Королева четырёх частей света - Александра Лапьер

Сальвадора Лопеса — того, кто нанёс последний удар, — можно было различить издалека. Он шёл в середине отряда со связанными за спиной руками.

Стало быть, Буитраго наметил жертву: гнев губернатора обратится на Сальвадора Лопеса. Должно быть, этот план разработал накануне Мерино-Манрике. Скажут, что ничтожный болван, глупый солдат действовал без приказа. И казнят поскорей, пока он ничего не сказал.

— Идут, — повторил Лоренсо. — Что сделать с этими двумя?

Этот вопрос вернул Менданью к действительности.

— Заковать их в кандалы. Всех людей разослать по домам. Чтобы никто не подходил к солдатам Буитраго: они не должны ни о чём догадаться. Капитан Баррето, возьмите четырёх человек и спрячьте в этой комнате. Ещё десять расставьте вокруг караульной. Будьте готовы арестовать Хуана Буитраго и его сообщников.

Не успел он произнести эти слова, как из-за ворот раздался голос доньи Эльвиры.

— Хуан! Берегись! Здесь Лоренсо! Не ходи сюда! — кричала она во всю мочь. — Беги, Хуан, беги!

Ну что, если она их предупредит? Лоренсо схватил женщину за шиворот, уволок на другой конец лагеря и запер в какой-то хижине. Потом вернулся к Менданье.

Солдаты по одному вошли в караульную.

А люди Лоренсо одного за другим хватали их и вязали.

Люди Мерино-Манрике в панике переглядывались. Что тут произошло, пока их не было? В полутьме они увидели маленького пажа полковника. Он тоже был связан и скован. Но руки у него были свободны. Паж провёл пальцем себе по горлу. Солдаты поняли: их начальник убит.

Войдя в караульную, Буитраго увидел: весь его отряд лежит связанный, а под столом — голова Мерино-Манрике, выкатившаяся из сети.

Лейтенант хотел вскрикнуть от ужаса, но не успел. И Менданья не успел ни о чём спросить его: Лоренсо выволок Буитраго на улицу.

— За что? Что я сделал? — кричал Буитраго, корчась на куче хвороста.

— Ты убил Малопе.

Старый падре Серпа, не шевелясь, стоял у церкви и смотрел на всё это. Луис схватил его за рукав и потащил за собой.

— Не убивайте меня! — взмолился старик. — Во имя Христово — не убивайте! Я священник!

— Никто не хочет вас убивать. Исповедуйте приговорённого к смерти.

— Меня — к смерти? — возмутился Буитраго.

Этого муж Эльвиры не ждал.

Слишком быстро. Слишком скоро. Без следствия и суда...

Он отбивался. Лоренсо ударил его в лицо кулаком. Вечернюю тишину разорвал пронзительный женский голос. Голос Эльвиры...

— Хуан, Лоренсо!

На мгновение оба мужчины застыли: их связал между собой этот крик, в последний раз трагически объединивший их имена. Они обменялись взглядом. И лейтенант всё понял. Бог сделал выбор между Буитраго и Баррето.

Хуан прошептал:

— Да свершится воля Господня...

Она были теперь на поляне возле палисада. Тут же стоял падре Серпа.

— Благоволите удалиться, сеньор Лоренсо, — прошу вас, — сказал священник.

Лоренсо сделал шаг назад.

Когда Буитраго завершил исповедь, раб, ещё недавно принадлежавший Мерино-Манрике, ударом мачете раскроил ему череп от виска до уха. Второй удар обезглавил лейтенанта.

Останки казнённого раб забросал хворостом, а Лоренсо понёс свой трофей — третью голову — в караульную. Ещё две головы, снятые и спрятанные к приходу солдат, опять водрузили на пики у входа в лагерь. Голова Буитраго увенчала ворота.

Лоренсо разглядывал пленников. Взгляд его остановился на том, кто прикончил Малопе. Он спросил аделантадо:

— Кто будет следующим, ваше сиятельство?

Напряжение дошло до предела.

Исабель, как одурманенная, боролась с тошнотой. За её спиной рыдала Марианна. Слёзы девушки текли по лицу почти бесшумно. Остановить их она не могла.

Сальвадор Лопес (тот, кто нанёс последний удар Малопе) и ещё десять связанных солдат вдоль стены тоже плакали. Кое-кто пытался подползти к ногам губернатора, умоляя спасти им жизнь. Мы нс виноваты, стонали они. Мы ничего не знали... Мы только выполняли приказ...

Менданью их объяснения не трогали. Как каменный, даже не слушая, аделантадо, весь сжавшись, сидел на стуле. Живодёры!

Исабель поняла: сейчас он их всех осудит.

— Помилуйте их! — порывисто взмолилась она. Обращалась она только к мужу. — Помилуйте! Пусть принесут вам присягу. Пусть поклянутся на Святом Кресте хранить верность и повиноваться вам. Вам эти люди нужны... — Она говорила очень быстро: — Помилуйте их!

Менданья, пьяный от скорби и ярости, обернулся к ней.

— Как же я отомщу за Малопе, если не отниму жизнь у его палачей? — громогласно воскликнул он.

Она знала, как страшен бывает Альваро в гневе. Знала, что он может быть и безжалостен. И попыталась урезонить его:

— Если бы им не отдали приказа, они бы его не убили. За эту смерть несут ответственность полковник с лейтенантом Буитраго — и они получили кару. Нынче же вечером, завтра у нас начнётся война с индейцами. А нас не так много, чтобы обороняться.

Менданья с болью поглядел на неё.

— Как я смогу почтить память моего друга, как покажу его близким, сколь безмерна моя скорбь, если не накажу убийц?

— Индейцы знали Буитраго. Видели, как он увёл Малопе в лес. Покажите им доказательство вашего гнева. Отправьте им голову. Они поймут, что вы, лишив Буитраго жизни, отомстили за смерть их вождя... Но этих солдат помилуйте! Вы и так уже покарали трёх своих людей.

Альваро глубоко вздохнул. Он был в полном отчаянии. Это было уже выше его сил. Если он убьёт Сальвадора Лопеса, придётся казнить и десятерых остальных.

— Заковать их в кандалы. Приговор я вынесу завтра.

Менданья с