Семиозис - Бёрк Сью

Я вижу это, информация идет от корня к корню, и каждый корень трансформируется. Волна, формировавшаяся во множестве корней, сливается в единое осознание. Сироты, как слизни, не годятся для одомашнивания – но по иной причине. Сама природа слизней противится одомашниванию. Сироты, вероятно, могли быть одомашнены, но не заслуживают одомашнивания.

Я не желаю, чтобы мне служили подобные животные. Слизни – просто падальщики и по-своему необходимы. Сироты сделали то, что я клялся никогда не делать – что я клялся никогда не допустить. Их поступки отрезают их от цивилизации.

Мне надо реагировать. Но я не буду просить людей о помощи – помимо самой минимальной. Вина ляжет на меня – а в моем распоряжении имеются древние методы.

Я связываюсь с чечевицами у западных ворот: они цветут и готовы помогать.

– Нам надо убить вредителей, – говорю я.

– Да, убить, – слышу я тридцать восемь ответов.

Они бы согласились на что угодно – и к тому же они растения. С их точки зрения вредители должны умереть, даже если это большие разумные животные.

– Моя просьба непростая.

– Убить. Убить. Убить.

– Вам надо выделить запахи, чтобы привлечь врагов вредителей.

Я демонстрирую кое-какие белки типа миозина, а еще липиды, в том числе олеин. Это – запах приготавливаемого мяса, и он привлечет орлов. Липиды – самые сложные.

– Я такое составить не могу, – заявляет каждый.

– Хватит небольшого количества молекул.

– Не умею.

– У меня серы не хватит.

– Это молекула? Такая большая!

Я обучаю одного за другим, но это трудно, очень трудно не потому, что чечевицы необучаемы, а потому, что я хочу убивать прямо сейчас, а не когда-то потом.

Надеюсь, орлы поубивают всех вместо меня, но их может оказаться недостаточно, а мне требуется полное уничтожение. Я связываюсь с ирисами, охраняющими родники.

– Привлекайте животных, – приказываю я. – Убивайте ради крови.

Я показываю им запахи атаки и тревоги. По разуму ирисы сходны с тюльпанами, но темперамент у них совсем иной, так что они хватают молекулы, рвутся составить их во множестве, рвутся охотиться и убивать.

– Хорошо! Хорошо! Хорошо!

– А еще вот это.

Я изобильно передаю им идентификационный запах Беллоны, потому что ирисы неспособны достаточно быстро воспроизвести такое сложное масло.

Орлы бегут к городу – они уже всего в километре, однако я вижу, что они замедляются, принюхиваются, бдительно осматриваются и прислушиваются к шуму, несущемуся из города. Один барабанит. Другой откликается. Они крадутся вперед, осторожно.

Я перемещаю запах на запад. Патрули людей уже открыли ворота. Я начинаю выделять команду атаки за воротами. Сироты следуют туда в уверенности, что будут опять убивать людей.

В последнюю минуту Беллона понимает, что их выгоняют из города, который она собиралась захватить. Она организует сопротивление резкими криками и запахами, и вокруг нее сироты поворачиваются обратно. Они скапливаются рядом с кабинетом Татьяны, готовя атаку.

Однако люди наготове. Трое лучников заранее поднялись по моим стволам и спрятались у меня в ветвях – и теперь начинают стрелять.

– Цельтесь в Беллону! – орет Карл.

Они так и делают – а она представляет собой крупную мишень. Одна стрела задевает ее бок, другая впивается ей в плечо. Какой-то основной бросается вперед, размахивая вилами, но валится, получив стрелу в заднюю ляжку.

Петр приблизился к ним по земле – безрассудная отвага, но он знает местность. Пригнувшись рядом с углом дома, он терпеливо прицеливается. Его стрела вонзается Беллоне в глаз.

Сироты смотрят, как она падает, – и, пока они неподвижно застыли от потрясения, сражены еще двое. Запах бегства наполняет воздух – и они бросаются прочь от города.

Петр одним из первых спешит закрыть ворота. У ворот раздаются торжествующие крики, распространяющиеся по всему городу.

Я выжидаю несколько минут, жалея, что не могу кричать вместе с ними, а потом отправляю юную певицу с предостережением об орлах.

– Орлы движутся с юга, ищут еду.

Лучники возвращаются на стены – печальные и усталые.

Карл кричит:

– Они сожрут сирот!

Радость граничит с экстазом.

Крики какого-то сироты, которого заманили ирисы, привлекают других. Клетчатый бросается туда, понимает, что забежал в ловушку, и успевает выкрикнуть предупреждение прежде, чем рухнуть. Остальные сироты растерянно топчутся.

Появляются орлы. Они чуют свежую кровь в зарослях ирисов… орлиная стая оказалась больше, чем я ожидал. Они незаметно проскальзывают по полю ананасов – и атакуют.

Ночь скрывает избиение. Стекловары быстры и сообразительны, но орлы – превосходные хищники. Барабанная дробь возвещает об их успехе. Они разводят огонь, и я наблюдаю, как они неспешно убивают. По сравнению с методами сирот орлы действуют пристойно и быстро.

На рассвете орлы радостно барабанят и пляшут вокруг забитых трупов. Монте прокрался к стае львов. Ее члены с облегчением принимают предложение бросить вызов орлам, и самцы стаи скачут к ним. Самки следуют чуть в отдалении. Они становятся шеренгой, завывая, рыча и взрывая землю когтями.

Орлы оценивают противника – и, похоже, не впечатляются. Но тут тридцать лучников с криками выбегают из города и становятся рядом со львами. Все население вышло на стены и скандирует. Несколько орлов пятятся. Один из лучников стреляет и попадает в орла – не точное попадание, рана не смертельна, однако орлы оценивают угрозу и тараторят между собой. Один барабанит. Ему никто не отвечает. А потом, словно сговорившись, они поворачиваются, стараются захватить побольше мяса, оглядываясь на мирян и львов, – и убегают к ближайшим горам.

Они достаточно благоразумны, чтобы понять: возможности легкой охоты исчерпаны. Однако они достаточно сообразительны, чтобы запомнить, где нашлась легкая охота. Со временем они вернутся.

Когда окончательно рассветает, миряне пересчитывают своих погибших и оценивают ущерб. Они обнаруживают всего одного выжившего сироту – съежившегося работника.

Погиб тридцать один человек, в том числе немало детей. Не меньше пятидесяти ранены, некоторые – тяжело. Уничтожено много имущества. Сосна оказалась в числе раненых. Она непривычно молчалива.

Понятно, что я убил сирот, что одни люди этого сделать не смогли бы. Они оплакивают свои потери и благодарят меня. Самки стекловаров меня благодарят.

Растения тоже ликуют – и не только ирисы.

– Хитро, – говорит кароб. – Ты обманул животных вредителей до смерти.

– Туда им и дорога, – говорят ананасы. – Плохие животные не нужны.

Апельсины молчат.

Сироты сделали себя ненужными, но это совсем не то, чего мне хотелось. Большая часть стекловаров погибла. Слишком много людей погибли – у каждого было имя, каждый был драгоценным, но больше всего мне будет не хватать Люсиль. Она говорила, что модераторы могут совершать ужасные поступки независимо от того, действуют они правильно или неправильно, – и теперь я это понимаю.

Конечная причина этой ситуации – я сам. Я действовал эгоистично. Я хотел, чтобы стекловары присоединились к нам, мирянам, и помогали нам, но при этом игнорировал собственные сомнения. Я хотел получить больше служебных животных, чтобы город процветал, чтобы когда-нибудь мы смогли отправиться к звездам. И в результате я потерял контроль над происходящим. Я подвел своих животных – и самого себя.

Радужный бамбук создан, чтобы устраивать бойню. Когда пришло время, я смог убивать столь же эффективно, как и мои предки. Я, как и все растения, по природе своей агрессивен. Но в отличие от тюльпана или снежной лианы, я разумен. Я самое большое и могущественное существо на Мире – и самое опасное. И я совершил ошибки, которые не могу исправить.

Но у меня были благие намерения. Я стремился к большему благоденствию для всех. Я собирался создать новую, иную и лучшую жизнь. Я считал, что не повторю прошлого.

Я не сумел.

Бартоломью год 107 – поколение 5

Модератор может сложить свои полномочия в любое время, подав письменное уведомление комитету. Модератора могут снять двумя третями голосов всего комитета на собрании, где присутствует не менее трех четвертей состава комитета.