Между двух огней - Ande

— Изволь.

— Хвалилась старая ворона мерзлое дерьмо не клевать.

Глава 37

Пока мы возвращались в Париж, Наташа пыталась важничать, но все время срывалась и начинала хохотать. Ей все понравилось. И праздник, и преступность, что пыталась нас захватить. Немного расстраивалась тем, что проспала охоту, на которую мы с Саввой сходили утром в воскресение. — Только одно испортило мне весь праздник, Кольцов. Вот этот такой заурядный спутник, что достался мне на выходные. Я рождена блистать и восхищать. А вся деревня судачит про то, что у прекрасной принцессы мужчина — мрачный бурбон. Как же не повезло бедняжке! Хоть и царских кровей, но самый завалящий достался. С чего они взяли, Вань, что ты царский племянник?

— Считается что я кузен Мейделя. А барон, сама понимаешь, кроме как царским племянником по материнской линии, никем быть не может. Не раскрывать же им тайну!

— Тайну?

— Ладно, Нат, теперь можно признаться. Я внебрачный сын Императора Александра Третьего, и принцессы Матильды Баварской, дочери короля Баварии, и внучки королевы Виктории. Когда юная принцесса посещала Петербург, между ней и Императором вспыхнула страсть. И через год родился я. Скандал мог случится неимоверный. Чтобы замять дело, несчастную принцессу по быстрому спихнули замуж за принца Саксен-Кобург-Готского, известного извращенца. А меня-младенца, Император Германии приказал удавить. Но верные казаки выкрали меня и увезли под Воронеж. Где я рос в семье императорского флигель-адъютанта в отставке. И все было бы хорошо если бы не Англия!

— А что не так с Англией?

— Нынешний ихний король увлекся разведенной американкой. И собирается на ней жениться. Второй наследник — заика и вообще не от мира сего. А я в очереди третий. Получается, что кроме меня королем быть некому. Меня еще две недели назад Ротшильд уговаривал. Бросай, говорит, эту страшилу Вяземкую, и приезжай править.

— Ихний? Ваше величество, у вас руки в навозе. Пожалейте Англию. Научитесь хотя бы нормально говорить!

— Вот я и говорю, здесь у меня вредная княжна, что не ценит, а там целая империя, что считает меня лапочкой. Что выбрать? А они вчера подкрались на охоте, подарили уже настрелянных бекасов, и говорят, приедь уже, величество, правь нами. Что тебе в этом Париже?

— Во-первых, Ванечка, никуда ты от меня не денешься. Во-вторых, я неплохо стреляю из пистолета. Вот он. Смотри, какой красивенький.

— Мало того что вы, Наталья Викторовна, цареубийца. Вы еще намерены это убийство унизительно совершить из этой пукалки!

— Вот сначала научись нормально говорить в обществе… а то — пукалка, ихний… деревенщина! Тебя нельзя к людям выпускать, ты опорочишь всю Британию.

— Ну не знаю, я намерен все тщательно взвесить. У меня, в Англии, будут побеждать только чистокровные коровы, а не беговое недоразумение-метис. И вообще, можешь уже завести себе десяток кошек, и набрать лишний вес. Начинай привыкать к одинокой старости. Потому что кроме меня дураков нет.

— Как думаешь, Ванечка, шесть выстрелов в голову, в этот дурацкий, упертый мозг, будет достаточно?

— Для начала поясни, что за слово, вместо «ихний», можно вставить между нынешний и король?

— Нуууу…

— Дело значит не в «ихний»? Как его зовут? Это мсье Марсиль? Какой позор, княжна и грязный крестьянин, хоть и мэр!..

Давно сосчитано, что дождливых дней в Париже чуть меньше половины. Мы вернулись в дождь. Который потом шел еще несколько дней. Это позволило Жанк-Клоду, исполняющему у нас роль прислуги за все, насесть на меня с новой силой. — Отопительный котел требует починки, Айвен, скоро зима, а он почти не работает.

Наташа была занята, а я в общем-то нет. Поэтому полез разбираться с котлом. Я был уверен что мне, понять и починить эту фигню — как два пальца. И я подошел к вопросу серьезно. Купил набор инструментов. И скрылся в подвале.

Возвращение княжны Вяземской домой с работы ознаменовалось грандиозным хлопком, случившимся от воспламенения форсунки в нагревательной системе. Уверен, что этот звук слышали не только в Лувре, но и в Сен-Клу, на другом конце Парижа. Особых разрушений не было. Только слегка треснула кирпичная труба на доме. Но, Айвен, это я уже сам, уверял меня Жан-Клод, негоже такому мастеру такой ерундой заниматься. Почему-то мне все время кажется, что французы надо мной стебутся. Княжна Вяземская сделала мне фи, и попросила поискать другие способы привлечь её внимание. Обидней всего то, что она, в отличие от меня, и вправду не испугалась.

Вздохнул и занялся делами. Я не просто так сидел в подвале. Я всеми способами избегал примерки фрачной пары, что заказала мне Наташа у самого модного портного. Так-то дел было достаточно.

Звонил мсье Гастон Ожье. Просил в любое удобное время подъехать в кафе Августа на рю Ордан. У Ситроена гудело справа спереди, и это был дурной знак. Из банка БНП принесли привет от Ротшильда, в виде чековой книжки и прочих документов. Интересно, он собирается с Наташей рассчитываться? Справочники, брошюры и журналы у меня в кабинете, все больше и больше были об Аргентине. А Бразильские переместились на полку. Тому много причин, но основная — язык. Испанский, и мне и Наташе, просто нравился. А португальский — нет. — Ванечка, ты знаешь как по-португальски корма? Попа! Действительно, как это можно выучить?

Тем не менее забрал Наталью с работы и поехал на примерку фрака. Она с мэтром-портным разговаривали на одном птичьем языке портных, а мне было скучно. От нефиг делать потребовал от Наташи той же что и у меня цветовой гаммы. На празднике Лотты и Ламанова. — Ты, Наточка думаешь что символ верности это лебеди? Ерунда. Символ верности это пингивины. И мы с тобой будем два пингвина. Не одному же мне маяться… С учетом того, что Наташа платье изобретает, стороит, и дорабатывается уже почти месяц… Все равно мы не ложимся спать не помирившись.

Отвез Наташу в Шиап. Зашел в Ритц взял коробку пирожных. На рю Ордан все по старому. Мадам Клоди была растрогана до слез. Немного посплетничали. Август, в кафе, сказал что Гастон будет через пять минут, и снял трубку.

Раньше Гастон ходил в сопровождении