Королева четырёх частей света - Александра Лапьер

— Шпагу и кинжал!

Но его уже окружили.

Менданья вздохнул, воздел глаза к небу, кратко помолился, взялся за шпагу, вынул из ножен и крикнул:

— Смерть изменникам! Да здравствует король!

Один из солдат зашёл Мерино-Манрике за спину, схватил за горло и дважды ударил ножом: в рот и в грудь. Взгляд полковника выразил удивление: он словно не понимал, как это с ним могло такое приключиться. Другой солдат пырнул его кинжалом в бок. Теперь полковник попытался защищаться. Раб на шаг отступил от двери со шпагой хозяина в руке. Полковник протянул за ней руку. Но капитан Корсо предупредил это движение: одним ударом мачете он эту руку отсёк. Кисть осталась висеть на предплечье, держась на нервах и на лоскуте кожи.

Луис рубанул раба саблей по плечу. Негр завопил и убежал, бросив шпагу. Лоренсо подобрал её и пронзил полковника насквозь, оставив оружие в ране.

Изрубленный, исколотый полковник наконец упал.

Плюясь кровью, он прохрипел:

— Дайте мне исповедаться.

Диего возразил:

— Нет времени. Помолись в последний раз, покайся Богу!

Тело изменника корчилось в грязи. Он стонал:

— Господи Иисусе! Пресвятая Дева!

На улицу выбежала жена кого-то из его людей — немолодая женщина, растрёпанная, в одной рубашке — и взобралась на холм с воплем:

— Бога ради! Бога ради!

Она упала на колени, приподняла умирающего за плечи, положила его голову к себе на ноги и стала баюкать, как ребёнка.

От крови, хлеставшей изо рта, из бока, из разрубленной руки, вся рубашка от головы до подола стала красной.

— Бога ради! — умоляла она. — Пошлите за священником... Помогите несчастному умереть... Или уж прикончите, чтоб он не мучился!

Резким движением Лоренсо вырвал шпагу из груди Мерино-Манрике. Полковник тут же умер.

Лоренсо сунул лезвие в разведённый для завтрака костёр, чтобы огнём очистить шпагу от крови.

— Да свершится воля Господня! — громогласно воскликнул Менданья. — Он был осуждён именем короля. Изменник мёртв. Господу нашему на небесах этой кары довольно. Именем Его Величества короля Филиппа II объявляю прощение всем сообщникам полковника Мерино-Манрике. Да будет с вами отныне мир!

Аделантадо, королю и Богу, пожалуй, было довольно смерти Мерино-Манрике. Но братьям Баррето — нет.

— Смерть изменникам! — взревели они и бросились к хижинам сторонников Мерино-Манрике.

Ведь те дважды приходили в дом Баррето и протыкали шпагами ещё тёплые ложа...

Смерть им!

Схватив аркебузира Ампуэро, Лоренсо с Луисом вытолкали его из дома и швырнули в грязь.

Ампуэро удалось вырваться и убежать. Он бросился к караульной, пытаясь выбраться из форта. Его шатало. Лоренсо догнал его. Они боролись между хижинами, пока не подбежали Луис и Диего. Аркебузира поставили на ноги.

Кирос смотрел на это с нескольких метров, окаменев. Смотрел, как отбивается его старинный друг, которого он знал двадцать лет, с которым прошёл от Лиссабона до Гоа, от Мадрида до Лимы.

Но он не вмешался. Не успел, да и не пытался. Братья Баррето уже скрылись, затащив свою жертву на какую-то тропинку. Кирос услышал страшный вопль Ампуэро:

— Пощадите!

И ответ Лоренсо:

— Нет пощады мятежникам!

Манрике плавал в собственной крови в чём мать родила. Его раздел барабанщик. Барабанщикам только это и дозволялось: забирать одежду покойников. Жалованья не было — но оставалось право грабить трупы... Мальчишка ещё раз огляделся. Заметил, как Лоренсо тащит в глухой закоулок Ампуэро. Стремглав сбежал с холмика и тоже пропал среди хижин. Обратно он появился с вещами убитого аркебузира. Теперь кто следующий?

Супруги солдат из приверженцев Мерино-Манрике умоляли братьев Баррето пощадить их мужей.

Донья Эльвира, тоже не помня себя, и не пыталась подойти к Лоренсо. Тем более — заступаться за мужа, в компенсацию за то насилие над ней, которое он совершил...

Как и Ампуэро, она побежала к воротам лагеря. Найти шлюпку, добраться до госпожи — там, на «капитане»! Поступить под покровительство доньи Исабель. И у неё, у неё вымолить прощение для Буитраго!

Ничего не вышло: ворота форта уже были заперты. Пришлось ей пытаться найти Менданью. Говорили, что он уже ушёл в караулку.

Но перед самой дверью аделантадо творились сумятица и драка. Все наперебой стремились доказать свою верность за счёт бывших товарищей. Нападали на слуг, на пажей, на рабов мятежников: били, ранили, гнались... Как ни просил Менданья, чтобы несчастных оставили в покое — никто не слушал его.

Чтобы успокоить не в меру горячих, чтобы кара удовлетворила оставшихся верными, он приказал отрубить головы трупам двух зачинщиков: полковника и клеврета его Ампуэро и воткнуть их на пики при входе в форт, как по обычаю поступали с изменниками.

Для примера и устрашения.

Для мачете капитана Фелипе Корсо нашлась новая работа.

Потом Корсо велел приставить лестницу к палисаду, сам залез на неё с двумя головами в рыболовной сети и воткнул их по обе стороны от ворот. Выполнив поручение, он явился доложить о нём к Менданье.

— Прекрасно, капитан. Теперь будьте любезны взять мою шлюпку и известите людей на «Сан-Херонимо» о благополучном исходе сегодняшнего дела. Успокойте донью Исабель: она, должно быть, сильно тревожится. Скажите ей, что королевское правосудие совершилось. И возвращайтесь вместе с ней на благодарственную мессу.

Ещё миг — и Корсо уже прыгнул в шлюпку.

Аделантада не пожелала оставить сестру на борту корабля без охраны. Капитан Корсо отвёз обеих дам вместе со священниками на берег. Все спешили засвидетельствовать верность и поддержку партии Баррето, радость о казни полковника.

Корсо, такой же грубый и несдержанный на язык, как Мерино-Манрике, обратился к Исабель с приветствием, граничившим с оскорблением: