Между двух огней - Ande

Шарлотты. Коих столько, что понятно, из-за чего случилась Французская революция. На такое количество аристократов ни хлебных должностей, ни земель не напасешься.

— Скажи мне, Наташ, это и есть твой коварный план? Воссоединить Иваницую с Мейделем, и получить меня в безраздельную эксплуатацию?

— От тебя, Кольцов, людей нужно спасать любым способом. Достаточно того, что я страдаю. А человечество не виновато. Или тебе хочется сделать жизнь Якова совершенно невыносимой?

— Больше всего мне сейчас хочется приложить ухо к твоей попе. Вдруг я услышу шум моря? А насчет невыносимости — Иваницкая справится с блеском, я считаю. И что за упреки в мой адрес? А! я понял! План-то — не сработал. И Мейдель счастлив, и я все время чем-то занят! Не расстраивайся, Нат, научишься.

Как ни странно, спасаясь от безделья, я оказался плотно загружен. Придумав себе историю про пенициллин, я надеялся, что ученые уж разберутся как-нибудь. А они стали устраивать совещания с моим участием по поводу каждого своего чиха. Пока я, наконец, не понял, что они считают меня опасным бандитом, который может, если чо, и по репе настучать. Пришлось приложить почти титанические усилия чтобы убедить ученых, что можно просто работать, никто им ничего не сделает. Заодно распорядился, эдак между делом, стабилизировать препарат способом, известным из будущего. Это ускорит исследования на год-два. Через неделю мсье Герен лично позвонил и странным голосом сообщил, что таки я был прав. Но как!?

— Не забивайте голову ерундой, мсье Герен! Сейчас самый важный этап. Наберите под мостами клошаров, и попробуйте лечить уколами препарата. Вам понравится. А уж против гонореи мы с вами придумали просто смертельное оружие! Обратитесь в полицию, они вам этой публики привезут — сколько попросите.

— Вы явно что-то скрываете, от меня, Кольцов. Опыты на кроликах ошеломляют! Я поверить не могу, что ко мне пришел какой-то плохо воспитанный, нагловатый молодой человек, и рассказал как быстро и безошибочно получить выдающийся результат!

— Вы не тем озабочены, мсье Герен! Предлагаю оставить ненужные вопросы, и продолжить сотрудничество в том же формате. Вы мне говорите — нужно набрать клошаров для экспериментов. Я отвечаю — сколько стоит? И достаю чековую книжку.

— Друг мой, вы позволите мне так вас называть? Передо мной вам не стоит изображать тупицу. У вас и поначалу не очень получалось, а теперь я и вовсе думаю, что вы заслуживаете степень по фармацевтике.

— Только не это! Такие приятные люди как вы, мсье Герен, в научном обществе редкость. А с остальными мне общаться не очень хочется.

Послезнание — такое послезнание. Так приятно жить, точно зная как получить нужный результат. С моей подачи мэтр Планель посадил в лаборатории своего клерка. Он следит, по сути, за секретностью, и соблюдением моих прав. Тщательно штампует каждую бумажку, ведя им строгий учет.

Собственно благодаря этому клерку, нотариус наконец понял, что я делаю. И что ожидается в итоге. К моему удивлению, ничуть не расстроился, что не участник концессии. Я юрист, Айвен, и в этом хорош. А это все — непонятная мне область. Нет, и ладно.

Все свободное от пенициллина время, мы с Марком изобретали джип. Я бы плюнул, и тупо озадачил какое-нибудь конструкторское бюро. Но Марк увлекся, и я следом тоже. Мы решили методом научного тыка попробовать поучить приемлемый автомобиль, а потом его уже оформить. Естественно, сразу столкнулись с трудностями.

В Ле Мане, куда мы приехали испытывать нашу каракатицу, в боксах, всколыхнулся ленивый интерес, который быстро угас. Объяснили, что это скоростной трактор. Новая концепция сельхозработ, трактора носятся туда-сюда. И кризис побежден. На трассе наш прототип вел себя понятно и предсказуемо. Козлил, рыскал, но, в принципе, ездил весьма бодро. А вот на бездорожье сразу оборвал передний кардан. И целую неделю мы пробовали разные варианты. Причем я помню, что похожие проблемы были у создателей Нивы. Если б еще помнить, как они их решили… Мы разобрались просто. В конце-концов перенесли передний мост на семнадцать сантиметров вперед. И жизнь сразу заиграла новыми красками. Езда по бездорожью штука настолько азартная, что Марка приходилось увозить силой. В Сен-Дени мы с ним сели, и я нарисовал как это должно выглядеть. Больше походит все же на Дефендер. Заодно прикинули, как выглядит ручная лебедка. Я собрался заказать на близлежащем заводике. Марк начал орать, что пока он не оформит патент, чтоб даже пукнуть не смел…

Показ весенней коллекции Эльзы Скиапарелли я пропустил. Был в Африке. Но осенний показ я организую так, что весь мир его будет вспоминать еще долго. — Эльза! Ты должна дать мне возможность все организовать. И не слушай Наташу, она думает, что я сбегу с одной из моделей.

Нынешние модные показы напоминают сельскую ярмарку. Посреди толпы появляется модель в платье, и все смотрят. Кое-кто щупает матерьяльчик. Нет, есть и фуршет, и арфистка ублажает слух публики переборами. Рассказал Эльзе и Наташе как я это вижу.

— Эльза! Не заморачивайся стоимостью! Я все беру на себя, и проведу мастер-класс по модным показам. Ты должна просто согласится, и мы порвем всех.

— Хорошо! — сказала Скиапарелли. — Но ты, Айвен, и Наташа, продемонстрируете свой довильский наряд!

Ну а дальше я все организовал. Позже мне Наташа скажет, что такого классного сумасшедшего дома она никогда не видела. А я нанял балетного педика-режиссера. Он заставил моделей ходить. Построил подиум для представления. Договорился с неграми из Ротонды, чтоб они играли. И заказал цветные каталоги. Вешать номерки на моделей счел не камильфо.

Отдельно поработал с прессой. В ресторан, где мы встречались с Ротшильдом, Гастон Ожье настойчиво пригласил пять редакторов. И усадил их за круглый стол. Потом в помещение вошел я. Положил перед каждым из присутствующих по пачке франков. Потом сел за стол и положил на стол свой наган.

— Если вы, суки, допустите хоть одно плохое слово о модном показе Дома Скиапарелли, я лично отрежу и заставлю вас съесть свои яйца. Отзывы должны быть как минимум восторженными. Гениальность модельеров — всячески подчеркивать. Можете идти.

Неожиданно для меня они засмеялись. Я даже слегка растерялся. Редактор Суар, удыбаясь, мне сказал:

— Вы упоительны, Кольцов. Хотя бы потому, что предложили не просто деньги, а приличные деньги. Обычно нам показывают только пистолет.