Святые из Ласточкиного Гнезда - Донна Эверхарт

уже и быть не может, но от того, как он смотрел на нее, она почувствовала себя как в те дни, когда металась в лихорадке: ее будто огнем изнутри опалило. Она опустила взгляд на свой пакетик с арахисом. Дэл помялся, подбирая слова, и наконец сумел кое-как сложить из них связную фразу:

– Я хотел сказать, мне нравится, как сейчас. Длинные, в общем.

Рэй Линн почувствовала, как локоть Корнелии ткнул ее под ребра, и пихнула подругу в ответ, еще сильнее. Мало ли что ему нравится! Разговор о длинных волосах будил воспоминания о том, как она их остригла и разбросала пряди по могиле Уоррена. Вареный арахис потерял свой вкус, и Рэй Линн снова вернулась в прошлое. Ей вспомнилось, что всего несколько месяцев назад ее повседневная жизнь складывалась из раздумий о том, что приготовить на ужин, стирки одежды, работы в саду и других многочисленных дел, заполнявших их с Уорреном дни. Если она захочет, то снова острижет волосы, нравится это Дэлу Ризу или нет! Они доели арахис, допили газировку, свернули пакеты и бросили их в бочку, служившую урной.

Рэй Линн сменила тему:

– Сколько нам еще ехать, как вы думаете?

– Да почти приехали, – ответил Дэл.

Корнелия помахала рукой перед лицом, пытаясь развеять неподвижный воздух.

– В такую жару не хочется толкаться в тесноте. Поеду уж сзади до конца.

Рэй Линн огорчилась. Это означало, что она опять останется наедине с Дэлом, и, хотя утром он ни о чем не расспрашивал, она чувствовала, что он слишком часто на нее поглядывает, словно готов вот-вот заговорить. Ей совсем не хотелось вести светские беседы. Она ведь представляла, о чем Риз может спросить: чем она занималась до Ласточкиного Гнезда, какое у нее было детство, где ее родители, почему она сделала то, что сделала…

Она схватила Корнелию за руку.

– Давай я поеду сзади. Мне нужно расположиться посвободнее. Спина болит. – Спина не болела, но нужно же было что-то сказать.

– Ты уверена? – спросила Корнелия.

Рэй Линн попыталась отшутиться:

– Да, уверена: болит, и еще как.

Риз, конечно, вызвался помочь, и Рэй Линн пришлось согласиться, иначе стало бы очевидно, что она в состоянии забраться в кузов сама, а значит, про спину соврала. Когда Дэл взял ее под руку, чтобы подсадить, Рэй Линн показалось, что придерживал он ее чуть дольше, чем нужно, но не хотелось показаться грубой, и она не отстранилась. Села боком к ступице колеса, чтобы видеть дорогу и впереди, и позади. Она смотрела, как Дэл с Корнелией сидят рядом, часто смеются и на что-то показывают друг другу. Стало любопытно, о чем они говорят. Дэл притормозил на перекрестке, остановился и вышел из кабины.

– Хотите пересесть вперед? – спросил он. – Мы уже близко.

Рэй Линн потянулась к заднему борту:

– Хорошо.

Конечно, он помог ей выйти: у нее же якобы спина больная. Корнелия соскочила с сиденья, давая Рэй Линн место в середине, и бросила на подругу взгляд, который та будто бы не заметила. Последние несколько миль все молчали. Когда они свернули на грунтовую дорогу, Рэй Линн уловила волнение Дэла в том, как он нервно постукивал пальцами по рулю. Они медленно катили по дорожке к дому, и голова у Риза то и дело крутилась из стороны в сторону. Рэй Линн не сомневалась, что пешком можно было бы дойти быстрее.

– Давно вы не бывали здесь? – спросила она.

– Очень, очень давно.

Рэй Линн увидела целые акры длиннохвойных сосен по обе стороны участка. Дэл сказал, что когда-то давным-давно их посадили его дед и отец. Дальше потянулись кукурузные и бобовые поля, и наконец перед ними встал забор из штакетника. Дорожка сквозь проем в заборе вела к белому, крытому шифером двухэтажному фермерскому дому, стоявшему под сенью огромных вязов и белых дубов. Рэй Линн поглядывала на Дэла: тот сидел чуть улыбаясь и держал руки на руле. Через минуту он вышел из машины и встал рядом, все так же оглядываясь по сторонам. На крыльцо вышла женщина, а за ней – высокий крепкий мужчина. С обеих сторон к нему жались двое детей, мальчик и девочка, и он приобнимал их за плечи. Женщина приложила руку козырьком к глазам и с опаской взглянула на грузовик. На ней было светло-желтое платье, а поверх него цветастый фартук в пастельных тонах. При виде ее Рэй Линн представился сад, полный нежных весенних цветов.

Риз воскликнул:

– Не узнаешь, Сьюди Мэй?

Женщина опустила руку, схватилась за щеки и вопросительно проговорила:

– Дэл?

Он раскинул руки в стороны, словно хором дирижировал.

– Дэл! Это ты! Боже мой!

Она сбежала с крыльца, бросилась к Дэлу через двор и, смеясь, сжала его в объятиях с таким пылом, что он чуть не упал, а потом Риз подхватил сестру и закружил в воздухе. Рэй Линн смотрела на них, и ей хотелось, чтобы и у нее был такой же близкий человек. Мужчина и дети сошли с крыльца, а Рэй Линн с Корнелией вылезли из машины и встали рядом. Корнелия застенчиво надвинула шляпу пониже, а Рэй Линн забеспокоилась – не будут ли они обузой этой семье? Дэл, все еще обнимая сестру одной рукой, протянул другую своему зятю. Затем Сьюди Мэй представила детей. Рэй Линн разобрала имена: Норма и Джоуи. Дэл присел перед племянниками на корточки, стал разговаривать с ними, и красный комок в груди Рэй Линн заколотился чуть быстрее. Потом Дэл встал, указал рукой на своих спутниц, наклонился поближе к сестре и мужу и стал им что-то говорить. Рэй Линн напряглась, а Корнелия так стиснула ей руку, что костяшки хрустнули. Никогда еще Рэй Линн не чувствовала себя такой ненужной, лишенной цели и оторванной от всего мира, – но тут Сьюди Мэй подошла к ним, раскинув руки, словно мать, встречающая давным-давно потерянных детей.

Часть III. Гнездо

Глава 31. Дэл

Солнце ударило в лицо – совсем как в детстве, когда он спал в этой самой комнате. Едва Дэл открыл глаза и понял, где находится, как его охватило ощущение уюта и благополучия. Он сел в своей детской кровати, упираясь ногами в спинку. На двух окнах рядом висели одинаковые, пожелтевшие от старости занавески, и сквозь них на подушку падал теплый луч. За окнами открывался знакомый пейзаж – его можно было увидеть даже не вставая. Вокруг дома росли дубы и вязы, а за ними тянулись поля до самого леса, где росли длиннохвойные сосны.