помощью вещи, и не успевает в этом. Объясняя себя с помощью вещи, человек и сам становится вещью, веществом. Как и сколько бы он ни напрягался, человек феноменалистической философии не в состоянии доказать объективную реальность вещи, и еще меньше, что вещи заключают в себе истину. Пытаясь объяснить человека человеком, философия совершает странное дело: рассматривает зеркало в зеркале. У своего последнего предела философия во всех своих направлениях хилоцентрична[226] и антропоцентрична. Из всего этого следует только одно: невозможность реального познания человека и мира.

Такой результат устремляет философский дух человека к сверхчеловеческим и сверхвещественным гипотезам. И он совершает скачок в метафизику. Совершает его с помощью идеализма. Но такой скачок кончается скептицизмом, потому что философский идеализм сводит человека к метаэмпирической реальности, которая не может ни проявить, ни доказать себя.

Трагической судьбой своей человек релятивистической философии доказывает только одно: истина трансцендентна человеку и веществу. Непроходимая пропасть зияет между человеком и истиной. Человек находится с этой стороны пропасти, на этом берегу, и никак не найдет средства, которое бы перенесло его и высадило на том берегу, где живет трансцендентная истина. Но на немощь с этой стороны отвечает всемогущество с той стороны. Трансцендентная истина переходит пропасть, высаживается на нашей стороне и является в чудесной личности Богочеловека Христа. В Нем трансцендентная истина становится имманентной человеку. Он доказывает истину тем, что показывает ее Собой. Доказывает не дискурсивно, не рационалистически, но Своей живой личностью. Он не только имеет истину, Он Сам есть истина. В Нем существо и истина адекватны. Поэтому Он Своей личностью детерминирует не только истину, но и метод познания истины: кто в Нем – познает истину, и истина освободит его от греха, лжи и смерти (ср. Ин. 8:32).

Бог и человек нераздельно соединены в личности Богочеловека; разум человека не уничтожается, но перерождается, очищается, освежается, обожается, углубляется и получает способность к познанию богочеловеческих истин жизни. В Богочеловеке реально и ипостасно дана вся истина без остатка, вся абсолютная истина. Поэтому он единственный в роде людском и имеет, и дает интегральное познание Истины. Человеку, который жаждет познать Истину, остается одно: совоплотиться Богочеловеку, чтобы стать Его сотелесником, чтобы стать членом Его Богочеловеческого тела – Церкви (см. Еф. 3:6; 5:30). Если он достигнет этого, он стяжевает ум Христов (1 Кор. 2:16), и Христом мыслит, Христом живет, Христом чувствует, и так достигает интегрального познания Истины.

Для Христова человека антиномии разума не представляют каких-то непримиримых противоположностей; они для него просто расселины, которые вызвал своим землетрясением первобытный людской грех. Соединяясь со Христом, человек чувствует, как расселины срастаются, как ум исцеляется, становится целым, интегральным и тем самым – способным к интегральному познанию.

Истина объективно дана в личности Богочеловека Христа. Способ, с помощью которого она субъективно усваивается, то есть методику христианской гносеологии мы находим в совершенстве разработанной у святых Отцов, этих евангельских эмпириков и святых философов. Среди этих святых философов одно из первых мест занимает великий подвижник преп. Исаак Сирин. В своих трудах он с редкостным эмпирическим знанием прослеживает и описывает процесс оздоровления и очищения человеческих органов ведения, возрастание человеческой личности в ведении и органическую постепенность в опытном добывании вечной Истины. Принципы и методика православной гносеологии нашли одно из самых своих совершенных выражений в благодатно-эмпирической философии преп. Исаака Сирина. Я попытаюсь дать набросок его гносеологии.

I. Болезнь органов ведения

Характер ведения обусловлен устройством, природой и состоянием органов ведения. На всех своих ступенях ведение органически зависит от органов ведения. Человек не есть творец Истины, поэтому акт ведения – это акт усвоения Истины, уже объективно данной. Это усвоение имеет органический характер: оно подобно прививанию черенка к лозе и жизни ветви на лозе и от лозы (ср. Ин. 15:1–6). Поэтому ведение – это плод на древе личности. Каково древо – таков и плод; каковы органы ведения – таково и ведение.

Анализируя человека в его эмпирической данности, преп. Исаак Сирин обнаруживает, что его органы ведения больны. Зло – это болезнь, которой болеет душа, а тем самым и все органы ведения1. Зло имеет свои органы чувств, это – страсти (τά πάθη), а «страсти – болезнь души»2. Зло и страсти не принадлежат естеству души, они суть наслоение3 и неестественный придаток души4.

Что такое страсти сами по себе? Они суть «как бы твердая какая сущность»5. Причинами страстей служат житейские вещи6. Страсти – это жадность к богатству, к накоплению вещей, телесное наслаждение, честолюбие, любоначалие, надмение благолепием власти, страсть к нарядам и желание нравиться, искание людской славы, страх за тело7. Все эти страсти имеют одно собирательное имя: ό κόσμος, т. е. мир8. «Мир есть плотское житие и мудрование плоти»9. Страсти – это приражения, которыми приражаются к человеку вещи мира сего; благодать – единственная сила, способная отразить их10. Если страсти вогнездятся в человеке, они исторгают его душу из самого корня11. Они смущают ум, наполняют его фантастическими картинами и желаниями12. «Мир есть блудница»13, которая своими душепагубными прелестями завораживает душу, нарушает ее непорочность, уничтожает богоданную чистоту, и она, нечистая и совращенная, рождает нечистое ведение.

Больная душа, больной ум, больное сердце, больная воля – одним словом: больные органы ведения могут рождать, творить, производить только больные мысли, больные чувства, больные желания, больное ведение.

II. Созерцание

Преп. Исаак ясно ставит диагноз душе и ее органам ведения, но столь же ясно он знает и лекарство и советует его решительно и убедительно. Поскольку